Исмаил
Шрифт:
— А сам — что? С ним что потом было?
— А сам он с криком «Да здравствует героический народ Ирана» стал шахидом.
С удивлением Исмаил покачал головой, пробормотав:
— Удивительно.
— Вот так. Это был молодой закаленный офицер. Он выполнил свою часть исторического долга.
Исмаил обеспокоенно оглянулся на солдата, который мог слышать их разговор. Солдат уже храпел с приоткрытым ртом. Рассмеявшись, Исмаил заметил:
— Командир уже заснул!
— Рано или поздно проснется! — потом попутчик спросил: — В Тебриз направляетесь?
— Да.
— Вы оттуда?
— Никак
— Студент?
— Нет.
— Так значит, в командировку какую-нибудь служебную?
— Нет, просто так еду.
— То есть… С какой целью все-таки?
— Сказал билетному кассиру: дайте билет до любого пункта. У него были в Тебриз. Ну я и взял. Просто так.
— Удивительное путешествие!
— А вы в Тебризе постоянно живете, я правильно понимаю?
— Да, постоянно. Позвольте представиться: Камель Дадаш-заде, рабочий тракторного завода. Человек немного книжный, немного киношно-театральный, шашлычно-танцевальный и вообще веселый.
Исмаил расхохотался.
— А я, с вашего разрешения, Исмаил Сеноубари. Житель Тегерана, служащий. Человек немного книжный, немного…
— Путешествующий!
— Ну, не знаю.
— Не скромничайте. Но все, что делается, делается к лучшему.
— Может быть… Не знаю.
— Сколько дней вы у нас пробудете?
— Понятия не имею!
— Есть у вас там кто-то, какие-нибудь родственники — ближние, дальние, или знакомые?
— Никого нет!
— Следовательно…
— Ну, куда идет приезжий? — как бы вслух размышлял Исмаил.
— В мечеть! — подсказал ему Камель.
— Так раньше было, — возразил Исмаил. — Теперь, скорее всего, в гостиницу, кемпинг. Приткнусь где-нибудь.
— Например, в уютном домике у меня, я живу с матерью.
— Нет, благодарю, я не хочу вас стеснять.
— Вы нас вовсе не стесните, гостем будете!
В этот момент солдат начал говорить во сне. Он скрипел зубами и скороговоркой бормотал: «Я вчера был в наряде, друг, не хочу, не хочу…»
— Так что, принимаете мое приглашение?
— Может, я уже завтра вернусь, или в другой город поеду, пока неясно, — чтобы сменить тему, Исмаил указал на книгу и спросил: — Интересная?
— В высшей степени!
Исмаил протянул руку, чтобы взять книгу. Камель не без колебаний отдал ему ее. Исмаил открыл титульный лист и прочел заглавие: «Как закалялась сталь». Спросил:
— О стали, металлургии?
— Нет, друг мой, о людях, да к тому же о каких людях!
— Это художественная проза?
— Да, это роман, литература высшей марки!
Солдат открыл глаза и с тоской осматривался.
Камель тихо сказал:
— Осторожно, чтобы не увидел.
— Почему, контрабанда?
— Найдут, будут неприятности, режим у нас обидчивый.
— Как книги по шариату?
— Примерно; но тут еще строже: САВАК, тюрьма, казнь.
Солдат снова встал и подошел к окошку, открыл его. В лицо ему ударил ночной ветер, заставив закрыть глаза. Он запел: «Поцелуй меня, поцелуй меня на прощанье, и да хранит тебя Бог, я иду навстречу судьбе…» Солдату стало холодно, он закрыл окно, спросил:
— Где мы едем?
Камель ответил:
— Сейчас едем по остану [29] Зенджан.
Солдат зевнул
— А что это за местность?
Камель встал рядом с ним. Он был выше Исмаила. Сказал:
— Гора Кафелан, скоро будет Девичий мост. Красивые места.
— Девичий мост, так и называется?
— Да. Рассказывают, что девушка, влюбленная в чабана, перешла с той стороны реки на эту, и так далее. Но важно не это, а то, что здесь был рубеж сопротивления народной армии, противостоявшей натиску наймитов империализма [30] .
29
Остан — провинция, область в Иране.
30
Имеются в виду события после окончания Второй мировой войны, когда в восточном Азербайджане, столицей которого является Тебриз, победили просоветские силы, решившие отделиться от Ирана и присоединиться к СССР.
— И далеко еще до моста?
— Нет, сейчас будет. Героический народ Ирана всегда боролся за свою свободу, и всегда находились те, кто отдавал за это жизнь!
Через некоторое время он сказал: «Вот он, Девичий мост, смотри, среднего пролета нет. Когда народная армия отступала, его взорвали, чтобы не дать наймитам империализма перейти реку».
Исмаил с интересом всматривался в жидкий сумрак за окном. Увидел мост с провалом посередине и большую реку под ним, а кругом — спящие во тьме громады высоких гор. Вполголоса сказал:
— Жаль!
— Другого выхода не было. Нужно было уничтожить мост, чтобы самим не быть уничтоженными.
— Мне девушку жаль. Нельзя разрушать мост любви!
— Иногда человеку приходится жечь за собой мосты, даже мосты любви.
Исмаил, вернувшись к своему месту, сел и закрыл глаза. Пробормотал чуть слышно: «Мост, поток, Сара-невеста, белое платье, ревущие воды, мутные, пенистые, поток, Сара, Сара». И вдруг Сара бросается в поток. Горы дрожат, скалы рушатся, крик Сары теряется в шуме потока. Небо рыдает.
В ужасе он открыл глаза. Рыдание сжало ему горло. В висках пульсировала кровь. Камель тоже сидел с закрытыми глазами. Теперь Исмаил посмотрел на него внимательно. Лицо его казалось знакомым, словно он много раз его видел: густые черные брови, длинные ресницы, лицо вытянутое, полные щеки и квадратный подбородок, длинные черные усы, закрывающие верх нижней губы. Исмаил сказал сам себе: «Хорошо, что он мне встретился. В Тебризе не буду неприкаянным». Он закрыл глаза. И увидел, как они вместе с Камелем идут по улицам города. Заходят в книжные магазины, забредают в кофейни. Там слышатся песни о любви, и Али-Индус подает им чай и говорит: «Хочу поехать в Индию, в Тебризе я разобрался. А ты вроде как засыпаешь, вставай и иди ляг в задней комнате». Та комната — маленькая кладовка, в которой висит на стене большое фото индийской актрисы с этой ее черной родинкой. Он внимательно смотрит на эту родинку. Она растет. Становится еще более черной. Становится темно. Наступает ночь. Одолевает сон. Сон. Сон. Сон…