Ист-Линн

Вуд Эллен

— Джойс, — прошептала она, — не напоминает ли вам кого-нибудь гувернантка?

— О ком вы говорите, мисс Карлайль? О миссис Вин? — произнесла Джойс, удивленная этим вопросом.

— Разумеется, о миссис Вин.

— Она очень часто напоминает мне мою прежнюю госпожу и лицом, и манерами, — ответила Джойс, понизив голос. — Но я никому не говорила об этом, мисс Карлайль, потому что — вы это очень хорошо знаете — нам запрещено упоминать имя леди Изабеллы.

— Видели ли вы ее без очков?

— Нет, никогда, — ответила Джойс.

— Ну

а я видела ее сегодня без очков и объявляю вам, что я нашла поразительное сходство. Можно подумать, что призрак леди Изабеллы разгуливает по земле!

— О, мисс Корнелия, не шутите такими вещами, это слишком серьезно!

— Разве я когда-нибудь шутила?.. Но пусть это останется между нами, Джойс.

Вернувшись в гостиную, мисс Карлайль села возле лорда Моунт-Сиверна.

Молодой Вэн, Люси и мистер Карлайль играли вместе, и в комнате раздавались смех и шумные восклицания. Воспользовавшись удобным моментом, Корнелия обратилась к графу с вопросом:

— Точноли леди Изабелла умерла?

Граф широко раскрыл глаза от изумления.

— Какой странный вопрос вы мне задаете, мисс Карлайль! Умерла ли она? Разумеется.

— И нет ни малейшего сомнения?

— Как можно в этом сомневаться? Она умерла в ту самую ночь, когда случилась катастрофа на железной дороге.

Наступило молчание. Корнелия задумалась, а затем снова обратилась к графу:

— И вы считаете, что не произошло никакой ошибки?

— Я так же твердо уверен в том, что она умерла, как и в том, что мы с вами живы, — ответил граф. — Но почему вы задаете мне этот вопрос?

— Сегодня мне в первый раз пришло в голову, что она могла и не умереть.

— Если бы она была жива, то наверняка продолжила бы пользоваться процентами с той суммы, которую я положил на ее имя в банке. А денег этих никто не требовал. Затем она непременно написала бы мне — мы так условились. Поверьте, нет никакого сомнения в том, что бедняжка умерла…

Мисс Карлайль не нашлась что ответить; решительный тон графа, по-видимому, убедил ее.

Глава IX

Медведь в вест-Линне

Карлайль говорил речь с балкона гостиницы «Оленья голова» — старого здания, построенного в те времена, когда еще не было железных дорог. Балкон был обширный, выкрашенный в зеленую краску, и на нем свободно помещались друзья Карлайля. Оратор говорил красноречиво и искренне. Карлайль пользовался в Вест-Линне большим уважением. Кроме того, все горожане были настроены против сэра Фрэнсиса Левисона.

Последний произносил свою речь в гостинице «Ворон», но оратор он был самый посредственный. Окружавшая его толпа шумела, бранилась и беспорядочно теснилась на дороге. Впрочем, сэр Фрэнснс Левисон не мог пожаловаться, так как в слушателях не было недостатка: большая часть обитателей Вест-Линна сочла своим долгом явиться перед гостиницей «Ворон» — одни для того, чтобы аплодировать, другие для того, чтобы свистеть и шикать.

Вдруг

все заметили невдалеке медленно двигавшуюся коляску, запряженную парой лошадей. В коляске сидела дама — это была миссис Карлайль. Вскоре шумевшая толпа замолкла, и речь Левисона также затихла; он не желал даром тратить свое красноречие. Он не поклонился Барбаре, вероятно, вспомнив последствия вежливости, оказанной им Корнелии.

Сквозь прозрачную бахрому зонтика Барбара смогла разглядеть его. В ту минуту, когда она подняла глаза на оратора, он стоял, высоко подняв правую руку, слегка откинув голову и поправляя волосы, падавшие ему на лоб. Его рука без перчатки была бела и нежна, как у женщины, и Барбара заметила блестевший на его пальце бриллиантовый перстень. Щеки молодой женщины побагровели. На этот жест указывал ей Ричард!

Около нее раздались веселые крики:

— Ура, Карлайль! Карлайль, ура!

Барбара наклонила голову в ответ на приветствия, и экипаж выехал на простор.

В волнующейся толпе неожиданно встретились мистер Дилл и мистер Эбенезер Джеймс. Мистер Джеймс начал с того, что служил писарем у Карлайля, и наконец снова вернулся к этому занятию, но уже в конторе других адвокатов, Билла и Тредмена. Мистер Джеймс былдобродушным малым, весельчаком, прямым, откровенным, но несколько склонным к лени.

— Ну, дружище, как дела? — спросил его Дилл.

— Дела мои идут недурно — только не в ту сторону, в какую следует… Но послушаем оратора!

Оратором этим был не кто иной, как Левисон. Дилл слушал его с серьезным, а Джеймс с насмешливым видом. Но вскоре толпа отодвинула их далеко назад, где они уже не видели, хотя все еще слышали оратора. Тут они увидели в конце улицы человека, идущего в их сторону и походившего на медведя на задних лапах.

— Боже милосердный! — воскликнул Эбенезер. — Да ведь это Бетель!

— Бетель! — повторил Дилл, устремив взгляд на человека в медвежьей шкуре.

Действительно, это был Отуэй Бетель, вернувшийся из путешествия и надевший на себя меховое одеяние с медвежьими хвостами. Шапка из таких же хвостов украшала его голову. Мистер Дилл посторонился, словно боясь, что он его укусит.

— Я вижу, Эбенезер, что вы еще живы и по-прежнему коптите небо, — сказал он.

— Да, и рассчитываю еще некоторое время покоптить его!

— Когда вы вернулись, Отуэй? — обратился к нему Дилл.

— Только что, с четырехчасовым поездом. Но скажите, пожалуйста, что здесь происходит?

— У нас здесь выборы, старина, — ответил Эбенезер.

— О том, что у вас выборы, я узнал еще на станции. Скажите, что здесь происходит? — И онуказал на толпу.

— Ах, боже мой! Да это же Левисон!

— Вот как! Какой смельчак! — воскликнул Бетель. — Неужели он одержит верх над Карлайлем?

— Что вы! Разве это возможно? У него нет никаких шансов на победу.

— Но послушаем Левисона. Я никогда не видел его.