Исполняющая обязанности
Шрифт:
– Не стоит сюда заходить, – предупредил незаметно появившийся за спиной мальчик-принц. – Мы слышали, что здесь живет страшная ведьма.
Зачем вдруг ведьме, да еще и страшной, печь пироги и печенье? Зачем мурлыкать нежные песни? Но… если хозяйка дома не ведьма и не страшная – зачем ей исчезать, прятаться, едва оставив на столе горячий пирог? Тем более, другого выхода из сладкого домика не было, не через трубу же горячей печи она улизнула.
– Как-то все это не похоже на то, что делала бы ведьма, – призналась Ирма, приподнимаясь на цыпочки, чтобы получше рассмотреть яблочный пирог, украшенный
– Ты же ничего не помнишь, – посетовал принц. – А ведь это из-за ведьмы ты обречена была спать всю жизнь, пока не найдешь героя, разбудившего правильным поцелуем! Из-за нее ты чувствовала себя такой одинокой.
– Я… я хочу увидеть ее. Давай спрячемся и подождем, может быть, хозяйка домика снова появится…
– Увидеть ведьму? Зачем? Вдруг она снова сделает что-то страшное, что-то плохое? Лучше пойдем отсюда поскорее! В замке, который мы вместе построим, у тебя будет сколько угодно печенья и пирогов не хуже этого, будет все, о чем ты когда-либо мечтала – но не будет никакой колдуньи, что могла бы причинить тебе боль.
– Я хочу ее увидеть! Мечтаю ее увидеть! – нахмурившись, Ирма топнула по имбирному полу. – Может быть, именно «ведьму» на самом деле я и мечтала отыскать. Хозяйку, что пекла сладкое печенье, волшебные пироги из яблок, что пела для меня, женщину с теплыми руками, пахнущими печеньем… я очень любила ее, кажется, но почему-то не могу вспомнить, как она выглядела. Я должна непременно посмотреть не нее, чтобы все понять…
– Ты ее не увидишь, – голос принца на этот раз прозвучал глухо и монотонно. – Ты никогда ее здесь не увидишь! Это мир детской мечты, взрослым здесь нет места. Страшным ведьмам здесь нет места!
– Прекрати называть ее так! Ты ничего не понимаешь, ты… ты же просто фарфоровая кукла! Ты обманка! Что ты можешь понять?
– Но я же лучшее, что есть в принце, которого ты наконец-то встретила там, в своих снах. Разве я не воплощение всего, что ты хотела? Я, а вовсе не смутное воспоминание о той, что оставила тебя совсем одну, заставила заснуть и блуждать по тревожным сновидениям всю твою жизнь! Никому из взрослых нельзя верить. Она давно уже не нужна тебе!
Что это за мир мечты такой, в котором не можешь увидеть или встретить того, кого хочешь?
– Она всегда будет нужна мне! Она… она… это ведь и я сама тоже! В этом дело? Я не могу увидеть ведьму, которой принадлежит этот домик, потому, что теперь она – не мое воспоминание из детства, а я сама! Взрослея, я стала ею.
– Ты же можешь стать моей принцессой в волшебном замке, зачем тебе расти, зачем становиться ведьмой? Ведь ты потеряешь себя, как и ее когда-то потеряла, как все теряют рано или поздно.
Кукольный принц съежился… нет, не так, это Ирма теперь смотрела на него сверху вниз.
– Иначе получилось бы так, что я себя никогда и не находила! Но… думаю, что колдунья из меня совсем даже и не страшная. Чего же ты так сильно боишься? Или… тот, кто тобой управляет?
– Я управляю собой сам, – мальчик покачал белокурой, как у ангелочка,
– И я могу быть – и буду! Но ведь и ты, если ты и есть он, то ты не кукла, а что-то большее, что-то настоящее, живое. Почему ты разговариваешь с нами через марионеток? Где ты на самом деле?
– Это я! – кукольный принц прижал ладошку к камзольчику на груди. – Это лучший я, которого ты можешь видеть! Пусть пока и только в движущихся куклах, у меня нет сил, чтобы сделать прекрасный мир мечты действительно живым и настоящим, давно уже не осталось ничего реального… но Лилиан может. Она – фея, которую наш мир ждал так долго, та, кто сделает идеальное реальным. Тогда… тогда, когда мои руки перестанут казаться тебе твордыми и холодными, тогда я стану живым, оставаясь прекрасным – тогда ты будешь меня любить? Захочешь снова стать моей принцессой, а вовсе не страшной ведьмой?
– Знаешь ли, это обидно звучит! – призналась Ирма, приседая на корточки, чтобы заглянуть в фарфоровое лицо мальчика. – Какая же я страшная? Я сейчас стала похожа на самую, наверное, добрую женщину, что знала в своей жизни. Ту, которая будет любить кого-то не идеальным, а настоящим, наверное, и я это смогу. Не нужно бояться, просто позволь мне встретиться с тобой!
Снаружи сквозь стены домика… а может, сквозь сам мир сказочно-глазированного леса – донеслись приглушенные захлебывающиеся рыдания. Кукольный принц продолжал смотреть на Ирму карими глазами на неподвижном фарфоровом лице.
– Теперь мне кажется, что ты сам ребенок, который потерялся когда-то. Страдавший от одиночества, мечтавший встретить друзей, найти себе новых родных… поэтому ты и заманивал людей сюда? Тебе было одиноко.
Стены пряничного домика подернулись рябью, плач стал слышаться отчетливее, но сам принц, не меняя выражения, отрицательно покачал головой.
– Я не потерялся. Не потерялся. Меня прогнали и бросили потому, что я не был достаточно хорош, когда еще был живым и «настоящим». Тогда я еще не знал, как это исправить, ничего не понимал. Но теперь я могу создавать тот мир, и того себя, что захочу – мир, в котором все будет прекрасно… к сожалению, только в грезах, но Лилиан поможет мне сделать его настоящим. И себя. Снова настоящим – но при этом правильным, тем, кого никто больше не захочет бросить.
– Ты говорил, что здесь я могу увидеть почти что угодно, если только захочу этого! – взяв маленькие руки куклы, проникновенно напомнила Ирма. – Тогда позволь увидеть тебя. Без иллюзий, без марионеток – настоящего.
Комнату залил густой полумрак, не было больше ни уютного тепла, ни запаха выпечки, ни потрескивающего в печи огня, ни солнца за окнами – снаружи царили ранние декабрьские сумерки, сквозь зияющие окна в почти пустой комнате из деревянных досок, совсем не таких, как в домике «семи принцев», а из дерева старого, темного, скрипучего и отсыревшего. Кукла, изображающая принца, пристально глазела неподвижными стеклянными глазами и на шевелилась, с глухим стуком опрокинувшись, стоило Ирме отпустить ее. Из-за стены… или из щелей в перекосившейся деревянной двери едва слышно доносился какой-то удушенный плач.