Испытание на человечность
Шрифт:
И теперь, после последней битвы, по дворцу разнеслась весть, что Линн обрёл своего отца.
– Линн даль Соль? Отца? Вы уверены?
– Ну да, он так говорит... вы только посмотрите, как он сияет! Только было бы из-за чего, бедный парень...
– А в чём дело?
– Так это же Милорд... Вейдер. Его спасла личный врач Раина Сойтар, пересадила мозг в другое тело... Что с вами, генерал?! Вам плохо? Сядьте, пожалуйста, сядьте... воды?
– Нет. Нет. Ничего.
Это невозможно. Вейдер? Милорд?
– Я хочу увидеть его.
– Кого? Милорда?
– Да.
– Вы... вы уверены?
– Нет. Я не уверен. Но хочу.
– Хорошо, как скажете... только сейчас с ним Линн.
– Да? Но... постойте. Тогда позовите его сюда.
– Линна?
– Да.
– Минутку.
Долгие, мучительно долгие минуты. Хорошо, что принесли воды... Милорд. Вейдер. Он был военным, он был пилотом... Император оказался сильнее. Но - почему?! Неужели он его плохо воспитал?..
– Генерал, вы меня звали?
И мучительно больно встретиться с этим сияющим взглядом. Он очень похож на мать, точнее, на обеих сестёр, на мать и тётку - те же глаза... А сестра Линна - в отца. В того человека, которым Эльснер когда-то был.
– Да. Линн... Откуда ты знаешь, что он твой отец?
– Он... он сам мне сказал. А потом Оби-Ван подтвердил.
– Сам сказал. Но он-то, ему-то откуда знать? Он же никогда вас не видел.
– Ну, понимаете... у меня же его фамилия. Он почувствовал и... понял, что у него есть сын. И... он сказал - от этого во мне проснулась человечность, чтобы больше не уснуть.
– Он так сказал? Это его подлинные слова?
– Да, подлинные... Что с вами? Вы плачете?!
– Нет. Нет. Тебе показалось. И в чём же выражалась эта самая... человечность? В том, что он тебя искалечил?
– Он остановился. Он мог меня убить. И вот, сейчас... когда его насильно вернули в жизнь, он хотел покончить с собой, и его остановили только слова о том... о том, что я счастлив видеть его живым. И ещё... он же убил Императора - защищая меня. Я ему нужен, понимаете? Я же вижу...
– А тебе нужен отец.
– В общем, да.
– Ну что ж...
– генерал тяжело поднялся.
– Иди. Иди к нему.
Почувствовал, понял... всё это так зыбко. Это не доказательства. А о том, что Милорд и есть отец Линна, люди узнали только со слов мальчика, может быть, Линн принимает желаемое за действительное, на самом деле Вейдер вовсе другой человек, а Эльснер давно умер, и это какой-то очередной большой обман...
Он резко поднял голову: в конце коридора неподвижно застыл Милорд.
Чужое, незнакомое лицо, тело, данное Раиной Сойтар, и всё же... взгляд, который невозможно не узнать, невозможно забыть.
Эльснер даль Соль стремительно
Генерал вздрогнул. Мысли о том, что этого не может быть, разлетелись и исчезли, как погасшие искры.
Это - есть. И ты ничего не сделаешь против правды, разве что закроешь глаза и попытаешься обмануть себя.
Линн, ничего не понимая, переводил взгляд с Милорда на генерала, хотел что-то спросить, но не решился.
– Встань, - генерал хотел было дотронуться до плеча Эльснера задрожавшей рукой, но не смог.
– Прекрати... это Императору нужны были поклоны.
– Нет, - глухо отозвался тот.
– Там... другое. Я не знаю, сумеешь ли ты меня... простить.
Генерал тяжко вздохнул.
– Я воевал с тобой.
– Я знаю.
– Я не знал, что это был ты.
– Если бы знал - то тоже воевал бы.
– Да.
– И был бы прав.
– Я знаю.
– Прости меня. Скажи, что я могу назвать тебя отцом.
Линн ошеломлённо уставился на обоих. Милорд, словно почувствовав, вскинул голову.
– Ты спас моего сына. Моих детей. Ты дал им возможность вырасти людьми. Ты сделал так, что мой сын вопреки всему меня любит.
– Не совсем я...
– Нет. Это ты. Я загнал память о тебе в такие глубины сознания, что думал, - она похоронена там, но сейчас я увидел, что она жива. Сделай что-нибудь, прошу, я не могу выносить это... слишком больно.
– Ещё бы. Быть человеком всегда больно.
Генерал смотрел на него сверху вниз.
Эльснер. Как же давно это было...
Линн - молчит, только просит, одними глазами... тоже просит. И - боится. Боится, что его отца никто и никогда не простит. За Элдерран, когда он стоял рядом с теми, кто взрывал планету, и не остановил... да мало ли за что. Счёт большой. Длинный. Не на одну жизнь хватит...
– Эльснер, я...
Голос прервался.
– Эльснер, я не буду предъявлять тебе счёт. И проклинать тоже не буду... не люблю дешёвых мелодрам. Всё это так неожиданно...
А если оттолкнуть его - что будет? Опять не удержится, найдёт новую пропасть? Неужели он просто не может крепко стоять на собственных ногах? Или - нет? Или это было наваждение Императора, пробудившее в нём ту тёмную сторону человеческой природы, которая дремлет в каждом? Сильно ли он виноват? Ведь он мог бы и не вернуться... Линн сказал - он убил Императора, защищая его...
– Эльснер...
Как же унять эту дрожь, предательскую дрожь руки... Дотронуться до плеча. Когда-то Эльснер был счастлив, возвращаясь в дом, которого больше нет, и они могли говорить долго, вечерами, переходящими в ночь, а потом он уходил к себе, и у него была своя жизнь и свой очаг, который он сотворил сам... Не вернуть - ни дом, ни людей, ни время.