Испытание. По зову сердца
Шрифт:
И вот, ударив бешеным огнем артиллерии и «катюш», он двинул вперед на резиновых лодках и плотиках первые батальоны всех трех полков. Поначалу гитлеровцы огрызались. Но тут батареи подполковника Антипова прямой наводкой подавили огневые точки врага.
И поутру Днепр и Вопь уже были за спиной сражавшихся дивизий.
Недалеко от реки командиры переписывали и формировали по группам пленных, среди которых попался и Шенк.
— Фамилия, имя, звание, часть, — спросил его уполномоченный.
— Курт Шехман, — со страха соврал Шенк, — капитан, офицер штаба 9-го корпуса.
— 9-й
— Никаких документов нет.
— Нет? Глазков! А ну-ка выверни его карманы.
Документов действительно не было. Зато Шенка выдал именной портсигар.
— «Шенк», — прочитал старший лейтенант. — А мы вас, Шенк, разыскиваем. А где другой бандит, капитан Бишлер?
— Капитан Бишлер? Он там, — Шенк показал в сторону Днепра.
— Вот еще, — солдат протянул бумажник, изъятый из заднего кармана брюк.
— Деньги? — уполномоченный вернул их Шенку. — А вот книжечку возьмем. — И он отдал ее переводчику. Тот пролистал страницы и на одной остановился. Там были записаны приметы Веры Железновой.
— Кто это Вера Железнова? — спросил переводчик.
— Это ваша разведчица. Ее разыскивает наша контрразведка. Тому, кто ее найдет, обещано десять тысяч марок.
Это сообщение взволновало Якова Ивановича, но, прочтя список примет дочери, он несколько успокоился: почти ни одна примета не сходилась с истинными приметами Веры.
— Евгений Юрьевич, дайте мне эту анкету на память. Вернется дочь, и мы тогда сверим с вами эти сведения с натурой.
* * *
Когда ночью Хейндрице доложили, что русские форсировали Днепр и Вопь и что части прикрытия отходят, он возвел глаза к потолку и изрек: «Майн гот!», затем ругнул генералов за их нестойкость и, считая, что под Смоленском оставаться опасно, в первую очередь позаботился сменить КП и только потом, сославшись на Гитлера, отдал приказ войскам — восстановить оборону на Вопи и Днепре и — ни шагу назад!
В этот же день мимо Гантмана прошло несколько армейских автоколонн. Первыми — грузовики с имуществом штаба и автобус, где были и добрые знакомые Гантмана — снабженцы армии, которые никак не могли миновать его заведения. Да и Гантман всегда был рад их посещению: во-первых, он кое-что у них «выторговывал», а во-вторых, от них узнавал все фронтовые и даже политические новости. Таких гостей всегда обслуживал сам и привлекая только одну из более хорошеньких официанток. На этот раз жребий пал на Веру. Вера не подвела своего шефа. Как только могла, была внимательна, приветлива и любезна. Зато она узнала, что войска Хейндрице откатываются к Смоленску и что его штаб передислоцируется в Толочин. И еще то, что заведение Гантмана будет от них недалеко. И, конечно, все это ночью же передала «Гиганту».
Стала сматывать свое учреждение и администрация Кудюмова. Михаил Макарович задержался, обдумывая, где лучше всего обосноваться.
Надо было сделать так, чтобы агентура охватила все главные направления.
«Но прежде
— Где вы теперь? — Михаил Макарович спросил деда Гришу, ставя на стол хлеб, сало и огурцы.
— Мы-то? Нас Клим временно разместил в поселке станции Васьково, — повествовал дед Гриша. — А дальше, как ты прикажешь.
— Дальше? Надо, старина, подумать. Останься, Григорий Иванович, до завтра. У меня есть одно к тебе поручение. — И рассказал, в чем суть дела.
— А что ж? Можно, — согласился дед Гриша. — У меня с местными партизанами знакомство крепкое... Только вот где я их найду?
— Я тебе скажу, — обрадовался Михаил Макарович. — Теперь они все там же в лесу, что за Хмостью. А рябенькая связная Маринка, так она уборщицей на вокзале.
— Раз Маринка здесь, то я найду партизан. Но тогда, Петр Кузьмич, мне одного дня мало.
— Да оставайся на столько, сколько тебе надо. Но учти, что майор Дитц, а с ним, надо полагать, и капитан Груббе завтра смотаются. Поэтому надо поторопиться.
— А знаешь что, Петр Кузьмич, — вмешался в разговор Клим, — одевай фрицевскую форму, и едем к партизанам. У меня пропуск на машину «проходной», у тебя — на заготовку скота, с ними нас никто не задержит.
— А дед Гриша?
— И дед Гриша. На, читай, — Клим протянул пропуск Михаилу Макаровичу. — В переводе значит: «С ним следуют рабочие». Одевайся — и поехали.
* * *
Груббе, осуществляя контроль за выездом учреждения майора Дитца, покидал гарнизон последним. За ним из сарая наблюдали партизаны.
— Смотрите и запоминайте этот пикапчик, — наставлял двух парней старый партизан. — Там, на шоссе, указка на объезд. Как только он свернет на объездную дорогу, я выеду со своим возом на середину, стану поперек и буду возиться с колесом. Стало быть, застопорю движение. В это время вы этого фашиста и шофера — по балде, а машину в сторону — под откос.
— А как же вы? Вас же схватят.
— За меня не бойтесь. Не впервой. Если что, то лошадь брошу и — в кусты. А там ищи, свищи. Ну, с богом! Летите. Я сейчас же иду к подводе и выезжаю на дорогу.
Груббе занимался погрузкой еще с полчаса и, набив пикапчик награбленным до отказа и ни с кем не прощаясь, двинул по старой Смоленской дороге.
На спуске к мосту указка с надписью «Объезд» заставила шофера притормозить машину и свернуть, как указывала стрелка, вправо на проселок, шедший среди кустов ольшаника. Миновав с трудом подводу, у которой с колесом возился бородач, Груббе проехал с полкилометра и все же вынужден был остановиться, поскольку идущая впереди девушка с испугу уронила корзинку и начала собирать рассыпанные грибы.