Искушение Фрейи
Шрифт:
– Идём, дорогая! Королева не любит ждать, - вместо приветствия поторопил меня Ульрик. И потащил за руку по лестнице вверх.
Бал мы открывали первой парой.
Асура, довольно щурясь, как сытая кошка, наблюдала за нами, общипывая сухими пальцами с ветки виноград, который ей подносили слуги. Тронное место под пышным балдахином из серебряной парчи возвышалось над бальным залом, мы все у неё были как на ладони.
После каждого витка в танце Ульрик на мгновение прижимал меня к себе всем телом,
Он был сильней.
Мы не разговаривали. Совсем. Он мне ни слова не сказал о том, как сам относится к решению королевы, и заставили его так же, как и меня – или же он был не против. А может, сам назвал моё имя? У меня вертелся миллион вопросов на языке, но я не решалась задать.
Мы протанцевали без перерыва три или четыре танца. Я очень быстро сбилась со счёта. У меня горели ноги, натёртые бальными туфлями, сердце выскакивало из груди, сознание было как в дымке. Всё, что я видела перед собой – это горящий голубой взгляд и чёткий абрис губ, на которых по-прежнему лежала лёгкая улыбка.
После очередного танца Ульрик вывел меня из круга танцующих.
– Пойдём.
Я опомнилась, только когда мы миновали оживлённо болтающую толпу, прошли через боковые двери и оказались в прохладном коридоре, в котором гулял сквозняк. Холодное прикосновение ветра было приятно моим пылающим щекам.
– Куда мы?
– Здесь слишком шумно. И душно. Идём!
И он потащил меня дальше. Мимо флиртующих парочек. Мимо завистливых женских взглядов. Мимо алчно разглядывающих меня – мужских.
– Ульрик…
– Хочу побыть с тобой наедине.
Я закусила губу.
Наверное, это шанс поговорить. Но что-то в том, как сжалось всё внутри, кричало мне о том, что Ульрик хочет не только разговоров. Или, может, совсем не разговоров.
Он пытался меня поцеловать в прошлый раз. Я не далась. Наверное, он сделает ещё одну попытку. Что мне делать?
Теперь он мой жених. Красивый, и наверняка опытный. Мне восемнадцать, а я ни разу не целовалась. Быть может, позволить?..
В конце концов, как ещё мне узнать, вдруг мне понравится быть… его девушкой?
Вся в сомнениях, разрывавших меня изнутри, я следовала за Ульриком, пока он вёл меня всё дальше и дальше по лабиринтам дворца, в которых, очевидно, великолепно разбирался. Кажется, я слышала что-то такое, что он практически вырос здесь, очень часто отец брал его с собой – наверное, передавать опыт. По-моему, Ульрик был единственный сын, его мать умерла в родах… или нет? Господи, я даже не уверена в этом! Я вообще ничего не знаю о человеке, с которым должна прожить жизнь.
– Сюда! Здесь в это время никого не бывает. Нам не помешают.
Я уже почти
– Чтоб никакой пьяный остолоп не ввалился сюда без приглашения, - усмехнулся Ульрик. А потом положил обе ладони мне на талию и крепко сжал, настойчиво притянул ближе. – Какая ты красивая сегодня! Я – счастливейший мужчина на свете.
Как всегда его комплименты польстили мне, и в то же время оставили смешанные чувства. Я наконец-то поняла, что именно меня в них смущало.
Я попыталась спихнуть мужские ладони с талии. Но этого не вышло. Моя ладонь так и осталась на крепком запястье, закованном в широкий браслет.
– Ты всё время говоришь только о моей красоте. Но ты же совершенно не знаешь, что я за человек! Ты даже не знаешь, какой у меня характер…
Твёрдая рука взяла меня за подбородок, заставила поднять голову.
Красиво вылепленное лицо, похожее на ожившую скульптуру древнего бога, оказалось очень близко. И глаза этого бога… они были бесстрастны.
– Не беспокойся, радость моя. Главное, что ты должна запомнить, для того, чтобы наша семейная жизнь была счастливой и безоблачной – ты должна во всём меня слушаться. Мне совершенно плевать на твой характер. Если он мне не понравится, я его исправлю.
У меня похолодело всё.
Голубой взгляд медленно опустился мне в вырез.
– Но ты у меня умница и думаю, не станешь устраивать себе проблем. Тем более, очень скоро ты поймешь… за хорошее поведение следует награда.
И Ульрик небрежно смахнул бретельку с моего правого плеча.
Я застыла на месте, не в силах пошевелиться. Меня сковал смертельный ужас. Как будто оживает самый-самый страшный кошмар – а ты наивно думала, что тебе всё приснилось.
Ещё одно неторопливое движение – и вторая бретелька падает тоже.
– Нет!
Я вскидываю руки, чтобы закрыть грудь, с которой чуть было не свалился лиф.
Ульрик приподнимает точёную бровь.
– Почему? Ты моя. Какая разница, днем раньше, днем позже. Я хочу посмотреть, что за сокровище мне досталось!
– Я ухожу! – бросила я, едва попадая зубом на зуб, и рванулась с места.
– Стоять.
Меня грубо схватили и швырнули на диван. Ульрик рванул ворот своей рубашки и отшвырнул в сторону шейный платок. Поставил колено на край дивана.