Испанский рассвет
Шрифт:
Гонорары, которые приходили от BMI, росли не по дням, а по часам, порой удивляя его самого. Дошло до того, что незадолго до смерти Софии они уже подумывали отказаться от идеи ремонта старого дома и купить вместо него дом на побережье недалеко от Бофорта, тихого местечка вдали от оживленных транспортных магистралей Чарльстона.
Сейчас чеки были не такими внушительными, популярность группы «Кактус роуд» осталась в прошлом. Песен он больше не писал, а страх нищеты, которую ему довелось пережить в юности, лишил его покоя. Единственное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах, – посвятить всего себя новой компании, по крайней мере, до тех пор, пока подчиненные
– Понимаешь, мне важно, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Благодаря моей работе мы живем в роскошном доме, ты ходишь в очень дорогую школу. Я смогу накопить денег, и мне не придется работать до глубокой старости. Я хочу что-то оставить тебе в наследство. Касси с дедом всю жизнь еле сводили концы с концами. Порой мы просто голодали. О хорошей школе речь даже не шла. Я никогда не получал подарков на день рождения.
Он много чего еще мог рассказать, однако истории из тяжелого детства – не лучшая тема для беседы с ребенком.
– Слушай, Мия, давай отложим этот разговор. Сегодня уже поздно. Просто помни, даже если тебе кажется иногда, что я выгляжу… – он пытался подобрать нужное слово, – измотанным, у меня все хорошо… У нас все хорошо. Обо мне не беспокойся. Твоя единственная забота – хорошо высыпаться. Я займусь остальным.
Он взял книгу и продолжил чтение.
– Так чем закончилась история про короля Йонаса?
Бакстер дошел до «жили долго и счастливо», потом встал, выключил свет, оставив только ночник в углу, на всякий случай, если дочка вдруг испугается ночью, подоткнул со всех сторон одеяло и поцеловал ее в лоб.
– А песню? – зевнув, напомнила Мия.
– Хоть раз было такое, чтоб без песни, мой воробушек?
Мия, как самая преданная поклонница творчества папы, до дыр заслушала все его альбомы и знала наизусть все тексты песен, включая те, за которые сегодня ему было неловко. Знай Бакстер, что у него родится дочь, он воздержался бы от использования крепких словечек.
На подставке рядом с прикроватной тумбочкой стояла розовая гитара три четверти. Купил он ее в прошлом году. Взяв инструмент, Бакстер сел на край кровати и развернулся к Мии лицом. Дочка редко соглашалась на что-то кроме колыбельной, которую отец написал для нее, когда ей было несколько недель от роду. Прошло почти восемь лет, а песня работала безотказно. Обычно уже на втором куплете Мия засыпала мертвым сном.
Песенка была незамысловатая – он написал ее для младенца, – но при этом очень заводная. Бакстер надеялся, что сегодня, несмотря на события тяжелого дня, колыбельная сделает свое дело.
Мия, глазки закрывай,Сны волшебные встречай.Запрягай единорога,На Луну вас ждет дорога.В гриве у него цветы.Долетите до звезды.Сможешь молнию поймать.Мы тебя здесь будем ждать.Бакстер взял аккорд в фа мажоре. Каким-то внутренним слухом он уловил голос Софии, которая подпевала припев. Все как в старые добрые времена, когда они жили в Чарльстоне, а стены детской были окрашены
Мия подхватила песню, и их голоса слились:
Наша Мия засыпает,О бабочках она мечтает.Хорошо с утра проснуться,Маме, папе улыбнуться.Уснула она только на последнем куплете. Единорог унес ее в далекие дали, где забудутся все тревоги сегодняшнего дня. Нет ничего в жизни прекрасней спящего ребенка. Бакстеру нравилось смотреть на умиротворенное лицо дочери, следить за ее размеренным дыханием и всем своим любящим сердцем чувствовать полную взаимность.
Он вспомнил о кошмарах. Хотелось верить, что сегодня ночью все будет по-другому. Каждый вечер после колыбельной Бакстер молил бога о том, чтобы ничто не потревожило ее сон. И раз в три дня его мольбы не оставались без ответа. Мия просыпалась отдохнувшей, а он лихорадочно пытался вычислить закономерность, гадая, какое из средств подействовало – травяной чай, блюдо на ужин, сказанные им накануне слова или спетая с особой интонацией колыбельная.
Мысленно пожелав дочке спокойного сна, он вышел из детской.
– Папа!
Бакстер мгновенно открыл глаза, как будто ждал этого крика всю ночь. Часы на прикроватном столике показывали 2:14.
Через секунду Мия ворвалась в его комнату, словно кто-то гнался за ней по темному коридору. В руках она сжимала Роджера. Слезы ручьем бежали по ее щекам.
В панике девочка подбежала к кровати.
– Я звала тебя…
Бакстер потер глаза, словно пытаясь избавиться от попавшего в них песка. Мия забралась в кровать, проскользнула под одеяло и прижалась к нему. За последние шесть недель ситуация стала почти привычной и уже напоминала выступление профессиональных танцоров, которые за год репетиций довели свой номер до совершенства.
– Все хорошо, – прошептал он. Мия тряслась всем телом, и он не осмелился спросить, что ей приснилось, опасаясь вызвать новую волну паники. – Не бойся, я рядом. – Бакстер поцеловал ее в лоб. «Истина освободит вас». Ну-ну.
Когда Мия чуть успокоилась, он запел колыбельную, поглаживая дочь по голове.
О бабочках она мечтает…
Вскоре малышка задремала.
Бакстер сделал последнюю отчаянную попытку заснуть. Закручивающийся в голове вихрь мыслей грозил разогнать остатки сна. Еще чуть-чуть, и он сдастся: пойдет заваривать кофе и начнет заниматься делами. Видит бог, даже двадцати четырех часов в сутках ему было мало, учитывая, какой аврал его ждал.
Спустя некоторое время он погрузился в полудрему, но ненадолго. Мия завозилась во сне, пробормотала, кажется, «хватит» и перевернулась на другой бок. На глазах у Бакстера проступили слезы. Смотреть, как мучается ребенок, пытаясь справиться с горем, было невыносимо. Потом она застонала, и Бакстер приготовился разбудить ее, чтобы избавить от ужасов, переживаемых во сне. Зря он затеял сегодня этот разговор и потревожил старые раны.
Вдруг раздался душераздирающий крик, наполненный ужасом и болью. Бакстер рывком притянул дочь к себе, погладил по лицу, целовал в лоб, повторяя: