Искушение злом
Шрифт:
— Звучит увлекательно, — прокомментировала Анжи.
— Заткнись, пресыщенная жительница Нью-Йорка, — сказала Клер и обняла ее за плечо. — Говорят, что школьный оркестр вполне может претендовать на первое место в этом году.
— А как насчет девушек с жезлами? — спросил муж Анжи.
— Их будет множество, Жан-Поль, — уверил его Блейр. — Целый рой цветущих красоток, вышагивающих, высоко поднимая ноги. Будут и девушки с помпонами.
— Вот как.
— Клер чуть было не стала одной из них.
— Блейр, тебе что, жить надоело?
— В самом деле? —
— Все потому, что, когда она тренировалась, то поскользнулась о шнурок ботинка.
— Бетти Меснер развязала их, — надулась Клер, вспоминая. — Ты пренебрег ею, и она отыгралась на мне.
— Да. — Блейр усмехнулся. — Были денечки. Ба, привет Энни.
Психованная Энни ликовала. День парада был ее самым любимым днем в году, даже больше, чем Рождество или Пасха. Она уже съела рожок со сладкой виноградной ватой. От этого ее руки стали лиловыми и липкими.
— Я знаю тебя, — сказала она Блейру.
— Конечно. Я Блейр Кимболл.
— Я знаю тебя, — повторила она. — Ты раньше играл в бейсбол в поле. Я часто ходила смотреть. И тебя я тоже знаю, — сказала она Клер.
— Рада тебя видеть, Энни. А некоторые розы уже расцвели, — сказала Клер, вспоминая, что ее отец частенько дарил Энни цветок.
— Розы я больше всего люблю. — Она смотрела на Клер и видела в ее глазах и легкой улыбке Джека Кимболла. — Жаль, что ваш отец умер, — вежливо произнесла она, так как будто это произошло только что.
— Благодарю.
Энни улыбнулась, довольная, что не забыла, как надо правильно вести себя. Затем она взглянула на Анжи. — Вас я тоже знаю. Вы та черная женщина, которая живет у Клер.
— Это моя подруга Анжи и ее муж, Жан-Поль. Они из Нью-Йорка.
— Из Нью-Йорка? — Энни посмотрела на них с большим интересом. — А вы знаете Клиффа Хакстейбла? Он тоже черный и живет в Нью-Йорке. Я вижу его по телевизиру.
— Нет. — Губы Анжи скривились. — Я с ним не знакома.
— Вы можете увидеть его по телевизору. Он носит красивые свитера. Я люблю красивые вещи. — Она стала разглядывать золотое ожерелье Анжи с застежкой в виде головы пантеры. — Где вы это нашли?
— Я, а… — Чувствуя некоторую неловкость, Анжи поднесла руку к ожерелью. — В Нью-Йорке.
— А я нахожу красивые вещи прямо тут. — Она вытянула руку, бренча браслетами. Чтобы спасти подругу, Клер взяла липкую руку Энни и стала восхищаться ее украшениями.
— Они очень красивы. — Заинтригованная, она провела пальцем по серебряному браслету, на котором было выгравировано «К А Р Л И».
— Вот этот мой любимый. — Она расплылась в улыбке.
«Э Н Н И». Я ношу его каждый день.
— Красивый. — Но лоб у Клер наморщился, когда она стала вспоминать что-то неясное и отдаленное.
— О'кей. Выше головы, — объявил Блейр. — Приближается Королева ферм.
— Я хочу посмотреть! — Энни начала проталкиваться сквозь толпу, чтобы увидеть все поближе, а у Клер все тут же выскочило из головы среди ободряющих криков, несущихся с тротуаров.
Они смотрели на
Клер услышала в далеке первые звуки медных труб и барабанов. Ее глаза увлажнились.
Девушки в блестящих костюмах крутили сальто вперед и назад, высоко подбрасывая жезлы. Если даже какой-то жезл и падал на асфальт, толпа все равно подбадривала. А позади них и в самой их гуще через городскую площадь торжественным шагом двигались оркестры.
Медь сияла на солнце, в глазах слепило. Трубы, трубы, тромбоны. Сверкали серебром флейты и пикколо. Сквозь грохот музыки слышалось цоканье каблуков по мостовой. Ко всему этому добавлялась волшебная дробь барабанов.
Жан-Поль чуть не упал в обморок, когда трио девушек в коротких блестящих юбочках стремительно исполнило упражнение с белыми парадными ружьями.
Это шла полная надежд молодость перед взорами своих ровесников, родителей, дедушек и бабушек, учителей, как проходила она и раньше в течение многих поколений. Молодые были носителями жизненной энергии города.
Пожилые глядели на них, сознавая это.
Анжи обняла мужа за талию. Она предполагала, что ей это все наскучит и нисколько не тронет. Но она взволновалась. К ее собственному удивлению кровь стала биться под ритм рожков и барабанов. Когда она смотрела, как проходят самые младшие девочки из отряда «Серебряная Звезда», где некоторые были лишь чуть больше своих жезлов, у нее перехватило дыхание.
В этот миг не имело значения, что она здесь посторонняя. «Клер была права, — подумала она. — Хороший парад. Хороший городок». Она повернулась, чтобы заговорить с подругой, и запнулась, увидев Эрни, стоящего позади Клер.
Он поигрывал своим брелком. «И было в его глазах что-то такое, — подумалось Анжи, — что-то такое взрослое и вызывающее беспокойство».
Ей пришла в голову дикая и нелепая мысль, что он сейчас улыбнется и обнажит клыки перед тем, как вонзить их в шею Клер.
Анжи инстинктивно обняла Клер и потянула ее чуть-чуть вперед. Толпа завопила, когда появился оркестр школы Эммитсборо, во всю мощь наяривая мелодию из фильма об Индиане Джонсе. Эрни поднял глаза. Его взгляд нацелился на Анжи. И он улыбнулся. И хотя она видела только белые, ровные зубы, у нее осталось ощущение чего-то зловещего.
После парада Кэму и обоим его помощникам пришлось заняться уличной регулировкой. В южной части города Бад Хьюитт с энтузиазмом дул в полицейский свисток и подавал быстрые команды руками.
Когда уличное движение стало спокойней и больше не требовалась регулировка, Кэм покинул перекресток.
Только он успел ступить на тротуар, как услышал аплодисменты.
— Отличная работа, командир. — Ему ухмылялся Блейр. — Знаешь, мне как-то трудно связать парня, приковавшего машину Паркера цепью к телефонной будке, с этой жестяной звездой шерифа.