Искусство и наука

Рескин Джон

Во-первых, я говорю вам, что искусство должно познакомиться со всеми живущими предметами и настолько узнать их, чтобы быть в состоянии назвать или, иначе говоря, правдиво и ясно описать их. Создатель каждый день перед благороднейшим из своих созданий проводит всякое низшее творение, чтоб «как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» [67] .

Во-вторых. Изображая их, даже думая и заботясь об этих животных, человек должен представлять их себе со шкурою на них и с душою внутри них. Он должен знать, какие на них пятна и складки, какая шкура или перья, каков взгляд их глаз, как они хватают, какой обладают цепкостью, каким бегом, каким ударом лап или когтей. Он должен рассматривать их со всех точек зрения, но только не с точки зрения мясника. Он никогда не должен думать о них, как о костях и мясе.

67

Бытие, 2:19.

В-третьих. При изображении их внешности знакомство с костями и мясом, суставами и мускулами, скорее, служит помехой,

чем помощью.

Наконец по отношению к человеческой форме подобное знание не только мешает, но и развращает; и изучение голого тела вредно, если оно переступает за границы приличия и благопристойности, допускаемых в обыденной жизни.

Вот мои четыре положения. Я не буду вас задерживать, долго останавливаясь на первых двух, – на том, что мы должны знать каждого рода животное со шкурой на нем и с душою в нем. Но вы можете счесть за парадокс – может быть, за невероятный и дерзкий парадокс, – если я скажу, что изучение анатомии мешает вам делать это. Поэтому я обращусь только к последним двум пунктам.

151. Среди ваших образцов гравюр я выставил гравюру с картины Тициана с девочкой Строцци, кормящей собаку [68] . В первоначальной серии, где вы всегда можете видеть ее, я помещу еще более очаровательную, хотя и не вполне годную для образца, картину Рейнольдса, изображающую маленькую дочь Георга III со своим скай-терьером [69] .

Я не сомневаюсь, что эти собаки настоящие баловни, изображенные так же верно, как и их хозяйки; и что маленькая принцесса флорентийская и принцесса английская помещены в компании, самой подходящей для их возраста; старшая кормит своего любимца, а малютка обнимает своего, обвив ручонками его шею.

68

Тициан Вечеллио. Портрет Клариссы Строцци, дочери Роберто Строцци.

69

Джошуа Рейнольдс. Принцесса София Матильда Глостерская. Рёскин ошибается, на портрете изображена не дочь короля Георга III, а дочь его младшего брата.

Но обычай выставлять на вид или собаку, или другое какое-либо низшее животное, для контраста или для скромного сочетания с благороднейшей человеческой формой и душой, есть своего рода, так сказать, мысленная анатомия, относящаяся к очень отдаленной эпохе.

Одной из наиболее интересных греческих ваз в Британском музее служит та, живопись на которой долго слыла под названием «Анакреон и его собака». Перед вами греческий лирический поэт, поющий с поднятой головой, с жестом Орфея и Филаммона в моменты их величественного вдохновения, между тем как около него бродит, совершенно равнодушная и презирающая музыку, остроносая и короткохвостая собака, изображение которой особенные почитатели греческого искусства назвали бы идеальным, потому что хвост ее более похож на взрыв фейерверка, чем на хвост; но идеал явно основан на действительном существовании очаровательного, хотя и надменного животного, отчасти похожего на тот, который в настоящее время служит главной отрадой моих работ в Оксфорде, а именно на Бестль – собаку доктора Акланда.

Я мог бы вернуться назад к еще гораздо более древней эпохе, но во всяком случае, со времен золотой собаки Пиндара, фавна Дианы, орла, филина и павлина великих греческих богов, вы находите целый ряд животных типов – сосредоточивающийся, конечно, в Средние века на собаках и соколах, – которыми искусство пользовалось как символами или как контрастами достоинств человеческих личностей. В современной портретной живописи, благодаря желанию каждого, посылающего свой портрет или портрет своих детей в Королевскую академию, вошло в обычай выставлять на вид пони или собаку с хлыстом во рту с целью показать публике, что лица, изображенные на портрете, живут в соответствующее время года в деревне. Но у великих мастеров в основе того же самого лежит глубокий смысл, относительно тайны сравнительного существования живых существ и способа, каким они проявляют свои пороки и добродетели. Альбрехт Дюрер почти никогда не рисует ни одной сцены из жизни Богородицы без того, чтобы не поместить на переднем плане каких-нибудь беспечных херувимов, играющих с кроликами или котятами; иногда же его любовь к странностям берет верх над всем лучшим в нем, как, например, в гравюре «Мадонна с обезьяной». Веронезе расстраивает свидание королевы с Соломоном, изображая дерзкий лай болонки, к которой Соломон отнесся недостаточно почтительно; когда же Веронезе представляется сам со всей своей семьей Мадонне, я с грустью вижу, что его любимая собака поворачивается к Мадонне задом и выходит из комнаты.

152. Но среди этих символических шуток великих мастеров ничего не может быть прекраснее картины Рейнольдса, изображающей маленькую английскую принцессу со своим жесткошерстным терьером. Он приложил все усилия, чтобы показать бесконечную разницу и в то же время благодатную гармонию человеческой и низшей природы. Имея в виду нарисовать голубоглазую [70] , нежную девочку, он изображает ее полное личико совершенно круглым, с широко раскрытыми глазами, потому что кто-то пришел, кого она не знает. Но она удивлена, а не смущена, как и подобает принцессе. Рядом же с этим нежным, чистосердечным ребенком Рейнольдс поместил щетинистую, задорную собачку. Вместо широко раскрытых глаз, перед вами только темные пятна среди волос, где, вы знаете, должны быть глаза терьера, достаточно проницательные, если бы вы могли их видеть, и, несомненно, смотрящие на вас, но без удивления, не так, как смотрят глаза ребенка. Дело в том, что терьер тотчас же составил о вас свое мнение, нашел, что вам тут нечего делать, свирепо

заворчал и зарычал, не отступая, однако, от хозяйки и не ускользая из-под ее руки. Вы имеете, таким образом, полный контраст между грацией и истинной прелестью ребенка, не думающего о вас дурного, и немилосердной тупостью природы в собаке, которая думает о вас только дурное. Но достоинство и доверчивость собаки выражены не менее ясно; она, очевидно, играет в глазах девочки роль подушки, но менее, чем роль товарища по играм, – запустив с любовной доверчивостью свою ручку в жесткую шерсть товарища, ребенок уже наполовину решился ей покровительствовать: тут и ребенок готов защищать собаку и собака ребенка во всякое время и при всех превратностях судьбы.

70

Я не видел картины; на гравюре оттенок глаз как будто серый или голубой. – Прим. автора.

153. Изысканность, с какой живописец приложил весь свой талант в композиции, его уменье владеть кистью, вся его опытность в способах выражения, – когда требуется завершить сопоставление, – все это не может быть объяснено до мелочей; но первые шаги его науки могут быть намечены легко; без особенного труда вы можете видеть, как однородная большая масса белого противопоставлена суровой массе серого; как лицо ребенка помещено против света, чтобы ни малейшая тень не могла уменьшить блеска, делающего ее, как в арабских сказках, «принцессой, подобной полной луне», как в этом блеске губы и глаза нарисованы густой, яркой краской, между тем как только едва заметному лучу мысли дозволено потревожить спокойствие этих глаз – (глаза терьера были бы достаточно ярки, если бы вы могли их видеть, и сверкали бы постоянно неглубоким огнем, но глаза принцессы думающие, а не сверкающие); как хорошенькая, но не совсем удобная шляпка обрамляет изящное, кроткое личико, представляющее контраст с грубой, лохматой головой собаки; как свободная грация нежного тела покоящейся ноги и круглой шеи сопоставлена с неловко подобранными короткими лапами и стремительным поднятием нетерпеливых плеч менее благородного существа.

154. Рисуя все это, сэр Джошуа обдумывал и видел все, что есть лучшего внутри и во внешности живых существ; все, что есть истинно собачьего и истинно детского в их душе и теле. Абсолютною верностью внешнего вида и внутреннего состояния он владел безукоризненно, но одно ни на минуту не интересовало его, – это их кости.

Вы предполагаете, что при рисовании этой картины все время художника занимала мысль о том, какой вид имеет череп собаки сравнительно с черепом ребенка? Для него же самыми существенными фактами были те, о которых череп не дает никаких понятий, а именно, что у девочки маленький несколько плоский нос, а у собаки он выдается вперед и черный. Вы можете анатомировать всех мертвых собак, доставляемых водами Лондона, и не заметить, как блестит кончик носа терьера, а между тем, как живописец, вы только это и обязаны знать; что же касается до положения и приемов животных, то все четыре доктора, вправлявшие недавно лапу Бестля, после того как он выпрыгнул из окна второго этажа, чтобы облаять волонтеров, не могли указать сэру Джошуа, как изобразить припавшего терьера, готового цапнуть, или как нарисовать руку ребенка, лежащую на его шее в полном, но не бессильном покое.

155. Итак, сэр Джошуа не думал и не заботился об анатомии, рисуя эту картину; ну а если бы он обратил на нее внимание, принесло ли бы это ему вред? Вы легко можете заметить, что конечности ребенка нарисованы не с той точностью, с какой они были бы воспроизведены Мантеньей, Дюрером или Микеланджело. И неужели некоторые из их знаний не содействовали бы совершенству картины? Я могу точно показать вам, какого рода влияние имело бы их знание.

В вашей первоначальной серии я поместил две самые замечательные гравюры Дюрера, герб с черепом и Мадонну, увенчанную ангелами; чтобы яснее показать вам, какие качества имеются и каких недостает в этой последней картине, я увеличил при помощи фотографии голову и поместил ее в вашей справочной серии. Вы найдете, что череп понят превосходно и изящно выгравирован, но что лицо и понято, и выгравировано плохо. Никто из изучавших череп так тщательно, как это сделал Дюрер, не может хорошо нарисовать лица, потому что понятия о костях постоянно неуместно навязываются ему, и, стараясь отделаться или отрешиться от них, он искажает лицо. Там, где черты лица резки и характерны, он может освободиться от впечатления; но при округленных контурах женских лиц он никогда не в состоянии освободиться от мысли о черепе, и даже при своей обычной работе чаще рисует кости и волосы, чем лица.

156. Я мог бы дать вам более определенные, но чрезвычайно неприятные доказательства того вреда, который происходит от слишком основательного знакомства с анатомией человеческого лица, но предпочитаю с этой же целью лучше рассмотреть с вами череп и голову орла, который уже многому научил нас.

Вот легкий эскиз черепа золотого орла. Вам, может быть, захочется иногда сделать этот рисунок отчетливее для уяснения механического расположения костей, окружающих, например, глазные впадины; но не думайте, что, нарисовав это хотя бы миллион раз, вы сумеете, наконец, нарисовать самого орла. Напротив, это почти несомненно воспрепятствует вам заметить главное на голове орла – выступ лба. Главная особенность орлиного глаза заключается в том, что он смотрит вниз. Для защиты глаза от раздражения солнечным светом, он помещен под треугольным навесом, который составляет самую характерную особенность внешнего вида этой птицы. Крючковатым клювом своим он не отличается существенно от попугая, а отличается, повторяю, особенностями глаз. Но этот выступ не отчетлив на черепе, и анатомы так мало обращают на него внимания, что вы можете просмотреть все наиболее совершенные труды по орнитологии, найти в них орлов, нарисованных со всякого рода расчлененными черепами, с когтями, ключицами, грудною костью и зобами, но не найти ни одного бедного сокола, нарисованного с соколиными глазами.