Искусство порока
Шрифт:
Ее горничная Риверз помогла ей снять жакет и платье, и Эстер села перед зеркалом, чтобы расчесать волосы. Она выпила крепкого горячего чаю с крекерами, и ее тошнота почти прошла, когда в ее комнату ворвался муж.
Томас Уиллетт швырнул на туалетный столик газету:
— Что это такое, черт побери?
Она постаралась подавить раздражение.
— Похоже на газету.
— Не дерзи, — прикрикнул он, расхаживая по комнате. Ему было немного за тридцать, но его волосы преждевременно поседели. Эти волосы, а также серые глаза
— Я ожидала встретить более приветливый прием после моего долгого отсутствия.
— Возможно, если бы моя жена не вела себя как шлюха, я был бы внимателен.
Эстер бросила на мужа такой взгляд, что Риверз перестала убирать ее вещи и тихо вышла.
— Будь добр, объясни это клеветническое определение моего характера.
— Я не скажу ничего такого, что и так известно. Прочти газету, — добавил он и отвернулся к окну.
Эстер прочла статью.
— Понятно.
Он повернулся:
— Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Она начала расчесывать волосы щеткой.
— На меня это что-то непохоже.
— Как ты можешь быть спокойной в такой момент? — Он скрестил руки на груди.
— Мне не нравится, когда ты пытаешься вмешиваться в дела, которые тебя не касаются.
— Разве меня не касается крах, ожидающий нашу семью?
— Я сказала «касается», а не «замешан». Тебя никогда не заботило то, что я делала, Томас. Вне нашей спальни я могла и вовсе не существовать.
— Не начинай. Я не собираюсь спорить. Мне нужно объяснение — каким образом ты оказалась замешанной в историю с этим притоном.
— Если ты имеешь в виду, что я вложила деньги в школу искусств для женщин, то для тебя это не должно было быть сюрпризом. Ты прекрасно знал, где я бывала и сколько времени там проводила.
— Но я ничего не знал о происходящем там разврате.
Она швырнула на стол щетку.
— Как ты смеешь судить о том, как работает школа! Прежде чем верить тому, что напечатано в газете, как насчет того, чтобы спросить у меня, твоей жены?
Он немного смутился, но возмущение взяло верх.
— Ну так расскажи. В газете написано, что ваша школа была сродни французским салонам, где пользующиеся дурной славой мужчины предаются блуду с вашими ученицами.
— Знай ты меня лучше, был бы в такой же ярости, как я, от этой грязной лжи. Мы обучали наших девушек на примерах фактов из жизни с ее вызовами и удовольствиями.
— Удовольствиями! Вы позволяли этим мужчинам развращать девушек до того, как они официально выходили замуж.
Эстер достала из баночки немного крема.
— Не надо считать, что ты лучше, Томас. Ты не совратил бы меня до свадьбы, если бы я сказала «нет» вместо «да».
Томас явно растерялся.
— Что
— Ты понятия не имеешь, кто я, Томас. Я чувствую себя леди, что бы я ни сделала. На самом деле сейчас я становлюсь леди, которой я когда-то завидовала. Мне понравилось, что я могу повлиять на жизнь наших учениц. Но что я действительно хочу — это иметь влияние на твою жизнь.
Его гнев немного поутих.
— Как ты можешь говорить такое! Конечно же, ты влияешь на меня. Ты моя жена.
— О, Томас, — тихо произнесла она, качая головой, — я гораздо больше, чем просто жена.
Глава 25
В Лондоне дул пронизывающий северный ветер, но Атина его не замечала. Гнев душил ее. Она направлялась в типографию газеты «Городской глашатай», чтобы устроить там грандиозный скандал.
Когда она шла по переулку близ типографии, чья-то рука высунулась из-за стены дома и затащила ее в какую-то темную нишу. Атина хотела было закричать, но большая мужская рука закрыла ей рот. Мужчина держал ее, крепко прижав к своей груди, а его размеры и недюжинная сила не оставляли ей возможности сопротивляться.
Неожиданно в нос ей ударил запах конюшни.
— И куда это вы собрались? — прорычал мужчина. Голос был знакомый. Атина перестала сопротивляться, и мужчина отпустил ее.
Атина обернулась:
— Маршалл! Ты меня до смерти напугал! Что ты здесь делаешь?
Его губы расплылись в улыбке.
— Я поехал в Эндсли-Грейндж, чтобы повидаться с тобой. Я не слишком удивился, не застав тебя там. Твой дед рассказал мне, куда ты отправилась. Ты так стремительно выбежала из дома, что он не смог тебя остановить.
— Так возвращайся и расскажи ему, что ты меня нашел. Пока.
— Погоди минуту. Ты хочешь сказать мне, что серьезно считаешь, что сможешь обругать этого репортера?
— У тебя удивительная способность подмечать очевидное.
— И что ты намерена ему сказать?
— До или после его похорон?
Он хихикнул.
— Господи, твой острый язык мог бы помочь Англии выиграть войну.
Атина взглянула на него сурово и повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее.
— Не так быстро. Сначала мне надо сказать тебе пару слов.
— Не сейчас, Маршалл.
— Именно сейчас. Пойдем со мной.
Он взял ее за руку и потянул к постоялому двору, где только что остановилась почтовая карета, на которой Атина приехала в Лондон.
«Гора Олимпа» был самым большим постоялым двором в Лондоне и самым высоким зданием на Делфин-стрит. На первом этаже находился паб, еще два этажа занимали номера.
В высоком, в человеческий рост, очаге жарился огромный окорок, распространяя приятный аромат.
Маршалл усадил Атину за маленький столик и заказал им обоим тушеного мяса.