Искушение сирены
Шрифт:
Грей кашлянул и со звоном поставил чашку на блюдце. Мисс Тернер неспешно закончила есть и положила ложку.
— Я очень благодарна вам всем за то, что в этот вечер я нахожусь в вашей компании, пусть даже и молчаливой. Я и сама не очень-то разговорчива.
Грей фыркнул. «Неразговорчива». Она выудила историю жизни у каждого матроса на этом корабле.
Едва она вновь взялась за ложку, как заговорил Джосс.
— Вы не находите это путешествие слишком скучным, мисс Тернер? — спросил он. — Боюсь, что вам приходится самой себя развлекать, поскольку
Она вновь положила ложку.
— Благодарю вас, капитан, но я, как правило, без труда нахожу, чем занять свои руки и голову. Читаю, рисую, гуляю по палубе, чтобы побыть на свежем воздухе и подвигаться, что полезно для здоровья. Так что морская жизнь меня совершенно не тяготит.
У Грея странно забилось сердце.
— Но ведь сейчас Рождество, мисс Тернер. Вы далеко от дома. — Голос Брэкетта звучал невозмутимо. — Вы наверняка скучаете по своей семье.
— Да, конечно, я скучаю. — Она сложила руки за полупустой миской с похлебкой. — Я скучаю… Как это ни странно, я скучаю по апельсинам. У нас всегда были апельсины на Рождество, когда я была ребенком.
— Да, — сказал Джосс, слегка изогнув губы в слабом подобии улыбки. — Да, и у нас тоже. Помнишь, Грей?
Апельсины… Как будто так просто вернуться в то время, когда счастье приходило в узловатом круглом свертке и падало в твои раскрытые ладони. Грей смотрел, как неспешно мисс Тернер подносит к губам ложку супа. Он смотрел, как раскрываются ее губы, показывается кончик языка…
— Послушайте, мисс Тернер, — вновь начал Уиггинс. Ложка ее замерла в воздухе. Грей возмущенно вскинулся:
— Да что же это такое! Ты разве не видишь, что дама пытается поесть?
Он скрестил руки и раздраженно откинулся на спинку стула, протестующий скрип которого на короткий миг заполнил кают-компанию.
Теперь уже все присутствующие положили свои ложки.
Вновь шаркающей походкой вошел Стабб, на этот раз в сопровождении Габриэля.
— Главное блюдо, — торжественно объявил старый стюард.
— Пирог с мясом и почками, — гордо добавил Габриэль, водрузив блюдо в центр стола. — Тесто пришлось делать из размолотых сухарей. Рука отваливается, столько пришлось колотить.
— А вот и жаркое! — Стабб поставил свое угощение на стол — хорошо подрумяненный окорок, от которого исходил аромат топленого козьего сала и чабера. Вокруг мяса были уложены маслины и белые кружки козьего сыра.
— Спасибо, джентльмены. — Джосс выдернул украшенный затейливой резьбой нож из козьего бедра, и на блюдо тонкой струйкой потек аппетитный сок.
По единодушному решению разговор был отложен.
Щедрые порции мяса и пирога вместе со второй и третьей чашкой мадеры весьма способствовали улучшению всеобщего настроения. Явно охваченный праздничной ностальгией, Уиггинс беспрерывно говорил о своих детях. Во время одного из его монологов Брэкетт встал из-за стола и, извинившись, отправился продолжать свою вахту. Грей, воспользовавшись возможностью, взял себе еще жаркого, не забыв положить
Заметив его движение, она посмотрела на него с выражением величайшего удивления и упрека.
И это награда за заботу.
Звякнув серебром о фарфор, он отставил тарелку и положил руки на стол, нервно сжав пальцы.
— Говорите, скучаете по своей семье, мисс Тернер? Это меня удивляет.
София холодно посмотрела на него:
— Удивляет?
— Вы сказали мне в Грейвсенде, что вам не к кому обратиться за помощью.
— Я сказала правду. — Она вскинула подбородок. — Я начала скучать по своей семье задолго до того, как покинула Англию.
— Так, значит, они все умерли? Она повертела в руках вилку.
— Некоторые из них.
Он наклонился вперед и заговорил тихо, хотя тот, кто хотел, мог услышать его слова:
— Да, у вас странные родственники, если позволяют молодой женщине пересекать океан без сопровождения, чтобы занять место гувернантки у детей плантатора. Думаю, вы были рады от них избавиться.
Она удивленно раскрыла глаза.
Схватив свою вилку, он с ожесточением вонзил ее в аппетитный кусок мяса и уже совсем тихо, словно адресуя его тарелке, пробормотал:
— Хотя, возможно, они были рады избавиться от вас. Он встретил ее взгляд и увидел в ее широко раскрытых глазах мольбу.
«Прошу, — беззвучно молила она. — Не надо».
Она закусила губу, и он почувствовал, что все внутри его перевернулось. И в этот момент Грей готов был поклясться, что, кроме них двоих, в кают-компании никого не было. В целом мире.
Затем вновь заговорил Уиггинс, будь он проклят!
— Должно быть, вам кажется необычным, мисс Тернер, — сказал второй помощник, — отмечать зимний праздник в тропическом климате. Это совсем не типичное английское Рождество, не так ли?
София улыбнулась:
— Совсем не типичное.
Благослови Боже мистера Уиггинса. Она освободилась от непонятного взгляда мистера Грейсона и потянулась за своей мадерой. Не желая отвечать на другие вопросы на любую тему, она с облегчением передала бремя ведения разговора, словно блюдо с горячим жарким.
— Вы согласны, капитан Грейсон?
София не отрывала взгляда от капитана. Его тонкие черные брови поднялись.
— Боюсь, что я не могу этого сказать, мисс Тернер. Почти каждое свое Рождество я проводил либо в море, либо на Тортоле.
— Да, конечно, — ответила София капитану. — Мистер Грейсон, — сказала она многозначительно, надеясь привлечь его внимание, — упоминал как-то, что у вашего отца там плантации. Что, говорили вы мне, выращивает ваш отец, мистер Грейсон?
Он не стал встречаться с ней взглядом. Пожав плечами, Грей поставил чашку на стол и начал с преувеличенным вниманием рассматривать свои ногти.
— Я вам ничего подобного не говорил.
— Сахар, — ответил капитан. — Это была плантация сахарного тростника, мисс Тернер, но наш отец скончался несколько лет назад.