Испытание правдой
Шрифт:
— Каждому свое.
Пауза.
— Прости меня, — сказала я.
— За что?
— За ту глупую вчерашнюю реплику.
— Да ерунда.
— И все-таки мне не следовало это говорить.
— Не у тебя ли сегодня встреча с детективом Лиари в половине десятого?
Мы вдвоем с отцом поехали в Бруклин.
— Сегодня ты выглядишь куда лучше. Явно выспалась, — сказал он.
— Спасибо снотворному. А тебе удалось поспать?
— Урывками. Но, возможно, это из-за того, что в десять вечера мне позвонил мой внук.
— Джефф звонил тебе? Как он был настроен, дружелюбно?
— Не могу сказать, что недружелюбно. Разве что был излишне строг, когда допрашивал меня.
Если ему от этого станет легче…
Детективу Патрику Лиари на вид было лет под сорок — крупный мужчина, слегка неопрятный, в костюме, который неплохо было бы отутюжить. Но взгляд у него был острый и цепкий, и, хотя его манеры отличались некоторой бесцеремонностью, мне понравились его профессионализм и деловитость. Он не тратил время на сочувствие и сантименты. Не давал он и поспешных обещаний. Мне показалось, что он из тех, кто, будучи по натуре дотошным, сделает все необходимое, чтобы найти мою дочь… но при этом не станет выпячивать свои заслуги. Я сразу же прониклась доверием к нему, даже несмотря на то, что он начал задавать весьма неловкие вопросы.
Когда мы прибыли в бруклинское отделение полиции, он вышел встретить нас, а потом спросил, не возражаем ли мы против того, чтобы с каждым из нас побеседовали отдельно.
— Я давно заметил, что людям легче говорить, когда рядом нет никого из близких.
Мы согласились, и, действуя по принципу «лейдиз фёрст», он провел меня по коридору в безликую допросную: грязно-кремовые стены, флуоресцентные светильники, потолок из белых подвесных плит, металлический стол, два жестких стула. Он предложил кофе. Я не возражала. Пока несли кофе, он задавал мне общие вопросы о детстве и юности Лиззи: проявлялись ли у нее прежде признаки нестабильности («Нет, пока она не переехала в Бостон и не поступила на работу в инвестиционный фонд, хотя еще с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать и проснулся интерес к мальчикам, она была излишне романтична»), много ли у нее было друзей («Не могу сказать, что она была чересчур общительна, и она ненавидела тех, кто рвется в чирлидеры и сбивается в стайки, но и в школе, и среди соседей у нее всегда были приятели»).
И тут он вдруг спросил:
— Можно ли сказать, что у вас с доктором Бакэном счастливый брак?
— Я не совсем понимаю, какое отношение это имеет к исчезновению Лиззи, — удивилась я.
— Я просто пытаюсь составить психологический профиль, посмотреть, нет ли чего-то в ее прошлом, что могло спровоцировать такую реакцию и подтолкнуть… ну, я не знаю… к бегству в то место, где она любила проводить время в юные годы. Очень часто люди, которые исчезают, ведут себя иррационально. В то же время они иногда возвращаются в места, с которыми у них связаны определенные воспоминания…
— Я по-прежнему не улавливаю связи с моим браком.
— Вы боитесь говорить о своем браке?
— Нет, вовсе нет. Хотя…
— Вы считаете это вторжением в частную жизнь?
— Я бы не стала давать таких резких оценок.
— Я задавал тот же вопрос вашему мужу.
— И что он сказал?
— Я не вправе раскрывать это, — ответил он. — Интервью в полиции всегда строго конфиденциально. А вы как думаете, что он мог сказать?
— Зная Дэна, могу предположить, что он считает наш брак очень счастливым.
— А вы согласны с такой оценкой?
Пауза.
— Да, я думаю, если сравнивать с другими супружескими парами из нашего окружения, у нас хороший брак.
— Но нельзя сказать, что очень хороший?
— Хороший брак — это хороший брак.
—
— Во всяком случае, он выдержал испытание временем. Оба супруга сумели сохранить взаимное уважение, дорожили отношениями, несмотря на…
— Несмотря на что?
— Вы женаты, детектив?
— Разведен.
— Тогда вы понимаете, что значит «несмотря на».
Он слегка улыбнулся:
— Значит, Лиззи росла в стабильной семье? Никаких домашних войн, скандалов, публичной эксгумации скелетов из шкафа?
— Нет, ничего подобного.
— И вы оба были любящими родителями, всегда поддерживали ее?
— Думаю, да. Но куда вы клоните, детектив?
Он порылся в портфеле и, выудив нужную папку, раскрыл ее:
— Прошу прощения, что приходится говорить об этом, но я думаю, что это имеет отношение к делу. Как рассказала мне одна из ее коллег, Лиззи однажды доверительно призналась в том, что никогда не видела в своих родителях счастливую пару. Да, вежливы. Внимательны. Не ссорятся, отношения ровные. Но, как ей казалось, совсем не счастливы друг с другом. И ее беспокоило то, что она никогда не чувствовала, что растет в абсолютно счастливой семье, и в этом видела возможную причину своих внутренних тревог и отчаянной потребности в поисках настоящей любви.
— Это просто бред какой-то, — сказала я.
— Я лишь пересказываю вам…
— Но зачем вы пересказываете? Я не вижу никакой связи с нашим делом.
— Приношу свои извинения, миссис Бакэн, если мои вопросы кажутся вам чересчур личными. На самом деле я лишь пытаюсь разобраться: ее исчезновение — это просто бегство или это самоубийство? Вот почему так важно знать историю ее семьи, тем более что пройдена критическая отметка — семьдесят два часа.
— Что это значит?
— Чаще всего в делах такого рода пропавшего человека либо находят, либо он сам объявляется по прошествии трех дней. Но если к этому времени он не возвращается домой, тогда его исчезновение — хочу подчеркнуть, что строгих правил тут нет, — связано с тем, что человек сам хочет бесследно исчезнуть: либо путем бегства, либо через самоубийство. Однако суициды обычно преследуют только одну цель — навсегда избавиться от боли и страданий. В случае с Лиззи она все-таки продолжает поиски Прекрасного принца. Тот факт, что Маккуин бросил ее, и то, что даже после сцены в баре «Фор Сизенс» она сказала вам, будто он собирается уйти из семьи и снова сделать ей ребенка, говорит о том, что она все еще на что-то надеется. И если, с ее слов, она не увидела счастливую супружескую пару в лице своих родителей, возможно, она будет искать другого мужчину, который сможет ее осчастливить. Если бы ваш брак обернулся полной катастрофой или, наоборот, был образцовым, у нее появился бы повод для отчаяния — она могла подумать, что никогда не найдет счастья или что брак — это яд. Но поскольку ваш брак функционировал, это оставляло ей некоторую надежду, шанс пережить любовный роман, о котором пишут в книгах. По крайней мере, это мое личное мнение… и я вполне могу ошибаться.
Пауза.
— Вы психолог, детектив?
— Во всяком случае, учился на психолога… прежде чем полиция прибрала меня к рукам.
— Это видно. И ваша теория о Лиззи очень убедительна, хотя я никогда не думала…
— Что?
— Что мы с Дэном как пара производим впечатление… функциональной.
— Как я уже сказал, эту информацию я получил из вторых рук. И вы правы — даже очень взрослые дети хотят видеть своих родителей счастливыми, как на почтовой открытке, и не понимают, почему реальность оказывается такой серой. Не казните себя, и прошу еще раз меня извинить, если я смутил вас столь откровенным разговором.