Искушение Его Высочества
Шрифт:
— Ну-ну, — усмехается кухарка, — вижу я, как нравится. Аж лицо кривится от удовольствия.
Берта смеется, отчего на ее щеках выступают ямочки. А я улыбаюсь. Она напоминает мне Магду, мою няню. Она растила нас с братом после смерти матери. Тоже часто ворчала, но любила, как своих родных детей.
За окном мелькает тень, и я вздрагиваю. Дракон все еще там. Через мутное стекло я даже вижу в небе его силуэт.
— Вы тоже дракон? — настороженно спрашиваю Берту.
Она внезапно заливается смехом.
— Я? Дракон? Да ну тебя. Человек я. Самый обычный.
— И вам здесь не страшно?
—
— Вы не боитесь дракона? — я бросаю напряженный взгляд в окно. Берта замечает это.
— Себастиана? Да чего его бояться-то? — кухарка фыркает. — Я же его еще ребенком знала. Как сейчас помню, бегал мелкий на кухню, ватрушки со стола таскал. Я их только из печи вытащу, глядь, а их уже нет. Шкодливый был мальчик, шкодливый, — Берта качает головой, но сама улыбается. — Отец его, наш дорогой император, с ним намучился. Отправил его в пятнадцать лет в Военную Академию, думал, хоть там его уму-разуму научат. Да куда там? До офицера дослужился, в завоеваниях участвовал, даже ордена умудрился какие-то получить, а как был оболтусом, так и остался. А все почему?
— Почему? — не понимаю я.
— Потому что рос как сорная трава. Ни материнской, ни отцовской заботы не знал. Император наш был занят делами государственными, да и упустил сына. А когда спохватился, поздно уже было.
— А мать? — я доедаю свой обед и отпиваю компот.
— А мать, — Берта задумывается, потупив взгляд, — померла императрица, когда Себастиан совсем маленький был. Хворь ее забрала. Помню, я тогда только пришла на службу во дворец, молоденькая и хорошенькая была, прямо как ты. — Она смотрит на меня и усмехается. — В северных землях, где я жила, война тогда шла лютая. Да и сейчас там неспокойно. Говорят, разбойники орудуют. Целые графства обкрадывают. Люди страдают, а сделать ничего не могут. Эти земли ведь не входят в Ааронрийскую империю, а то наш император давно там порядок навел бы. Но не нужны они ему. Бедные и гиблые это земли. В общем, когда я во дворце оказалась, императрица уже хворала сильно. Я ей бульоны варила, а нимфы поили зельями. Но все равно не помогло. Говорят, — Берта опасливо оглядывается и шепчет, чуть склонившись ко мне, — что зачахла императрица от неразделенной любви к императору. Нимфы ведь очень чуткие к таким вещам. Дети природы, очень нежные создания.
— Нимфы? — удивленно переспрашиваю я и тут же пугаюсь, что могу вызвать подозрения.
— Ну да, императрица нимфой была. Красивая, рыжая и зеленая.
— А почему император ее не любил? — мне любопытно, но еще я хочу узнать побольше об этом мире.
— Политический брак, — кухарка пожимает плечами. — Никогда они по любви не заключались. Хотя императрица точно была влюблена. Только женского счастья так и не испытала.
Наступает молчание. Берта думает о чем-то своем, взгляд становится рассеянным. У меня еще много вопросов, но я не решаюсь спрашивать, чтобы не вызвать подозрений.
— Доела? — вдруг говорит она.
Киваю.
— Глаза у вас добрые, — улыбаюсь я. — И руки золотые. Было вкусно.
Берта заливается румянцев, на губах расплывается улыбка. Она откладывает яблоки и заворачивает в салфетку ватрушку.
— Возьми,
— Спасибо, — я встаю из-за стола. Уходить отсюда не хочется, но Вандер уже нетерпеливо снует возле сада. И судя по выражению лица, он очень зол.
Берта ловит меня за локоть у самых дверей и шепчет:
— Ты с ним осторожней будь, девочка.
Я бросаю взгляд на Вандера.
— Да не с ним, — замечает Берта. — Вандер — собака трусливая, ничего не сделает без указки хозяев. Я про Себастиана, девонька.
Я вопросительно поднимаю бровь.
— Вижу, ты девушка молодая, симпатичная, но на речи сладкие Его Высочества не ведись. Я Себастиана, конечно, люблю, как сына родного, но оболтус он все-таки. Не думает о последствиях. Ему-то ничего не будет. Он принц. А вот девушке потом что делать? Так что ты будь осторожна. Это я тебе по-доброму совет даю.
— Спасибо, Берта, но я и не собиралась заигрывать с принцем. Мне нужна только работа.
— Ох, наивная ты, девонька. Сколько таких, как ты, приходило. Да никто не устоял перед Его Высочеством. Парень он у нас горячий, драконья кровь все-таки. Если вбил себе что-то в голову, то от своего не отступится, пока не добьется. А ты, я вижу, приглянулась ему.
— Я?
Слова Берты вводят в замешательство. Хамство принца уж никак не походит на симпатию.
— Ты. У меня глаз наметан на такие дела. Стал бы он за тебя заступаться?
— Не помню такого, — тихо произношу я.
Пока Его Высочество показывал себя отменным хамом, но никак не благородным заступником.
— Как же? А кто же Вандера одернул? Ведь не дал тебя высечь. А это значит одно, — Берта тяжело вздыхает, — присвоил тебя наш кронпринц. Поэтому будь аккуратна. Не дай запудрить себе голову, не верь сладким речам. Ты, я вижу, девушка неглупая. Не то что эти, — она кивает в окно, за которым с подносами бегают королевские служанки. — Знают ведь, что принц скоро женится, невесту уже выбрали, а они все вьются вокруг него. На что надеются, дурочки наивные?
Берта вопросительно смотрит на меня, будто я знаю ответ. Но я лишь пожимаю плечами. Я не собираюсь общаться с принцем, да и в рассказы Берты, что он на меня глаз положил, я не верю. Вокруг него слишком много красивых девушек, у него большой выбор.
В подтверждении моих мыслей в небе раздается рев. Я вздрагиваю и выглядываю на улицу. Дракон кружит над замком, опасно маневрируя между башнями, чем приводит в восторг служанок.
— Красуется, — усмехается Берта. — До офицера дослужился, а ума не нажил. Все перед девками рисуется. Ой, балда балдой.
Берта ворча удаляется на кухню, а у меня из головы не выходят ее слова. Я задумываюсь и, кажется, слишком долго смотрю на дракона в небе. Потому что после каждого его опасного виража, мне чудится заинтересованный взгляд в мою сторону.
Качаю головой и отгоняю глупые мысли. Это все Берта меня запутала своими разговорами. Нет у принца симпатии. А вот невеста есть. И это весомый аргумент.
Нахожу глазами Вандера. Он стоит возле входа в сад и раздраженно переминается с ноги на ногу. Кивком подзывает меня к себе. Не спеша иду к нему, и всю дорогу меня не покидает пугающее ощущение, что за мной пристально наблюдают. И это совсем не Вандер.