Исправление настоящего
Шрифт:
— А где мне еще быть? — съязвил мужчина.
Женщина не ответила. Действительно, где же еще быть этому гаду. В тюрьме, куда в скором времени он и отправится, как только она окажется в полной безопасности.
— Скажи, а зачем тебе вообще потребовалось устраивать весь этот цирк в ночном клубе, вся эта дикая презентация с переодеваниями и танцем смерти кружащегося вокруг тебя арлекина? — Ты не мог при всех своих талантах тихонечко меня умыкнуть, сделать свои грязные делишки и успокоиться, тебе обязательно нужно было зрелище и шумиха в прессе?
— Не понимаю, о чем ты?
— У тебя и сейчас какие-то мутные планы, — догадалась она, — хотя деньги ты уже получил, а меня просто мог уморить голодом в своем подвале, где потом и закопать. Но тебе этого мало, ведь так, по большому счету тебе ведь и деньги эти не нужны?
— Ты права,
— Поняла… Я тебя поняла, ты маньяк с мазохическим уклоном и больной страстью к театральным постановкам. Наконец-то я во всем разобралась, ты не можешь действовать самостоятельно. Все должно быть как в той сраной книжке, написанной тобой или кем-то сто лет назад назад, я права?
— Допустим.
Ответ ее вполне удовлетворил, и она продолжила дальше развивать свою мысль, разобраться надо было еще во многом, чтобы выстроить правильно свою линию защиты, когда придется общаться с полицией. Миллиардерша она или обеспамятевшая аферистка — время покажет, а пока надо было узнавать детали, чтобы подойти к этому светлому моменту в своей жизни во всеоружии. Американке ничего не будет, а вот если она русская, да еще и замешанная во всех этих валютных махинациях, в которые ее втянули, верить Альберту, то и ей тоже тюряги не избежать, куда, если честно, совсем не хотелось. В лучшем случае может отделаться психушкой, что не лучше… Кэт или как там ее, была умной девочкой, хоть и с временным помутнением, так что мыслить умела, что, слава Богу, у нее не отняли. И вот своей умненькой головкой она твердо для себя пока уяснила одно, неуверенная ни в чем другом, что надо сделать виноватыми всех, замешанных в этой истории, а себя выставить жертвой. И сумочка с деньгами ей в этом как раз пригодится, которую прямо сейчас необходимо и спрятать. Кэт включила правый поворотник и притормозила на обочине, выбралась из машины и открыла багажник, там было как раз то, что она икала, маленькая саперная лопатка и серый скотч, которым она и заклеила глаза своему пленнику. После чего снова уселась за руль и через минут двадцать свернула на второстепенную дорогу, по которой и проехала еще несколько километров, выбирая тихое местечко в лесу, в который и свернула, как только представилась возможность. Снова выбралась из машины, прихватила с собой сумку и отправилась в заросли, где ее и закопала, сделав зарубку на стволе березки, чтобы не потерять. Заметила она и валун, возле которого остановилась. Главным было, потом не забыть… Но она уж постарается. И только после этого снова отправилась в путь.
— И так, — возобновила она свой допрос после всех этих манипуляций, — твою книжку издали, а ожидаемой славы не последовало. А здесь еще и несчастная любовь к юной актрисочке, которая тебя послала, под которую ты сочинил целый сценарий, но и здесь не прокатило. Взаимности не произошло и ваше уязвленное самолюбие потеряло всякий интерес к дальнейшим съемкам, впрочем, как и к самой жизни. Ты устроил завал и до последнего времени жил тихо и счастливо с мыслью, что она мертва. Много пил, лечился по психушкам, кропал, наверное, другие какие то романчики, успел сколотить состояние и вдруг… На одном из рекламных щитов ты увидел ее, ту, которую давно похоронил, крыша и поехала.
— Ты так складно все рассказываешь, будто в курсе всех дел.
— Клинову трудно было не замечать столько лет, все же знаменитость, — пожал он плечами.
— Не знаю, куда ты смотрел… Решил сделать меня крайней, чтобы выйти сухим из воды? Дружка утопил, избавился от невесты, которая просто перестала для тебя существовать с появлением старой любви, придумал, как все свалить на других и даже дал себя подстрелить, нацепив предварительно на себя защиту. Стрелял-то ты в себя уже сам, когда я убежала и бросила пистолет, патрончики посчитала и даже нашла за колесами твой бронежилет, но только сначала не поняла, что он делал в подвале, раньше вроде его там не было. И стрелял ты в себя очень грамотно, чтобы не повредить жизненные органы…
Ну вот и приехали, — хмыкнула она, подруливая к особняку. — Сейчас я тебе расклею глазки и даже дам возможность доказать свою непричастность ко всему этому дерьму, хотя… какая уж там непричастность, когда замазан в говне по самые уши.
— В зале меня не было, -- только и нашел, что ответить он, — я ждал твоего появления на крыше.
— Зато там был тот, кого ты нанял, чтоб еще больше поиздеваться над бедной женщиной. Одного не пойму, лично я тебе чем не угодила, что
— Вообще-то стреляла в меня ты, — усмехнулся он вяло, уставший от всей этой белиберды.
— В твой бронежилет, забыл ты добавить. А ты стрелял в Альберта, что он вывел тебя на чистую воду после устроенной тобой аварии. Но не убил, о боже, — всплеснула она вдруг руками, закрывая ими лицо, — и поэтому использовал меня, чтоб я тебя к нему привела. Дура, какая же я дура, что же я наделала, скоро сюда заявятся твои дружки и от этого симпатичного домика останется мокрое место.
Однако, что-то уже менять было поздно. К этому домику они как раз и подъезжали. Спалила хату…
Глава 48
Особняк, куда их привела еще почти через час пути после того, как Кэт закопала клад, стрелка навигатора, был не просто хорош, он был великолепен. И при этом заметно отличался от своих простоватых соседей из дачного поселка по соседству, у которых количество кирпичей в заборах, которые ни перелезть, ни перепрыгнуть — все надежно и глухо, как и подобало быть у новоявленных хозяев жизни, доминировало над всеми прочими архитектурными излишествами. Бывшие коммунальщики отгораживались теперь друг от друга «китайскими» стенами конкретно. Хочешь быть солидным и богатым? Будь! Территория гордыни, где чужим уж точно не место. Кэт во все глаза всматривалась в приближающееся, воплощенное в камне и кирпиче, чужое величие. Даже у нее с ее миллиардным состоянием не было и близко ничего подобного, какой особняк выстроил себе этот новый русский. Витала музыка в салоне, царапал нервы Сплин в поисках выхода, которого не было. Бог давно уже устал всех любить.
— Вроде приехали, — тихонько произнесла Кэт, прикидывая, сколько же все это великолепие может стоить.
— Кто-то обещал глаза разлепить, — напомнил о себе недовольно связанный.
— Успеется, — в тон ему ответила Кэт, — чтобы ты сразу узнал все, что нужно и сделал ноги?
— Ты отлично справляешься с русским для американки.
— Были хорошие учителя.
— И как далеко может убежать раненный?
— Понятия не имею, — пожала плечами она, — куда хочешь, туда и беги. Скоро, слава Богу, меня это уже касаться не будет, передам из рук в руки и катись.
— Согласно твоей теории, я должен был узнать местонахождение вашей банды, я его узнал.
— С завязанными-то глазами? — усмехнулась она.
— Жучку в машине никаких глаз не требуется.
— Блин!
Кэт нервно посигналила, чтоб открыли ворота, потом еще раз, никакого движения. Не открылись ворота ни после второго сигнала, ни даже после третьего протяжного. Судя по всему, гостей здесь явно не ждали, тем паче залетных и с компроматом в кабине. Когда все пространство пропитано великим Россини, гости только во вред. Звучит великое творение в ушах «ядовитого паука», затаившегося в центре своей паутины в ожидании глупой мушки — в ушах мерзкого старика, восседающего на толчке в центре своей вселенной, даже еще и не предполагающего, кто к нему пожаловал. Не до гостей! Бессмертные творения гения включались всегда, как только владелец данного толчка пристраивался своей пухлой задницей на самое важное место в доме, чтобы предаться своим возвышенным мыслям и еще более возвышенным помыслам. И пока ворота не открылись, Кэт сосредоточенно принялась изучать строение прямо сквозь кованые ворота, обошедшиеся хозяину ровно в девять миллионов рубчиков. Нет, конечно он мог установить что и попроще, статус не позволял мелочиться. Кэт попыталась вспомнить, приходилось ли ей здесь бывать раньше, но так и не вспомнила, а вот адресок в памяти зафиксировался. Не так давно Альберт ей его сам и напомнил, что его любимого дядечку наконец выписали, и он теперь поправляет здоровье в своей родовой усадьбе возле Серпухова на берегу Оки. Забила в навигатор «Босяткино» и вперед! Куда ей было еще вести этого подстреленного, как не сюда, где подвал с хорошей дверью уж точно найдется. Мучила совесть насчет Альберта, про которого плохо подумала той ночью в клубе, который, возможно, прикрыл ее грудью от снайперской пули. Она вспомнила, как буквально перед своим ранением он сделал шаг вперед и оказался перед ней на линии огня. И даже, если он этого не делал, ее голова после пережитого кошмара в подвале просто этого уже не воспринимала. Не хотелось оставаться совсем одной во всем этом беспределе, вот и все. Человек из-за нее пострадал и это ли не повод уцепиться хоть за какую-то спасительную соломинку в мыслях, что вокруг не только враги.