Исповедь «Русского азиата» Русские в Туркестане и в постсоветской России.
Шрифт:
За мостом, вверх по течению реки, вдоль обрывистого каньона, пройти было невозможно. Оттуда всю первую половину дня стая за стаей дикие голуби летели на кормежку в долину. Через три десятка лет на этом месте будет построена Ат — Башинская ГЭС.
В одну из ночей в пещере, под завывающие порывы ветра, нас — трёх подростков охватило необъяснимое беспокойство и тревога. Успокоиться не получалось, несмотря на то, что в этой пещере мы ночевали не в первый раз. В голову лезли всякие страхи вроде появления снежного человека. В панике мы покинули наше убежище и отправились к одинокой юрте с загоном для овец, находившейся по шоссе километрах в двух. Каким–то чудом, в темноте вышли к юрте. Вначале, с лаем,
И вот, после всех передряг, мы сидим у очага на кошме — войлочном покрытии из овечьей шерсти, свернув ноги калачиком, как принято у киргизов. Алые комья кизяка в очаге излучают уютное тепло. На таганке попыхивает закопченный чайник. Нас угостили чаем с молоком и боорсоками — национальной выпечкой. Мы поделились запасами конфет и пряников.
Вскоре ветер утих, небо прояснилось, через «тюндюк [10] » юрты подмигивали звезды, но усталые и умиротворенные мы крепко спали. Утром ярко светило солнце, от вчерашней тревоги не осталось и следа. На завтрак наша троица с аппетитом уплетала лепешки и каймак — домашнюю сметану, а затем с благодарностью рассталась с простыми добрыми людьми приютившими нас. Как бы сейчас хотелось увидеть этого мальчика, теперь уже аксакала, напомнить ему тот случай и еще раз от души выразить ему благодарность!
10
Тюндюк — решетчатое отверстие вверху юрты для проникновения света и воздуха. С наружной стороны тундюк накрывается кийизом (кошмой из войлока). Открывается и закрывается тундюк с помощью верёвки.
В Нарыне я впервые встретил дунган — трудолюбивый народ, который исконно занимался земледелием. Благодаря дунганам на местном базаре всегда были овощи. Мужчины дунгане в одежде ничем не отличались от местных жителей. Другое дело женщины, те всегда носили своеобразный красочный национальный наряд. Дунгане, несмотря на малочисленность (в настоящее время в Киргизии их около 40 тысяч, а всего в странах СНГ около 70 тысяч), сохранили свою национальную идентичность, язык, письменность, культуру и традиции.
Однажды, в шестом классе, в праздник 7-го ноября, мы три дружка — Толик Бражников, Кумаш Насыржанов и я, вечером забрели к Толику домой. Родителей не было. Помню, он разогрел на сковородке вареники с картошкой, а затем предложил выпить бражки, которая бродила в алюминевой фляге. Раньше я не пил спиртного, но праздник есть праздник и мы решили по примеру взрослых приобщиться к нему по настоящему. Для этого немного выпили противной бражки и отправились в центр города. Праздничного народа там было предостаточно. И тут, у кого–то из нас возникла идея купить вина и продолжить «пир души». Мы наскребли какие–то деньги и вошли в магазин. Среди бутылок нас привлекла бутылка с вином необыкновенного зелёного цвета. Как оказалось, это был мятный ликёр, на который без содроганья, я не могу смотреть до сих пор. Мы взяли эту бутылку и отправились в сквер. Там, сидя на поваленном дереве, по очереди приложились к ней из горлышка. От этого я так опьянел, что почти отключился.
Все попытки моих более крепких друзей поставить меня на ноги были тщетны. Тогда они подхватили меня с двух сторон и поволокли домой. Придя к дому открыли входную дверь и увидев гостей сидящих за столом втолкнули меня в комнату. На мгновенье, я увидел сидящих за столом гостей
В седьмом классе мы с Толяном попытались приобщиться к «элите» общества, коей для пацанов слыли музыканты городского духового оркестра. Мы завидовали им в качестве оркестрантов на летней танцплощадке куда нас не пускали, восхищались на парадах. Даже на похоронах духовой оркестр тогда был обязателен, создавая настроение особой скорбной торжественности. В те времена духовые оркестры имели очень широкое распространение. Они были во всех домах офицеров и по выходным, в парках, устраивали бесплатные концерты и уж тем более были на всех танцплощадках.
Удивительно, но руководитель оркестра отнёсся к нам благожелательно. Нам вручили инструменты с названием «альт» и на первых порах заставили разучивать что–то в виде гаммы. Несколько дней я занимался этим скучным делом, а когда узнал, что мелодию музыкального произведения ведут другие инструменты, а не альт, разочаровался и оставил это занятие.
Вспоминая нарынское детство до сих пор не перестаю удивляться — прошло всего пять–шесть лет с окончания войны, а здесь, в Нарыне, на окраине страны, велась активная спортивная работа в городской детской спортивной школе. Суровая зима располагала к занятиям лыжами. Лыж с ботинками на всех не хватало, начинающие мальчишки тренировались на лыжах с полужестким креплением.
Тренером у нас был Александр Афанасьевич Голубенко — бывший спортсмен, эвакуированный из Ленинграда. В то время в лыжном беге не применялся «коньковый ход». На стадионе круг за кругом мы отрабатывали технику классического бега. Летом Александр Афанасьевич тренировал легкоатлетов, уделял внимание футболистам, баскетболистам и даже фехтовальщикам.
Часто, в перерывах во время тренировки мы рассаживались в тени деревьев, и тренер рассказывал нам про Ленинград, о своем участии в лыжных соревнованиях и марафонах по России, об известных спортсменах, с которыми был лично знаком. В далеких Тянь—Шанских горах он открывал нам, мальчишкам, иной мир, заманчивый и, казалось недоступный. Александру Афанасьевичу, нашему тренеру, я обязан тем, что приобщился к спорту и никогда не курил.
В те годы в Нарыне не было в продаже лыж, но так хотелось иметь собственные! Наш одноклассник, сын офицера пограничной части, предложил решить эту проблему следующим способом. По его информации, один из складов пограничной части был забит лыжами. Попасть на этот склад, по его словам, было несложно, достаточно было преодолеть небрежное ограждение из колючей проволоки и забраться в склад через оконный проем задней стены, обшитый полусгнившими досками. Он знал что говорил, так как жил на территории части и провел предварительную разведку.
Нам с Толиком Бражниковым идея понравилась и мы, проведя дополнительную разведку, решили, что добыть себе таким способом лыжи вполне реально. Склады пограничной части располагались вдоль крутого берега реки Нарын и если патрулировались часовым, то с фасадной стороны. У нас не было мыслей о плохом исходе задуманного мероприятия, не зря разведчики в фильмах, и особенно в картине «Звезда», были нашими героями.
И вот мы с дружком ночью на месте. По–пластунски пробрались к заветному окну. От волнения сердце стучало так, что казалось, выскочит из груди. На плечах я приподнял Толяна. Стекол в оконной раме не было, а оторвать подгнившие доски не составляло труда. Он пролез с фонариком внутрь и вскоре стал подавать лыжи. Взяли две пары.