Испытание огнем
Шрифт:
Бренда на секунду отодвинула от себя микрофон и обратилась к инженеру:
— А ведь вы и представления не имеете, что перед вами происходит.
— Правда? И что же в этом особенного?
— Эта женщина была сильно обожжена при пожаре, — сказала Бренда, — но она все же нашла в себе силы, чтобы вынести из горящего дома брата. Сейчас вы видите перед собой смелость и самоотверженность в их, так сказать, первозданном виде, Билл. Взгляните на это повнимательнее, потому что в наше время не так часто можно встретить истинную доблесть. — Она снова придвинула микрофон, зная, что еще секунда, ну, две — и
— У дверей кухни. Мне очень плохо, но я не остановлюсь. Ручка двери раскалена и жжет руку. — Из своего стеклянного куба Бренда видела, что Стелла дрожит всем телом. — Какой ужасный звук. Будто волк воет или ревет ураган. Марио не в себе. Я не могу его разбудить и попросить мне помочь. Кажется, все вокруг трясется и движется. Мы скорее всего погибнем. — Стелла сложила руки, как при молитве, но говорила слишком тихо, чтобы ее можно было услышать.
Они увидели, как в следующее мгновение Стелла вытянула руку и с искаженным от боли лицом рванулась вперед, а затем рухнула на помост.
— С тобой все в порядке? — спросила Бренда. — Ты что, споткнулась? — Но Стелла лежала на помосте, не шевелясь, и она поняла, что случилось нечто ужасное. — Черт, — только и сказала Бренда, нажимая на кнопку, отключающую всю систему. — Быстрее, Питер. Должно быть, она лишилась чувств. — Сорвав шлем с наушниками, она выскользнула из стеклянного куба и бросилась вниз по ступенькам. Бренда испугалась, что у Стеллы начался сердечный приступ.
Прежде чем она успела добежать до подруги, Питер Фрезер подхватил Стеллу на руки и понес к стоявшему в углу комнаты дивану.
— Возьмите несколько бумажных полотенец и намочите их, — приказал он одному из технических работников, затем нагнулся и приложил ухо к груди Стеллы.
— Она дышит? — спросила Бренда у Питера. Видно было, что она чрезвычайно напугана происшедшим. — Все это оказалось слишком болезненным для нее. Мне не следовало подвергать ее такому испытанию.
— Она дышит, — ответил Питер. — Хотя сердце ее бьется, как у загнанного животного, мне тем не менее кажется, что все о’кей. Она просто испугалась. Думаю, это всего лишь обморок.
Бренда взяла у техника мокрое полотенце и обтерла лицо Стеллы. Через несколько секунд та открыла глаза и обвела Питера и Бренду тусклым, каким-то отрешенным взглядом.
— Что случилось? — прошептала она.
— Ты потеряла сознание, — сказала Бренда. — Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно, — ответила Стелла, пытаясь сесть. Она подняла глаза на Фрезера. — Должна вам совершенно определенно сказать, что это совсем не похоже на игру. Если ваши друзья полагают, что получат большое удовольствие, попав на этот помост, им следует обратиться к психиатру.
— Не торопись подниматься, — попросила ее подруга. — Отдохни еще несколько минут. Скажи лучше, ты помнишь, что видела, перед тем как у тебя в глазах потемнело?
Стелла лежала на диване, разглядывая потолок, не в силах шевельнуться. Ее грудь тяжело вздымалась. В течение нескольких секунд, которые показались им всем вечностью, она продолжала молчать.
— Да, помню, — наконец произнесла она. — Я видела ад, Бренда. Ты прямиком направила меня туда. И я счастлива, что мне удалось вернуться.
Глава 13
В
— Мне, конечно, не следовало проводить с тобой этот эксперимент, не побеседовав предварительно с доктором или психиатром, — сказала Бренда, едва они уселись за стол в углу помещения. — Прости меня, Стелла. Я предполагала, что все это может оказаться для тебя очень болезненным, но, думаю, что не понимала до конца, насколько…
— Все нормально, — перебила ее Стелла, откусив кусочек сандвича и запив его водой.
— Ты слишком мало ешь, — заметила Бренда. — Нельзя держаться только на одном энтузиазме. Когда человек ест — хотя бы время от времени, — он чувствует себя совершенно по-другому.
— Но удивительно, Бренда, — сменила тему Стелла, — я вспомнила гораздо больше, чем надеялась. Конечно же, это было временами ужасно, но зато я смогла ответить на множество вопросов. — Тут Стелла даже рассмеялась с облегчением. — Слава Богу, теперь все это позади. Однако тебе ни за что не удалось бы уговорить меня надеть эти проклятые очки снова. Даю тебе честное слово: больше — никогда.
— Так скажи мне, наконец, что ты узнала? — спросила Бренда, перегнувшись через стол, чтобы оказаться поближе к подруге. — Я чувствую свою вину за то, что пропустила тебя через эту мясорубку. Но ведь я так надеялась, что мы таким образом обнаружим что-нибудь достойное внимания.
— А мы и обнаружили, — произнесла Стелла, отодвигая тарелку. — Как уже говорила, я снова увидела лицо отца. Знаешь, все эти годы я думала, что он продолжал сердиться на меня до самого последнего момента. Но теперь я поняла, что произошло на самом деле. — Ее глаза увлажнились. — Когда все вокруг было охвачено огнем, он пришел, чтобы спасти меня, но Том закрыл дверь моей комнаты изнутри. Тот предмет, который был в руках отца — это топор, с помощью которого он высадил дверь. Так вот, когда он в буквальном смысле слова вломился ко мне, то сразу же меня увидел. И еще, — добавила она, смахивая непрошеную слезу, — он понял, должно быть, как сильно я обожжена. Вот почему на его лице появилось испугавшее меня выражение.
— Понятно, — сказала Бренда. Ей очень хотелось, чтобы Стелла поскорее перешла к тому, что заметила перед началом пожара.
— Уже за одно это я благодарна тебе, Бренда, — продолжала Стелла слегка дрожавшим от бушевавших в ней эмоций голосом. — В течение шестнадцати лет я думала, что отец хотел убить меня, ударив по голове тяжелым предметом. Представь себе, иногда я даже предполагала, что это он поджег дом. Вот отчего, вероятно, я весьма сдержанно давала показания тогда.
— Ключевая фигура во всей этой истории — мужчина, стоявший на лужайке перед домом, — напомнила Бренда. Она была довольна, что Стелла успокоилась, узнав, какую роль сыграл ее отец в происшедшей трагедии. Однако главная цель эксперимента была в том, чтобы найти истинного виновника поджога. — Ты говорила, что узнала голос. Это был твой дядя? По крайней мере голос, который я ввела в сцену, был голосом Клема.