Испытание огнём

Токацин .

– У проклятых динозавров нету денег!

Почему у этих тварей нету денег?!

Кто заплатит за разбитую гитару?– напевала Джейн, уже не беспокоясь ни о попадании в чужеземный ритм, ни о мелодичности голоса. Пели все, кто умел и не умел, каждый своё, - от нхельви, снующих под ногами, до стражей.

«Ничего,» - странная уверенность не оставляла Джейн и под крышей древнего завода, на дне спального кокона. «Стардрайвер за гитару заплатил сполна. И с Кьюгена возьмём. И за АЭС,

и за сожранные мозги, и за всех убитых и замученных. Пусть его потреплет Равнина – а мы добьём.»

1 день Мысли месяца Лучей. Равнина, Сердце Пламени

– А ведь он и сейчас там, - неожиданно сказал Хассинельг. Он рассеянно следил, как Джейн пытается поднять волной песок в кожаном тазу. В углу стоял тазик гравия, рядом лежала глыба «песчаника», - следующие «уровни сложности». Пока что шевелиться не хотел даже песок.

– Кто и где? – Джейн от неожиданности опрокинула бы тазик, если бы он весил меньше на десяток килограмм. Переместил его сюда, наверное, Хассек, - но вот как кожа не порвалась, а кости-распорки не треснули…

– Нерг. «Я не покину Пламя вечно,» - вот что он сказал Куэннам. А с ними, да здесь… клятва есть клятва. Он ещё там, в Пламени, - его дух заперт среди сияющих колонн.

Джейн, забыв о тренировке, опустила посох.

– И… он как-то себя проявляет? Кайшу – она же оператор теперь… она видит его?

– Кайшу о нём говорить не любит, - страж махнул хвостом. – Её сын погиб, её родичи натерпелись… А Нерг ещё там. Клятва никуда его не выпустит.

Джейн поёжилась. «Вот так однажды брякнешь, не подумав, - и на двадцать тысяч лет в ядерный реактор… Это больно, наверное.»

Чей-то взгляд из-под пола снова начал на ней фокусироваться. «А что, если это он и есть? Не зря же вылезает, когда о нём речь…» - Джейн встряхнула головой и снова подняла посох.

– Хассек, а ты это к чему?

Страж повёл хвостом.

– Так, в голову пришло. Сильный день Мысли, вот и лезет всякое.

– Эй! – Джейн быстро огляделась по сторонам – не начнёт ли реальность «плавиться», а сквозь Куэннский орнамент – проступать стены больничной палаты?

– Значит, сегодня будет… всякая чушь мерещиться? Как в прошлый раз? А тебя уже… не пора свести в кузницу? – она криво ухмыльнулась. Маленькое пятнышко от давнего ожога осталось – психиатрическое лечение на Равнине было эффективным, но суровым.

– Я ещё в себе, - отмахнулся страж. – И ты тоже. Главное – посох не выпускай. Стены Сердца нас защищают, но мало ли…

…Похоже, Хассек был прав – ни на тренировке, ни за обедом, ни за сравнением традиций разных народов ничего странного Джейн не мерещилось. Вот только этот взгляд сквозь пол… а девушка всего-то хотела узнать, как Броннов научили письменности, с их-то неприятием новшеств.

– Силой, - ответила Ауна и неприязненно ощерилась.
– Когда у тебя под рукой – чудище, равное богам, можно ломать других через колено. Шу-эсэга нырять научишь.

– От шу-эсэга река из берегов выйдет, - хмыкнула Джейн. – А от письменности, между прочим, никакого вреда. Одна польза.

– Бронны не просили такой пользы, - сухо ответила Ауна. – Никакой пользы от чужаков

они не просили. Но если ты сел на Пламя всем задом – как же себя не показать?!

Чей-то взгляд упирался Джейн в спину, такой пристальный, что она могла ощутить смену чужого настроения – от гордости до брезгливой досады. Она быстро обернулась, надеясь увидеть торчащий из стены глаз, световое пятно или что-то в том же духе, - но и тень ощущения тут же растаяла.

…В оранжерее настойчивый Бронн с «многоствольной» флейтой-кеной добивался от дерева себасти исполнения нужного мотива. Отрывок был коротенький, но у растения были свои планы – сыграть «Когда мы вернулись с Марса». Чем оно и занималось, не обращая на аборигена внимания. В пруду задумчиво плавали сытые семена, даже не пытаясь отгрызть «луч» у «морских лилий» - те поднялись на поверхность и развернулись во всю ширь.

– Шкура уже толстая, - заметил Бронн-садовник, глядя на рыбу-семечко. – И складки намечены.

– И всё в шипах, - Джейн оглянулась на себасти – на стволе были складки, но шипы из гребней не торчали. – Может, с возрастом отпадут?

5 день Пустоты месяца Лучей. Равнина, Сердце Пламени

«Песок на ветру… течёт, образуя… волны!» - Джейн, стиснув зубы, повторяла взмах посохом. «Здесь нет… ничего… такого уж странного! И мелкие камни при землетрясениях… и скальная порода умеет… подниматься… складками! Что в этом такого?!»

Белая волна прокатилась по залу, встряхивая оба таза с «подопытным материалом» и глыбу «песчаника». Джейн ошалело уставилась на засыпанный песком пол. Хассинельг громко щёлкнул хвостовой клешнёй.

– Вот и я говорил – сосредоточься, и дело пойдёт! Повторить можешь?

Вторая «волна» получилась слабее и до глыбы и гравия не дотянулась, - дыбом подняло только песок, и тот, что рассыпался, и тот, что остался в тазу. «Работает!» - Джейн взмахнула посохом, сгоняя рассыпанное по полу в кучу, а потом – в таз. С одного раза пока не получалось.

– Надо же… - наставник смотрел на неё как-то странно. – И сегодня, в день Пустоты… А попробуй сделать купол! Вчера почти получилось…

Держать посох ровно при раскрутке Джейн училась, когда выпадала свободная минута, - центр тяжести у него был не там, куда так удобно ложились пальцы… Широкая полоса белого света растянулась в воздухе, свиваясь в кольцо, и накрыла Джейн хлипким, почти прозрачным – но, безо всяких сомнений, сплошным стражеским щитом. Хассек обошёл вокруг, постучал пальцем, хлопнул ладонью, - второму, более сильному, хлопку непрочный купол всё-таки поддался и рассеялся. Страж опустил руки Джейн на плечи и легонько её встряхнул.

– В день Пустоты! Ко дню Лучей твои щиты уже сааг-туул не пробьёт. Давай ещё раз!

…Трое Броннов – музыкант и бездельничающие садовники – пели хором с деревом себасти. У Джейн от избытка высоких звуков звенело в ушах. Семена дерева – оставшиеся восемь штук (или особей?) – покрылись толстой складчатой кожей с шипами и висели хвостом вверх на мелководье, всасывая ил. За охотой никто не видел их третий день. Соседи – и бывшая добыча, и придонные хищники – не обращали на них никакого внимания.