Искусство и наука
Шрифт:
142. Но предположите, что вместо прямой палки вы возьмете прекрасную голую статую и набросите на нее полотно. Вы можете скрыть все ее формы; вы можете вполне скрыть одни части тела и раскрыть другие или под тонким покровом могут обнаруживаться намеки на скрытые контуры, но в девяносто девяти случаях из ста вы пожелаете, чтоб эта драпировка была снята; вы почувствуете, что складки в некотором роде не гармонируют, вредят, и охотно сорвете их прочь со статуи. Как бы материя ни была пассивна, как бы мягко она ни прилегала к частям тела, тем не менее складки будут всегда казаться чуждыми форм, словно ее смочил сильный ливень, и будут самым неудобным образом собираться в пустотах. Вам придется их разглаживать, расправлять в одном месте, собирать в другом и искусственно
143. И при всем этом, сколько бы вы ни старались, вам не удастся сделать по вкусу, если только у вас есть действительно такой вкус, который стоит удовлетворить. Сколько бы вы ни прилаживали драпировку на спокойной фигуре, она и приблизительно не даст вам понятия о том, какой вид имеет драпировка, предварительно прилаженная к движениям той живой фигуры, которая в настоящую минуту находится в состоянии покоя. На действительно живой фигуре, грациозно одетой и отдыхающей от движения, вы увидите снова и снова такие расположения складок, которыми вы можете любоваться; но их нельзя скопировать, так как первое малейшее движение совершенно изменяет их. Если б у вас была готовая фотографическая пластинка и вы могли бы фотографировать, – я не знаю, делались ли такие пробы, девушек, как катящиеся волны, то вы получили бы нечто, действительно приятное; но если б вы сравнили таким образом полученные результаты даже с тонкой скульптурой, то увидели бы, что все-таки чего-то недостает; заглянув же глубже, заметили бы, что, в сущности, чувствуется недостаток во всем.
144. А между тем дальше этого большинство художников не могут и не стараются пойти. Они рисуют обнаженную фигуру вполне анатомически точно: придают модели требуемую позу; драпируют по своему вкусу и затем рисуют ее с натуры. Но весь такой труд абсолютно не имеет никакой цены, и в конце концов даже хуже того, так как ослепляет нас относительно качеств тонкого искусства.
В истинном рисунке, как на драпировке, так и на всем остальном, лежит один отпечаток. Тут нет ни одной лишней складки; и все, что имеется, только содействует верному выражению движения или характера. Вот фрагмент греческой скульптуры со множеством складок, вот – христианской скульптуры с небольшим количеством складок. И из тех многих вы не могли бы без существенного вреда убавить ни одной, и к этим немногим вы не могли бы прибавить ни одной. Это только и есть искусство, и никакая наука не поможет нам достигнуть этого, так как это дело поэтического инстинкта и инстинкта строения.
145. Тем не менее ваша работа, насколько бы она ни была выше науки, должна соответствовать всем ее требованиям. Первый вопрос, который вы должны себе задать, состоит в том, является ли ваше произведение научно правильным? Это, конечно, еще ничего не значит, но все же существенно. В современных подражаниях готическим произведениям художники считают за нечто религиозное искажать истину и думают, что небо будет благосклонно только к тем святым, у которых епитрахили или нижние юбки торчат или ниспадают под самыми невероятными углами.
Всю эту нелепость я постараюсь скоро совсем выбить у вас из головы, дав вам возможность делать вполне точные этюды с действительных драпировок, так что сразу вы в состоянии будете определить, насколько складки на рисунке естественны и правдивы по форме или насколько они искусственны и нелепы.
146. Но эта наука о драпировке в лучшем случае только предохранит вас при первых ваших попытках в ее искусстве. И когда вы овладеете элементами такой науки, самой отвратительной из всех работ будет та, в которой драпировки будут вполне правильны, – но, кроме них, ничего не будет. При современном состоянии наших школ одною из главных заслуг, против которой мне придется предостеречь вас, является подражание тому, чем восхищаются модистки; мало того, во многих произведениях лучшего искусства мне придется показать вам, что драпировки до известной степени преднамеренно сделаны неверно из опасения, что вы не станете на них глядеть. И
147. В заключение заметьте, что то, что верно относительно этих простых форм драпировки, верно и по отношению ко всякого рода другим неорганическим формам. И они под рукой художника и при помощи его фантазии должны стать органическими. Как на одежде не должно быть ни лишней, ни недостающей складки, так и в благородном пейзаже у горы не должно быть ни единой лишней складки, и ни одной не должно недоставать ей. Как никогда от реальной, льняной одежды, при самом тщательном и верном копировании ее, вы не получите драпировки благородной статуи, так и от действительных гор, как бы правдиво вы ни копировали их, вы не получите благородного пейзажа. Нечто более прекрасное, чем те фотографии долины Шамони, которые красуются теперь в витринах ваших продавцов эстампов, трудно себе и представить. Для географических и геологических целей они имеют некоторое значение, для художественных целей они стоят меньше нуля. Вы можете многому научиться от них, но еще большему разучиться. Но на картине Тёрнера «Долина Шамони» в изображении горы нет ни единой лишней складки, и наоборот, ни единой складки, которой бы недоставало. В действительности таких гор в Шамони нет; это души вечных гор, каковы они были и будут вечно.
148. Подведем итоги сказанному, так как мои иллюстрации могли спутать вас:
I. Вы на наших рисунках должны стараться изобразить видимую картину предметов, тщательно избегая изображать то, что вы знаете о них.
II. Эти видимые картины предметов вы должны проверять применением научных законов перспективы и научиться путем измерения и самого тщательного внимания изображать их безусловно верно.
III. Научившись верно изображать действительный вид предметов, вы, если обладаете оригинальным человеческим дарованием, получите на картине, одухотворенной им, нечто более благородное и более верное, чем на верной копии с действительности; и создание этих-то одухотворенных картин и есть задача тонкого искусства, основанного, безусловно, как на правде, так и на воображении. И мы в заключение можем еще раз повторить слова учителя, но употребляя их в более глубоком смысле: «И все лучшее в этом роде только тени».
Да, милостивые государи, ваша задача состоит в том, чтоб стараться, чтоб ваши картины по крайней мере были таковыми.
Лекция VIII
Отношение наук об органической форме к искусству
2 марта 1872 года
149. Мне предстоит теперь говорить об отношении искусства к науке, когда ее главным предметом является органическая форма, служащая выражением жизни. Но, как и в предыдущей лекции, я начну прежде всего с того, что намерен главным образом поставить на вид.
Во-первых, и долго останавливаться на этом у меня не будет достаточно времени, – что истинная сила искусства должна быть основана на общем знании органической природы, а не только человеческой формы.
Во-вторых, что при изображении этой органической природы, точно так же как и при изображении неодушевленных предметов, искусству нет дела до строения, причин или безотносительных фактов; его интересует только внешний вид.
В-третьих, что при изображении этого внешнего вида ему больше мешает, чем помогает, знание того, что наружно не проявляется, вследствие чего изучение общей анатомии растений, животных и человека является только помехой для графического искусства.
В-четвертых, что при замысле и изображении человеческой формы привычка рассматривать ее анатомическое строение не только служит препятствием, но и ведет к извращению; кроме того, даже изучение внешней формы человеческого тела, более обнаженного, чем это считается приличным в повседневной жизни, было крайне пагубно для каждой школы искусства, где оно только практиковалось.
150. Эти-то четыре положения я и собираюсь постепенно разъяснить вам в течение нашего курса. В одной лекции, конечно, я могу только ясно высказать и установить их.