Испытание смертью
Шрифт:
Графиня Крэк добежала до такси и обернулась. Двое мужчин, вопя и протягивая руки, уже почти настигали ее.
Графиня Крэк вскочила в такси у них перед носом.
Мотор взревел.
Взвизгнули, проворачиваясь, шины.
Крэк захлопнула дверь и оглянулась.
Двое мужчин бежали за машиной.
Бац-Бац нажал на газ, и преследователи скрылись в клубах дыма.
— Господи! — произнес Римбомбо, развивая максимальную скорость. — Что все это значит?
— Она добилась своего! — неожиданно воскликнула одна из женщин в черном.
— Да, обвела военных
— А ты видела этого полковника? — спросила первая. — Здорово он играет, этот Чарлтон Хестон.
— (…)! — ответила вторая. — Да ему вообще не надо было играть. Только подумай, он же преследовал Лорен Бэкол!
А между чем графиня Крэк говорила:
— Вы и Джеттеро получили отгул на две недели.
— С какими последствиями? — спросил Бац-Бац.
— Никаких последствий, — мягко ответила графиня Крэк.
— Мисс Рада, — произнес Бац-Бац. — Регулярная армия каждый день имеет дело с симпатичными девочками. Но полковник Танк и сержант смотрели на вас так, словно хотели живьем проглотить. Я-то знаю, что значит такой взгляд!
Графиня Крэк вытащила из сумки разорванную упаковку и прочла надпись: «"Глаза и Уши Волтара". Номер 452: духи-стимулятор эмоций в капсуле. Приведите в контакт с бумагой или одеждой. Заставляют мужчину приставать с ухаживаниями, так что его можно арестовать за сексуальное домогательство».
— Им следовало предупредить, что это средство настолько сильное! — пробормотала она.
— Мисс Рада, — сказал Бац-Бац, — Джет меня убьет, если с вами что-нибудь случится. Я знаю, что вы красивая, и понимаю, что красота — это сила. Но что вы сделали?
— Я, Бац-Бац?
— Мисс Рада, я только что мысленно все просчитал, вывел итог и оценил уровень риска в предстоящей кампании. Думаю, мне лучше отвезти вас домой.
— Бац-Бац, — строго сказала Крэк, — поезжайте в Хейритаун.
И Бац-Бац повернул на север, бормоча:
— Теперь я тоже превратился в (…) дурака! Просто ужас, что красивая женщина может сделать с человеком!
Одна из женщин в черном, сидящих сзади, сказала:
— Я здесь выхожу. Хочу дома досмотреть окончание фильма по телевизору. Мне нравится конец, когда ее убивают.
Я мрачно усмехнулся про себя, а вслух сказал:
— Мне тоже! — И продолжил свой путь, чтобы окончательно все устроить.
В американском представительстве Бонда на Уолл-стрит сидел какой-то парень в черном пиджаке, усыпанном перхотью, и на мой вопрос о расценках ответил так:
— Я же говорю, дружище, за убийство — специальная такса.
— Оплата пяти дней работы минимум по тысяче долларов в день при паршивом страховом полисе на двадцать пять тысяч долларов не может быть специальной таксой, — фыркнул я.
Парень неопределенно взмахнул мундштуком.
— Наемный убийца — это наемный убийца, — произнес он. — Должен заметить, что, согласно статистике, их самих убивают чаще всего. И дело не в том, что не бывает профессии без риска. Ружье может случайно выстрелить, муж отомстить, и… — тут его блестящие
Я покачал головой.
— Дело не в том, что у твоего человека нет опыта, — продолжал он. — Его личное дело свидетельствует, что когда он работал на фирму «Киннул Лизинг», то вполне удовлетворительно выполнял условия контракта. Дело в том, что в личном деле сказано: он извращенец. Индивидуальный почерк, так скажем. Я объясню, что я могу сделать. Дела в наши дни идут плохо. Заплати пять тысяч долларов за пять дней, а я напишу тебе полис на семь дней. Больше я ничего не могу предложить, старина.
Мне пришлось согласиться. Только так я мог добиться, чтобы графиню Крэк убили.
Наконец был составлен полис с массой подписей, в котором мать Торпедо Фиакколы значилась получателем страховки. Я выложил с таким трудом заработанные деньги и отправился восвояси.
По пути к доктору Финкельбауму я заскочил в закусочную, одну из тех, в которых столиком служит ручка кресла. Достал из кармана листок и конверт из самоуничтожающейся бумаги, которой пользуются в Аппарате. На ней можно что-нибудь написать, потом надо положить письмо в конверт, но через десять часов после того, как конверт вскрыли, бумага испарится. Не остается никаких следов.
Изменив почерк, я написал:
Восемьсот пятьдесят долларов прилагаются. Страховой полис приколот к конверту — отдай его матери. Достань ружье, найди машину. Отправляйся в Хейри-таун, Нью-Йорк. Они едут в оранжевом такси старого образца, ошибиться невозможно. Позвони мне по номеру, который написан внизу, как только у тебя будет о чем доложить.
Внизу я приписал телефон мисс Щипли и опрыскал бумагу специальной жидкостью. Затем достал пятисотдолларовую бумажку, три по сотне и пятьдесят баксов и завернул их в записку: я не хотел, чтобы они потерялись, потому что у меня осталось всего тридцать долларов. Потом засунул все в конверт и заклеил его.
Даже не допив горький кофе, я помчался к доктору Финкельбауму.
Явившись к доктору, я приотворил дверь и заглянул в приемную: ага, Торпедо здесь.
Я подчеркнуто беспечно вошел. Взял со стола журнал двухлетней давности. Сел. Убедившись, что на меня никто не смотрит, запихнул конверт с полисом в журнал, а сам в это время делал вид, что внимательно читаю его. Потом я непринужденно поднялся, положил журнал на кресло рядом с Торпедо и вышел. Замечательно проделано. Как по учебнику.
Шмыгнув за угол, я уставился на витрину магазина напротив, в которой отражалось все происходящее в приемной, и увидел, что Торпедо читает письмо.
Замечательно! Графиня Крэк скоро умрет!
Я нырнул в метро и направился домой, лопаясь от гордости за свои организационные способности.
Едва войдя в дом, я бросился в заднюю комнату и включил аппаратуру.
Я предполагал, что к этому времени они уже добрались до Хейритауна, ведь до него от государственного университета всего двадцать миль: вверх по Гудзону и далее направо по скоростному шоссе, в которое переходит Бродвей.