Испытание огнём

Токацин .

– Что говорят другие стражи? – спросила Джейн; из слов Хассека было понятно, что Калиг пока в порядке, а из происходящего в последние дни – что сейчас немного не до метафизики.

– Предостерегают всех, уводят от Холма Мены, - ответил страж. – Даже Руниен и Ауна… даже Тахушсу! Если бы ещё само древнее Пламя сказало слово…

Джейн фыркнула.

– Так мы когда пойдём в столицу-то?! Что оттуда скажут, если у них информации ноль?!

– Подожди, - отозвался помрачневший Хассинельг. – Мы не знаем, где «Элидген», и что с ним делают. А Пламя спросит. Они говорили раньше напрямую, теперь «Элидген» молчит, будто

отделён стеной. Кто-то опустил завесу священного металла и мешает поднять. Надо узнать, что там, - цел ли Дом Пламени, и заставил ли Кьюген его взлететь…

Джейн вспомнила о захваченных пленниках-сарматах из бывших командиров, и её передёрнуло. «Атомный крейсер… только этого нам и не хватало!»

20 день Лучей месяца Камня. Равнина, «передвижной лагерь» племени Хеллуг – небесная лаборатория Вепуата

Джейн проснулась от яркого зелёного света в спальном коконе и нарастающего тепла. Оно текло изнутри, из груди по рукам, и они светились всё ярче. Она выкатилась из кокона, завязывая на ходу ремешки, накинула рубаху – и увидела, как яркой холодной зеленью горит посох Хассинельга.

– День Лучей, да пребудет вся слава с Ку-унну! – выдохнул страж; горели и его глаза, и подушечки пальцев. – Джейн, держись!

Не дожидаясь, пока она вцепится в посох, он схватил её так, что едва не сломал рёбра, - и в глазах зарябило то небо, то земля. Двое шмякнулись на толстый слой лиан. «Летучая ракушка!» - Джейн, поднимаясь, видела, как втягиваются трубчатые листья и сворачиваются шипами наружу пластинчатые, мясистые. Вокруг растянулись светящимся ковром Зелёные Пожиратели. Сверху лилось тепло… странное тепло – Джейн чувствовала его не кожей, а костями. «ЭМИА-лучи,» - по спине побежали мурашки. «Тут, небось, такая радиация…»

– Видишь голый выступ ракушки? Бей туда широким лучом, бей что есть сил! – страж, перекинув посох в хвостовую клешню, тут же подал пример. Ракушка зашипела, посыпались мелкие чешуйки, блеснул зеленоватый перламутр. Джейн ударила следом. В голове мелькнуло что-то про цепную реакцию – но тепло в запястьях уже переходило в слабое жжение, а девушка знала, к чему это.

Пожиратели всей толпой ломанулись под облучаемый выступ, хрустя обломками и обугленными лианами и подставляя спины под излучение. Вылезли и бронированные «вожди». Один из них улёгся прямо на холмик, второму места не хватило.

– Хвала Ку-унну, владыке сжигающего света! – Хассек уже «разрядился» и теперь подсвечивал ракушку сложными узорами из пёстрых бликов. – Ку-унну, чьи пути всегда прямы, кто не терпит лжи и морока! Хвала ему за дарованные силы! Джейн, а ты чего молчишь? Почему не благодаришь владыку лучей?

Джейн (её уже не жгло изнутри, можно было переключиться на «мирные» лучевые фокусы) ошалело встряхнула головой.

– К-кого?..

…Чаша была стеклянная – широкий конус, два слоя красного стекла и орнамент, напылённый чем-то блестящим, внутри. «Это что, работа кочевников?!» - Джейн вспомнила, что её знакомая, Джагзуу, - «мастер стекла». Хассинельг принёс чашу из «передвижного лагеря», - сегодня перемещения давались ему легко. Сейчас он наполнял её отваром курруи.

– Ты, чья сила пронизывает Равнину в этот день, - нараспев говорил он, глядя в зеленоватое небо. Ирренциевый свет в облаках, разломы, из которых прорывалось синеватое сияние…

Джейн уже не тянуло колдовать, но в груди было тепло.

– К любому, кто прибегает к магии, ты благосклонен. Ты отметил всех лучевиков, под твоей рукой их дары множатся. Я, Хассинельг Шианга, и Джейн Фокс, - мы благодарим тебя в твой день…

– Ага, - сказала девушка. Молиться ей не доводилось… то есть – она слышала о таком, читала, совала даже нос в сборники молитв и пела псалмы – в Рождество и на Пасху от этого трудно увернуться… вот только в тех стихах про Ку-унну и ещё толпу богов не было ни слова. Что-то сжигали и кого-то резали в честь своих странных покровителей «старейшие жители Атлантиса» - но Джейн, да и вообще чужаков, в эти дела посвящать не спешили.

– Слушай, - она дождалась, пока Хассек закончит говорить с радиацией и оставит полную чашу меж выступов ракушки (он отошёл, отвернулся и девушке велел сделать то же; теперь они сидели среди Зелёных Пожирателей и совместно складывали световой орнамент). – Мы тут принесли жертву и благодарность Ку…

Широкая красная ладонь закрыла ей рот. Она ошалело мигнула.

– Не называй богов по именам, если не хочешь говорить с ними! Скажи «владыка лучей» или «сжигающий ложь»…

Он убрал руку. Джейн сердито фыркнула, но про себя согласилась – говорить с живой и разумной радиацией она пока была не готова. С тем, что засело в её же костях, переговоры на Земле явно не задались…

– Вот мы ему помолились, - она собралась с мыслями. – А почему не попросили помощи против алайналь? Они же захватили атомную станцию… если он владыка лучей – это по его части, нет? И я слышала – когда молятся, всегда чего-то просят. А ты ничего не просил…

Страж выразительно оскалился.

– Просят, да. У нас в Хессе таких хватает. Здесь, на Равнине, боги этого не любят. Когда их начинают донимать. Что могут и хотят, они и так делают. За это им благодарность. А если не делают, значит, не могут. Или не хотят. Можно спросить, почему, - но что будешь делать с ответом?

Джейн надолго задумалась. Что-то в этом было… как минимум, разумное.

– Пойдём, - сказал страж, обведя готовый орнамент яркой зубчатой полосой; световой рисунок ещё долго не угасал, и к нему, задумчиво грызя ракушку, сползлись Зелёные Пожиратели. – Некому привезти им Живой Металл… надо будет мне, пока день хороший, добраться до Ксутлина. Там, в пустыне, он повсюду. А ты потренируешься с ножом. Только сначала, пока мы тут… покажи свою проросшую повязку!

Джейн, положив в рот горстку сушёных ягод курруи (есть уже хотелось не по-детски), вытряхнула из сумки лист-свёрток. Если бы не корни и побеги, торчащие из него со всех сторон, вывалился бы он по частям, - бандана-растение съела его изнутри. Джейн хотела стряхнуть труху, но Хассек отобрал свёрток.

– Зелёные листья… Руниен говорит – на его островах они всегда и везде такие, - пробормотал он, разглядывая участки между побегами. – Вот оно что… Это внешняя кора. А под ней – уже твёрдая внутренняя. Пощупай…

Сквозь лист ничего не проминалось, зато ощущались ребристые щитки и какие-то набухшие пупырышки. Из некоторых из них и лезли побеги. Каждый лист напоминал рассечённую пополам трубку – и стоило его коснуться, сворачивался и резко укорачивался. На одном участке листьев не было, а сквозь новую кору что-то прощупывалось… выпуклая надпись!