Исмаил
Шрифт:
Когда он проснулся, свет солнца из окна заливал купе. В отличие от того, что было вчера, все вокруг было светлым и радостным. На склонах холмов, подобно морю, волновались поля пшеницы и ячменя с золотыми колосьями. Вдоль фруктовых садов, речушек и рек стояли высокие деревья — ива, серебристый тополь, лох, карагач.
— Ты не голоден, друг дорогой?
Это спросил Камель, который искоса его рассматривал. Исмаил потянулся и ответил:
— Еще как голоден, вчера не ужинал.
— Так вставай и пойдем в вагон-ресторан, покажем людям, что такое завтрак.
…Железнодорожный вокзал Тебриза был огромным строением из темного камня, с высокими мощными колоннами. На других путях стояли вагоны без локомотивов. Пассажиры торопливо заходили внутрь вокзала. Когда Исмаил и Камель
— Что ж, было очень приятно познакомиться.
— И что ты будешь делать с этой приятностью?
— Я сохраню ее на память.
— Боюсь, потеряешь и будешь жалеть. Еще раз приглашаю тебя к себе домой. Отдохнешь немного, потом делай, что хочешь!
— Нет, не хочу стеснять. Я должен идти.
— Должен идти, должен идти! Так говорит, словно его ждут на массовом митинге для выступления! Ну куда ты пойдешь, что у тебя тут есть?
— Куда-нибудь да пойду, в конце концов, если у человека нет цели, значит, сам он — и есть эта цель!
— Оставь эти слова. Пойдешь со мной, как миленький. Зайдем к нам домой, отдохнем, пообедаем, потом пройдемся по городу, опять вернемся домой.
— Нет.
— «Нет» не принимается, идем, и все тут. Смотри только не потеряйся.
Исмаил пробормотал:
— Ну, раз настаиваешь, то так и быть.
В доме была всего пара комнат, квадратный дворик с небольшим садиком, засаженным петуниями. В крошечном бирюзовом бассейне виднелось несколько красных рыбок. Мать Камеля была старой, но приятной и аккуратной. Лицо ее выглядывало из белого платка, на котором блестели крупные стежки золотой нити. На фарси она изъяснялась с трудом, но при этом была говорлива и шутлива. Едва познакомившись с Исмаилом, сказала:
— Камель наш любит говорить, что он лишен недостатков [31] , но это ни чуточки не так!
31
Игра слов: «Камель» — имя героя, а «камэл» по-персидски означает «совершенный, лишенный недостатков».
Исмаил посмотрел на сморщившегося Камеля и со смехом спросил:
— Почему же у него должны быть недостатки, может, Камель — само совершенство?
— Нет, дорогой мой, нет, свет очей моих, если бы у него не было недостатков, он бы давно женился, и вокруг меня было бы полно внуков!
Исмаил сверкнул своими голубыми глазами и расхохотался:
— Тогда, конечно, все было бы — само совершенство. Но за Камелем дело не станет!
— Да услышит тебя Аллах! Ты вот скажи это ему, чтобы пошевеливался, а то время уходит, я одной ногой в могиле, тоскую оттого, что нет ни невесты, ни внуков. Многого от него не прошу, пусть только возьмет девушку, любую, какая понравится, и приведет в дом. Слава Аллаху, и зарплата у него хорошая, и знания есть, и на фарси как соловей говорит. И авторучка в кармане, и очки на носу, и галстук на шее… Слава Аллаху, все у него есть: фигура, рост, сила, здоровье. Не знаю, чего он сидит, ждет. Почему ручки сложил. А как есть свободное время — бежит к книгам своим, читает с утра до ночи. Уж последнее время я боюсь, как бы он от всех этих книг с ума не сошел. Сто тысяч раз ему говорила: Камель, сынок, плоть от плоти моей, свет очей моих, не желала я, чтобы из тебя мулла либо Ленин получился. Ты только женщину возьми, успокой мою душу. Если вы ему это скажете — век буду за вас Богу молиться! А у меня от повторения этого язык уже стерся!
— Что же я скажу ему, матушка? Мы же меньше суток знакомы. Но — хорошо, передам ему ваши слова.
В это время Камель строго спросил:
— Вы слушаете слова старших, уважаемый, чтобы мне их передать?
— Надо слушать, если шанс выпал, как не послушать?
Мать Камеля рассмеялась, ее щеки порозовели:
— Вот молодец какой, хорошо сказал!
Камель тоже рассмеялся и, чтобы сменить тему, предложил:
— Пойдем, заглянешь в мою библиотеку.
Мать всплеснула руками.
— Да уж, библиотека, а толку-то? Даже Корана в ней нет!
Библиотека помещалась в задней
— Не узнаю их, кто это?
— Это? Очень известные: Маркс, Ленин, Максим Горький, Че Гевара, Дзержинский. А эти трое — иранцы: доктор Таги Арани, Самад Бехранги, а это — Хосров Голесорхи [32] .
32
Таги Арани (1903–1939) — один из деятелей революционного движения, брошенный в тюрьму шахом Резой-ханом и погибший при невыясненных обстоятельствах.
Самад Бехранги (1939–1968) — иранский писатель, автор сборника рассказов «Сказки Бехранги» и других произведений.
Хосров Голесорхи (1943–1973) — иранский поэт и прозаик, коммунист. Казнен режимом шаха Резы Пехлеви.
Исмаил нахмурился и заметил:
— Да, правильно, двух последних я знаю.
— Эти люди принадлежат к числу мыслителей и вождей мировой революции трудящихся.
Исмаил обратился к книгам. Большая часть их была переводной. Пробежав по ним глазами, он спросил:
— По шариату ничего нет?
— Нет.
— Почему?
— У меня больше литература, философия.
— А о Тебризе что-нибудь есть?
— Есть, вот тут, внизу, «История Конституционной революции» и еще несколько.
Он присел и достал эти книги. Исмаил с интересом рассматривал их.
— Раз мне довелось приехать в Тебриз, очень хотелось бы узнать об этом городе и Конституционной революции [33] .
— И узнавай на здоровье.
— Могу я их взять почитать? Поверь, я верну. Я ведь сам работаю в библиотеке мечети.
— Библиотека мечети?
— Ну да.
— Неужели и в мечети есть библиотека?
— Я к тому это сказал, что верну вовремя.
— А куда ты их хочешь взять? В этой комнате спи, здесь же и читай. Книги отсюда не выдаются!
33
Конституционная революция — Иранская революция 1905–1911, антифеодальная и антиимпериалистическая буржуазная революция. Была вызвана ростом противоречий между правящей феодальной верхушкой, возглавлявшейся династией Каджаров, а также поддерживавшими её империалистическими державами, с одной стороны, и зарождавшейся иранской национальной буржуазией, крестьянами, ремесленниками и рабочими — с другой. Эти противоречия обострялись превращением Ирана к началу XX в. в полуколонию империалистических держав — Великобритании и царской России. Поражение царизма в войне с Японией и особенно начавшаяся в 1905 русская революция оказали огромное влияние на Иран и ускорили начало Иранской революции.
— Но я серьезно, я залог оставлю.
— А я пошутил, как хочешь, так и поступай, главное — не церемонься. Видишь, что место есть для отдыха и сна.
— Спасибо, но я не кокетничаю. Я хочу несколько дней пробыть в Тебризе и не буду тебя стеснять.
— Да не стеснишь ты. Чувствуй себя здесь хозяином, никаких проблем.
И все-таки ночевал Исмаил в дешевой гостинице для путешественников, в большой комнате, где спало еще несколько человек. В основном это были крестьяне или горожане-путешественники, которые к ночи добрались до Тебриза, усталые и сонные, и пришли в эту гостиницу, чтобы упасть на первую же предложенную койку, распространяя вокруг себя запах потных ног. Лежанки были деревянные и расшатанные. Каждое движение отзывалось громким скрипом. В первую ночь Исмаил спал на лежанке, на середине которой во всю длину была выпуклая деревянная плаха, буквально раскалывавшая его на две части. До утра он сражался с этой лежанкой, но, как бы он ни повернулся, ребра упирались в эту плаху, и было больно.