Испытание. По зову сердца
Шрифт:
— Данке. Ферштейн, — мило улыбнувшись, ответила Аня.
Тем временем Вера внимательно вслушивалась в болтовню шоферов.
Из этой болтовни она поняла, что у гитлеровцев перед самым началом наступления стряслось что-то страшное — очень много раненых и убитых. А Аня, к своему огорчению, узнала, что автороту Клима бросили под Орел, и теперь вряд ли он попадет в Рославль.
Девушки не стали задерживаться и отправились домой. На шоссе было спокойно, мчались только одиночные машины, больше грузовые и ни одной штабной. За мостом
— Просто так или нас прощупывает? — вслух подумала Вера.
Сторонясь пыли, они остановились за кустами и смотрели, как далеко помчался этот «гроза разведчиков».
— Давай здесь присядем и подождем, когда вернется.
Автобус вернулся через час двадцать минут. Как только он миновал их, Аня поднялась, но Вера ее остановила.
— Давай подождем с полчасика. Если фрицы засекли работу рации, то этот «серый ворон» скоро вернется и снова полетит туда, — махнула она в сторону Брянска.
И действительно, через сорок минут «серый ворон» показался со стороны Рославля, пролетел мимо них и, не сбавляя скорости, пошел по шоссе на Брянск.
— От километрового столба, что у моста, до нашего автобус шел семьдесят секунд, — рассуждала на ходу Вера. — Следовательно, за сорок минут он пройдет примерно километров тридцать пять, то есть до Сещинской и там поворачивает обратно. За тридцать минут мы должны дойти до деда Анисима и, пока «серый ворон» будет в дальней точке поворачивать, сообщить «Гиганту» о «Бисе».
Так девушки и сделали. Передав короткими группами это сообщение «Гиганту», они пошли не домой, а к шоссе, чтобы там, притаившись в кустах, проверить, ходит ли радиоразведчик. И как предполагала Вера, через двадцать минут мимо них прошел, крутя антенной, «серый ворон».
— Слава богу, видимо, не засек. — Вздох облегчения вырвался из груди Веры.
Возвратясь, Аня предложила искупаться. Вера сунула ей полотенце, а сама взяла одеяло, и они помчались на речку. Вода оказалась настолько приятной, что они даже не хотели вылезать на берег.
Однако надо было возвращаться домой, и они быстро оделись. Только пришли, развесили сушить полотенце, как весь дом вздрогнул от оглушительного взрыва. Взрыв долетел со стороны фронта, куда недавно проследовал вражеский эшелон «Бис», о котором они успели сообщить.
Вера выскочила на крыльцо. Улица была полна народу. В небе пронеслось звено советских самолетов. Хотя люди молчали, но их лица явно выражали ликование. Вера взглянула на часы — стрелки показывали шестнадцать. Она тут же вернулась в горницу.
Аня полулежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
— Плачешь? — Вера утирала платочком ее глаза. — Радоваться, Машенька, надо. Радоваться! Ведь это наша работа. Видимо, наши прихватили их на Стешинской. Слышишь, как грохочет? Теперь это рвутся вагоны со снарядами.
— От радости плачу.
ГЛАВА
Как-то поздно вечером послышались с улицы торопливые шаги, а затем и стук в дверь. На вопрос Ани — кто там? — ответил знакомый голос:
— Открой, Маша, это я, Кудюмов.
— Кудюмов! Петр Кузьмич! — В этих словах Аня выразила всю радость нежданной встречи, распахнула дверь, бросилась гостю на шею. — Боже мой, в военном? Какими судьбами?
— Здравствуй, Машенька! Закрой дверь и идем в хату. Здравствуй, жена! — Он протянул Вере руку.
— Жена? — удивилась Вера.
— Понарошку, — улыбнулся Михаил Макарович. — Чего только в нашем деле не бывает. А теперь ты дочь аптекаря из Брянска — Юлия Петровна Баскакова, беженка из деревни Желание, вдова. Муж убит партизанами. Так что, Юлия Петровна, вот тебе документы, собирайся и поезжай в Брянск. Только тебе на всякий случай надо прическу попроще, да и вообще изменить облик. А это тебе пароль. — Михаил Макарович протянул ей рецепт. — Ты его предъявишь старичку аптекарю. Его зовут Владислав Филимонович. Он посмотрит рецепт и скажет: «Вот этого состава, милая женщина, у нас нет». Ты спросишь: «Нельзя ли его заменить другим?» Он ответит: «Можно».
— Так садитесь же. — Аня посадила его на лавку. — А я что-нибудь приготовлю поесть.
— Ничего, Машенька, не надо. Я не надолго. Только чтобы проинструктировать Юлию Петровну, да и на тебя посмотреть, расспросить про твое житье-бытье, чем тебе надо помочь?
— Ничего не надо. Не знаете ли, что с Климом? — робко спросила Аня.
— Я только что из Брянска. Встречался там с Климом. С ним, Маша, все благополучно. Он тебя обнимает и целует и вот прислал тебе свое жалованье. А это от меня. — Михаил Макарович положил на стол пакет со сладостями и пачку денег.
Потом обратился к Вере:
— В Брянске ты возьми под наблюдение пути, идущие на Судимир, Жиздру и Хотынец и, по возможности — Хотынец — Болхов. По оси Брянск — Хотынец — Болхов тебе во многом будет помогать Клим. А ты, Маша, пока что работай здесь.
— А почему пока? — встревожилась Аня. — А потом что? В отставку и на Большую землю?
— А ты, Машенька, не горячись и, когда успокоишься, подумай сама. Можешь ли ты в таком положении работать.
— Могу, — резко ответила она.
— Ну, может, еще месяц-полтора. А потом я обязан буду отправить тебя на Большую землю.
Провожали они Михаила Макаровича почти до самой товарной станции и, расставаясь, попрощались по-родному.
На другой день Аня до поезда провожала Веру и даже чуть-чуть всплакнула. А придя домой, еще больше загрустила: в голову лезли разные нехорошие мысли. Не успокоилась и на другой день: неужели все-таки придется расстаться с разведкой?..
— Нет, этого не будет. — Она решительно махнула рукой и стала укладывать в кошелку творог, яйца.