Искушение злом
Шрифт:
Она слабо улыбнулась, пытаясь ободрить его. — Когда ты допрашивал меня, ты вел себя как настоящий полицейский.
— Я не хотел быть грубым с тобой.
— Ты и не был. Скорее — дотошным. — Она взлохматила его волосы. «Да, — подумала она, — мне нравится его лицо». Еще больше нравится после того, как она увидела на нем печать ранимости. — Я понимаю, Рафферти, как лет десять-двенадцать назад ты расхаживал по Эммитсборо с дубинкой на плече размером с секвойю. Никто не хотел связываться с тобой. Я также помню, как ты катал Энни на своем велосипеде.
Он погладил ее руку. — Ты хорошо на меня действуешь.
— Да. — Она нагнулась и поцеловала его. — Так оно и есть. — Она снова поцеловала его. — Наверное, я люблю тебя.
— Подожди-ка. — Он крепче сжал ее руки и притянул к себе. — Повтори это еще раз.
— Наверное…
— Нет, эту часть опусти.
Она взглянула на него, увидела, что хотела и протяжно вздохнула. — О'кей. Я люблю тебя.
— Это здорово. — Губы его задрожали, когда он коснулся ее губ. — Действительно здорово, Худышка. Я тоже тебя люблю.
Она взяла его лицо в свои ладони и отодвинулась, чтобы лучше видеть его глаза. — Я знаю. Мне хочется верить, что у нас с тобой есть шанс, Кэм.
— Больше, чем просто шанс. — Он привлек ее к своему плечу. Она приладилась тут, как прилаживались теперь все частицы его жизни после того, как появилась она. — Я теперь думаю, что некоторые события происходят потому, что они не могли не произойти. Десять лет спустя мы оказываемся там, где начинали. Ты вернулась сюда, так как тебе необходимо было найти ответы на некоторые вопросы. А я бежал из большого города.
Она закрыла глаза и улыбнулась. — Не так важны причины, как результат.
— Я тоже так считаю.
— Но я все же думаю, что в одном ты неправ. Ты не убегал от чего-то, ты возвращался к чему-то. — Она резко открыла глаза. — О, Боже мой.
— В чем дело? — спросил он, когда она стала высвобождаться из его объятий.
— Убегать из дома. Девочка, которую ты разыскивал, когда я только приехала сюда. Беглянка из…
— Хэррисберга?
— Да, из Хэррисберга. Как ее звали? — Джеймисон. Карли Джеймисон. А что? — Боже. — Она снова закрыла глаза. Это не могло быть простым совпадением. — Как это пишется?
— К-а-р-л-и. Клер, в чем дело?
— Энни. Я видела Энни утром на параде, она показывала свои украшения. У нее на руке был браслет, серебряный браслет с выгравированным на нем именем. Это имя было Карли. До этой минуты я не могла понять, почему меня это так беспокоило.
Он ощутил внутри себя ужас. Взглянул на часы, было начало второго. — Завтра утром я первым делом отправлюсь поговорить с Энни.
— Разреши мне пойти с тобой. Я вовсе не хочу вмешиваться, — быстро добавила она. — Я думаю, что смогу помочь. Она сказала, что это ее любимый браслет, так как на нем ее имя. Она неправильно прочитала буквы. Если ты дашь мне час, я смогу
— Хорошо. Хочется надеяться, что она нашла его на развилке Пятнадцатого шоссе, и что та девушка уронила его, голосуя у обочины.
— Возможно так оно и случилось. — Ей вдруг стало зябко. — Подростки так беззаботны. Наверное, она и не заметила пропажи, пока не оказалась на полпути к Фло-Риде.
— Да. — Но что-то внутри него мешало ему в это поверить.
— Это вовсе не должно быть твоим лучшим произведением, — говорил Кэм, торопя ее.
— Каждая вещь должна быть моим лучшим произведением. — С необычайной тщательностью Клер скрепила звенья браслета. Она была довольна дизайном — узкая серебряная лента, переходящая в овал. Крупно и рельефно она выгравирует на нем имя Энни. Если только Кэм перестанет отвлекать ее, постоянно подгоняя.
Он расхаживал по гаражу, то поднимая, то опуская инструменты. — Я хочу добраться до ее трейлера, пока она не отправилась куда-нибудь на весь день.
— Хорошо, хорошо. — Он начнет беситься, если она потратит время на отделку замка браслета. Клер внимательно посмотрела на вещицу и решила, что пусть бесится. Из ее рук могло выходить только совершенное творение. — Не играй с моими циркулями.
— Что здесь происходит? — В дверях появился Блейр в трусах для бега трусцой и со следами похмелья.
— Клер делает браслет.
— Делает браслет? — Он взметнул вверх руку, но постарался не хмуриться. Когда он хмурился, голова болела сильнее. — Сейчас семь утра. Воскресного утра.
Кэм взглянул на часы. — Уже десять минут восьмого. — О, ну тогда… — Блейр развел руками, но тут же пожалел об этом.
— Я выполняю поручение полиции, — объяснила она ему, отбирая нужные ей гравировальные инструменты.
— Делать браслет — это поручение полиции?
— Да. Если ты просто собираешься стоять здесь, почему бы тебе не сварить нам кофе?
— У нас нет на это времени, — бросил Кэм.
— Мы можем захватить кофе с собой.
— Я куплю тебе целый чертов галлон кофе, когда закончим все дела.
— Тебе он нужен сейчас, — сказала она, выбирая инструменты. — Ты уже на пределе.
— Я уже не просто на пределе, а скоро совсем свихнусь.
— Вот видишь.
— Послушайте, — начал было Блейр и обеими руками сжал голову. — Почему бы вам не разобраться между собой, а я пока пойду еще посплю?
Никто из них даже не обернулся.
— Сколько еще времени тебе нужно?
— Пара минут. — Острый конец инструмента врезался в серебро. — Если бы у меня было больше времени, я могла бы…
— Клер, вещица блестит. Она ей понравится.
— Я — художник, — сказала она, выводя последние аккуратные завитушки граверным инструментом. — Моя работа — это моя душа.
— О, Боже.
Она закусила губу, чтобы не рассмеяться и, отложив инструмент, взяла кусок ткани, чтобы заняться полировкой. — Вот так. Немного примитивно, но изящно.