Исповедь приговоренного
Шрифт:
С небольшими остановками мы шли часов до четырех дня, когда проводники сказали, что линия железной дороги должна быть недалеко.
Мы остановились, я послал три дозора, чтобы обследовать происходящее на дороге и местность по ту сторону полотна. Разведав требуемое, дозоры должны остаться для наблюдения за дорогой и прислать донесения.
Прошло часа два, а от дозоров донесений не было. До слуха доносился шум проходивших где-то невдалеке поездов. Я выслал новый дозор, который вскоре вернулся и доложил, что до линии железной дороги версты одна-полторы,
Подведя отряд ближе к полотну, я выслал дозор, чтобы он осмотрел дорогу и местность за ней. Люди замялись. Тогда я пошел сам вместе с поручиком Березовским.
На полотне все было спокойно. Путевая сторожка виднелась саженях в трехстах. За полотном поднимался тоже лес. Перейдя полотно, я выбрал в лесу удобное для отдыха место и перевел туда отряд.
Надвинулись тучи; пошел дождь, сильно стемнело.
Было уже часов восемь, когда я приказал отряду собираться, что бы приблизиться к Заволжскому участку.
Люди стали ссылаться на усталость, которая была несомненна. Чтобы не терять времени даром, я вызвал охотников идти со мной на разведку, пока отряд будет отдыхать.
Вышли четыре человека. Впятером мы пошли на юг. Оказалось, что мы все-таки были много севернее, чем предполагали. Пришлось пройти верст шесть, пока не подошли к тылу войск, действовавших против Заволжского участка.
Нас поразила сомнительная тишина в этом районе. Артиллерия молчала, оружейная стрельба была редкая. Гул артиллерийских выстрелов и оружейной трескотни доносился, по-видимому, с правого берега.
Попав сперва в какую-то одинокую избушку, а потом, пробравшись, в село, где по нам было дано несколько выстрелов, мы узнали, что на левом берегу «белых» уже нет. Они ушли вечером. В селе красные войска и есть конница.
Спасаясь от небольшого разъезда, показавшегося на дороге, по которой мы пытались продвинуться дальше вперед, мы попали в какое-то болото, поросшее мелким березняком. Пробираясь через него, неожиданно вышли к полотну железной дороги, где стоял какой-то эшелон, там разговаривали люди.
Из разговоров мы узнали то же, что нам говорили жители перед этим. Несомненно, мы опоздали с помощью.
На рассвете вернулись к отряду. Отдохнув немного, я поднял отряд и повел его лесами на восток. Людей у меня осталось меньше, так как не вернулись ни посланные за продуктами, ни вчерашние дозоры.
Попросился уйти и медицинский персонал, так как одежда, а главное обувь не годились для ходьбы по лесам, и я их отпустил.
К вечеру мы опять приблизились к Волге и попали в деревню, где узнали, что отряд крестьян, охранявший Волгу ниже Ярославля, попал в плен. Говорили, что часовые проспали. Кроме того, говорили, что Ярославль занят красными войсками.
На другой день эти слухи подтвердились. Действительно, от Ярославля не доносилось звуков стрельбы, которые перед этим были слышны хорошо.
Тогда я окончательно решил двигаться на восток, предоставив желающим уйти из отряда.
При
Посланные ушли, а на рассвете мы были атакованы кавалерией красных, силой с эскадрон. После небольшой перестрелки нам удалось уйти в болото без потерь. Через это болото, пробираясь в некоторых местах в воде по пояс, мы вышли к деревне, около которой, по условию, должны были ждать посланные в Кострому.
На следующей день они вернулись и принесли проверенные сведения о падении Ярославля.
После этого известия из отряда ушли еще несколько человек, считавших более удобным пробираться на восток по одиночке. Осталось 17 человек. С ними я дошел до первой пристани па Волге ниже Костромы. Здесь я отпустил еще 11 человек. Остались я, поручик Березовский, подполковник Ивановский.
Мы купили 4-х весельный ялик и на нем поплыли, но реке. Вначале мы решили плыть только по ночам, скрываясь днем в прибрежных кустах. Но в первый же день это пришлось нарушить. Поиски ялика затянулись до вечера, вечером поднялся туман и помешал найти место, где я ждал с оставшимися вещами.
Только восход солнца помог ориентироваться и найти меня.
Медлить на месте было опасно, и мы поехали при дневном освещении. Из Костромы Березовский принес 17 фунтов колбасы, хлеба мы купили в каком-то постоялом дворе и к ночи были в Плёсе.
Утром купили и городе кое-какие припасы и вещи, дождались темноты верстах в шести ниже Плеса, в кустах, и двинулись дальше.
Таким порядком мы плыли до Васильсурска. Провизию покупали в приречных поселках, но отдыхали исключительно вдали от жилья, несмотря на очень дождливую погоду и встречный ветер.
Из-под Васильсурска выехали днем, миновав город, наткнулись на сторожевые пароходы, стоявшие на фарватере в нескольких верстах. С пароходов приказали нам почему-то вернуться в числе других лодок, бывших в то время на реке.
Мы вернулись, но ночью, когда поднялась сильная буря, поплыли опять, до рассвета, когда и пристали к берегу для отдыхи.
Вблизи оказались рыбаки. Покупая у них рыбу, мы узнали, что ниже есть какое-то село, в котором застава не пропускает ни одной лодки без осмотра.
Действительно, на другом берегу мы видели конный разъезд, который остановил плывшую вниз лодку, а потом куда-то повел ехавших на ней.
Мы решили идти дальше пешком. В мешки взяли только белье и провизию и захватили котелок, остальное и лодку подарили рыбакам.
Пошли мы левым берегом, преимущественно лесными дорогами, держась верстах в 10-15 от Волги, так как карты этой местности у нас не было, и Волга служила в некоторых случаях ориентиром.
Мы хотели пристроиться на какую-нибудь лесную работу вдали от жилья. В нескольких местах нам отказали, ссылаясь на то, что работы большой и постоянной нет, а для мелкой уже есть нанятые рабочие.