Искусство невозможного (в 3-х томах)

Березовский Борис Абрамович

— А этой грани не существует. Понятно, что их будущее гарантировано только в нормальной, с моей точки зрения, России. В стране, в которой будет править, не дай Господь, Примаков, или Лужков, или Зюганов, никакого будущего для этих людей, как и для миллионов других, быть не может. Может быть, за исключением Татьяны, у которой не было выбора, выбор Волошина или Юмашева совершенно сознателен. note 248

— В последнее время я часто слышу, что ваше место в политике и в Кремле занял Роман Абрамович. Вы конкуренты?

— Могу говорить только за себя. Это какая-то придуманная история. Я считаю себя совершенно самостоятельным человеком и не борюсь за место нигде — ни в компании, ни в политике.

Я пытаюсь утвердиться своим пониманием по тем или иным проблемам. Если кто-то делает это лучше меня, я отхожу. Правда. Так было всю жизнь. Без чувства ревности, без сопротивления. Я знаю, что есть пространство, где Роман очень силен — в личном общении с людьми. Я знаю, где он слабее меня — он хуже понимает пока политическую стратегию. Но и не претендует, что понимает. Он молодой и обучаемый. Хотя, с моей точки зрения, он недостаточно образованный человек, но обучаемый. Умный и, что особенно важно, точно оценивает свои возможности.

— Влиятельный в Кремле?

— Вы имеете в виду, среди людей в Кремле, принимающих решения? Я знаю, что он в очень хороших отношениях с Юмашевым, Волошиным. Я не знаю просто, какие у него отношения с Татьяной. И я уверен, что в силу своего реального таланта он может убеждать в той или иной точке зрения. Как он это реально использует, не знаю, не был свидетелем. Роман, надо сказать, очень скрытный человек — в отличие от меня. А вообще я даже испытываю удовлетворение, что среди нового поколения появляются люди, которые смогут продолжить наше дело.

— Вы войдете в штаб Путина?

— Я еще не знаю своих планов на последумский период. Есть некоторое обстоятельство, которое я сейчас продумываю и которое не позволит принять такое решение.

— Должность?

— Я не хочу пока комментировать. Но если эти обстоятельства не возникнут, то помощь, если она с точки зрения Путина будет целесообразна, я, безусловно, ему окажу.

4 февраля 2000 г. Комсомольская правда, Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ: КОГДА В МОСКВЕ УЖЕ ВЫПИВАЮТ

ВОПРОС: Похоже, с некоторых пор Путин аккуратно дистанцируется от вас.

БЕРЕЗОВСКИЙ: А я и не делаю вид, будто нахожусь где-то рядом. Мы периодически видимся, не более того.

— Периодически — это как?

— Раз в месяц.

— Кто инициатор встреч?

— Всегда я.

— У вас не возникло ощущение, будто Владимир Владимирович нуждается сейчас в победоносном блицкриге?

— Не понял вопрос.

— Поскольку с бандитами, которых первоначально планировалось мочить в сортирах, возникли некоторые проблемы, может, стоит ради поддержания высокого рейтинга кандидата в президенты сменить цель? Скажем, замочить олигарха и высоко поднять знамя борьбы с коррупцией.

— Да, такая мысль кое-кем нашептывается, и не исключаю, может быть предпринята попытка ее реализовать. Но это уже не проблема Путина, а системы власти в России. К сожалению, у нас нет политических институтов, гарантирующих невозможность возврата к диктатуре. Ельцин, Путин, Иванов, Петров совершенно спокойно могут разворачивать страну в любом направлении. Действительно, мои близкие иногда задают тот же вопрос, что и вы: Борис, не боишься, что, придя к власти, Путин первым замочит именно тебя? Честно

отвечаю: страха нет, но допускаю, что все так и произойдет. Если Путин сочтет, что с его, президентской, точки зрения целесообразно посадить Березовского на нары, он непременно это сделает. Так что вопрос не в Путине, а в содержательных институтах власти, которые должны защищать каждого гражданина от противоправных решений любого должностного лица, включая главу государства. Никто не волен по своей прихоти распоряжаться

чужими судьбами. Поэтому важнейшей, на мой взгляд, задачей, стоящей сейчас перед Россией, является консолидация элит, формирование структур и институтов, которые послужат фундаментом, основой новой власти. Задача сложная, но она гораздо более содержательная, чем, скажем, создание демократической оппозиции Путину. Рано еще этим заниматься. Мы только-только ощутили сдвиг общества вправо, сдвиг позитивный, но его сперва надо закрепить. Мне это кажется куда более значительным, чем размышления на тему, как поведет себя Путин.

Интервью брал Андрей Ванденно

24 марта 2000 г. SMI.Ru, Москва

ЭКСПЕРТЫ О ВЫБОРАХ И ВТОРОМ ТУРЕ

Борис Березовский, бизнесмен, депутат Госдумы

БЕРЕЗОВСКИЙ: На самом деле, реальных конкурентов у Путина нет. Шансы Зюганова и Явлинского равняются нулю, потому что оба они популисты. Только один — популист толпы, другой — популист истеблишмента. У меня вообще сложное отношение к Явлинскому. Наиболее уничижительной чертой Явлинского я считаю то, что он никогда ничего не ставил для себя выше, чем получить власть. Зюганову и Явлинскому не пройти во второй тур, даже если они расцелуются и объединят свои голоса.

Победа Путина в первом туре будет обусловлена прежде всего тем, что в России произошла консолидация власти. И произошло это без участия его оппонентов. Следующий шаг — консолидация элит, а затем и консолидация общества. В 1996 году мы противостояли той силе, которая однозначно себя изжила. Сейчас же противостояние равных интеллектуальных сил. В отличие от прошлых выборов, когда поражение любой из сил было разрушительно, сейчас «победительный нюанс» не очень значителен, он не качественного характера. То есть победа Путина будет с некоторым привкусом поражения.

Будет полным лицемерием утверждать, что Путин не взял на себя никаких обязательств. Наоборот, он повел себя абсолютно последовательно по Чечне. Одно это уже колоссальное обязательство.

26 нарта 2000 г. SMI.Ru, Москва

БЕРЕЗОВСКИЙ В «ВЕДОМОСТЯХ»

«Ведомости» № 53, 24 марта

Депутат Государственной думы от Карачаево-Черкесии Борис Березовский отвечает на вопросы «Ведомостей».

Корр.: Чем вас устраивает Путин как кандидат в президенты? БЕРЕЗОВСКИЙ: Я думал, что выборы будут протестными. А побеждает человек, который не играет на отрицании предыдущей власти. Для меня это принципиально. Когда я говорил, что России необходима преемственность власти, я имел в виду не преемственность Ельцину, а продолжение курса реформ. Я опасался, что новая власть, допустим, в лице Лужкова или Примакова, могла быть основана на отрицании предыдущей. Поэтому тот выбор, который для меня сегодня очевиден, — это Путин. Давайте проанализируем. В принципе любой из премьер-министров мог бы стать реальным кандидатом — Черномырдин, Кириенко, Примаков и Степашин. Черномырдин — безусловный реформатор, с моей точки зрения. Этот человек — совершенно из советского прошлого, но он понимал, что нужно двигаться по пути реформ, искать какие-то рыночные механизмы. Но за пять лет премьерства он набрал много обязательств, потерял гибкость и исчерпал свой личный ресурс как реформатора. Тогда возник Кириенко. Я участвовал среди других олигархов в процессе обсуждения его назначения, и я был против. В моем понимании премьер должен быть, безусловно, реформатором и иметь волю. Как пример я сказал: а почему не Малашенко? Он точно пойдет дальше, он жесткий человек, имеет волю. Многие были против, потому что