Истина где-то рядом
Шрифт:
– Он и на этот вопрос тебе ответил. Это знания и опыт.
– То есть это не люди?
– Уже нет.
– ответил Виктор.
– Нам пора.
Он пошел в сторону реки. Старец стоял там уже один и вряд ли его можно было назвать старцем. Он снова был молод, как тогда на тропе. Только руки не были сложены на груди и волосы были коротко острижены.
– Входи в реку.
– кивнул мне Виктор оставаясь на берегу.
– Теперь тебе ничего не грозит.
Я сделал три шага вперед. Вода была теплая и по ней уже не плыли лепестки ромашек. Можно было разглядеть золотой песок на дне и слегка синеватый оттенок иногда попадающихся камней.
– Подойди ближе.
– сказал проводник.
Я
– Ты уверен?
– впервые с интонацией спросил он, но явно не у меня.
– Уверен.
– ответил Виктор.
– Смотри.
– сказал проводник. Это предложение показалось мне глупым, так как за плотно прижатыми к моему лицу руками я не видел ничего, и когда я уже хотел это сказать, руки проводника вдруг стали светиться и исчезать, но за ними я увидел не реку и старца, а странную полуразрушенную комнату.
***
Эта комната наверное она занимала собой огромное пространство. Рядом с тем местом глее я оказался стоял невзрачного вида телескоп, словно собранный из мусора. Тусклые стекла были направлены в пролом в стене. На полу рядом с телескопом был обгорелый круг и полустертая надпись "? ?pur si mu?ov?..." Рядом на столике лежал странного вида термометр и стоял микроскоп, на полу лежал мушкет. Я поднял его и осмотрел. Оружие было тяжелым.
Комната напоминала политехнический музей, здесь плотными рядами стояли, лежали изобретенные человеком вещи которые изменяли мир. Я шел разглядывая эти экспонаты, и вдруг увидел на одной из стен календарь. Он привлек мое внимание, он явно был не частью выставки которая демонстрировала новшества новой эры с 16 века и далее. Календарь был создан раньше, гораздо раньше. Я подошел ближе и осмотрел находку. На листах скрепленных пружиной , желтых и пыльных были напечатаны только года. На верхнем листе был 1990 год. Тот который шел сейчас в реальном времени. Я удивленно смотрел на эту дату, что-то было в ней, в этих черных цифрах напечатанных на пропыленной бумаге. Я вспомнил новый год. Мать отца и брата. Этот праздник всегда считался у нас семейным. Где бы мы не были что бы не делали, но на новый год мы собирались вместе. Но в эту ночь с декабря 1989 на январь 1990 с нами не было брата моей мамы. Он умер за месяц до празднования Нового года. И в эту ночь особого веселия не чувствовалось.
Я вздохнул и отошел от календаря. Ударившись ногой о двигатель внутреннего сгорания лежавший на полу, остановился что бы осмотреть колено. Синяк расползался по коже с неимоверной скоростью, подпрыгивая на одной ноге я добрался до стоявшей не подалеку модели машины и сел на сидение.
Нога болела. В голове проскользнула странная мысль, найти холодильник и лед. Я поднял голову и огляделся. От неожиданности вздрогнув. Он стоял в метрах пяти от меня, рядом с тем самым двигателем и улыбался. Брат моей сестры, живой, в своем любимом костюме из джинсы.
– Кирилл?
– удивленно спросил я. Не веря своим глазам.
– Привет Саш.
– радостно ответил он.
– вот уж не думал не гадал тебя тут встретить. Думал он пошутил.
– Кто?
– Старик.
– Кирилл махнул рукой.
– ай да ну его.
– Он быстро преодалел разделявшее нас расстояние и обнял меня.
– Как ты племянничек?
– Живой.
– сказал я и осекся.
– Прости.
– Ой да брось.
– Кирилл сел рядом со мной и мечтательно посмотрел в потолок.
– Знаешь Живой это еще не главное. Как там?
– Все нормально.
– Ну и хорошо. Как Катерина, как Никитка, как Антон?
– Антон работает, Никита в универ поступил. Ну ты это еще застал. А мама очень переживает...
– я смотрел на него не отрывая глаз. Живого, веселого, такого каким он был всегда. Он вдруг повернул
– Простите меня, Саш. Я был не виноват, но все равно простите. Я понимаю ей тяжело. Но это пройдет.
– он похлопал меня по плечу.
– улыбка вдруг стерлась с его лица.
– Что такое?
– спросил я заглядывая ему в глаза.
– Все-таки это правда.
– прошептал он.
– правда.
– Кирилл, что правда?
– я недоуменно смотрел на него. Он встал отвернувшись от меня, потом резко развернулся и заговорил, быстрым шепотом, словно боясь не успеть или то что его услышат.
– Пойми, жизнь это еще не все. Они все уйдут. Они отнимут. Потому что иначе ты не сможешь сделать того что они хотят. У тебя не должно никого остаться в том мире. Ты не должен боятся чего-то или когото потерять. Это важно, Саш. Очень важно. Они отнимут. Но ты не злись. Не поддавайся скорби. Ты все сможешь изменить. Ты сможешь. Я верю. Знай только одно здесь не хорошо и не плохо, здесь просто никак. Это не место, это лишь пространство, заполненное теми кто ушел. Им здесь не будет плохо.
– Стой!
– я поднялся с сидения и тут же сел снова, боль была невыносимой.
– О чем ты? Кого отнимут?
– Ты сам знаешь.
– мрачно улыбнулся Кирилл.
– Я позабочусь о них. А ты позаботься о себе. Не дай им играть тобой...
– он снова отвернулся . Его фигура начала таять в воздухе.
– Нет!
– крикнул я уже в пустоту.
– Нет не нужно!
Уроки:
3 урок. Смерть.
4 урок. Выбери между тем, что легко и правильно.
5 урок. Самопожертвование.
6 урок. Судьба не изменится.
7 урок. Бездна.
– ---
Вечером мы обычно сидели в маленькой уютной кухоньке и пили чай из странных и всегда новых трав. Учитель по обыкновению сначала молча делал глотка четыре, потом доливал в чашку кипяток и грел о нее руки. Только после этого действия он начинал рассказывать свои странные истории, или задавать вопросы. Рассказы у него были длинные вводящие в состояние транса, или сна, речь при этом становилась тягучей словно мед, успокаивающей и убаюкивающей. Рассказывал он чаще про людей про давние события и почти никогда не говорил о себе. Когда же учитель задавал вопросы они были краткими и глубокими. Никогда до этого я не знал, что двумя словами можно спросить так о многом. Я думал над вопросом а он смотрел в чашку, словно хотел увидеть в ней мои мысли. Потом я начинал говорить, а Виктор просто слушал иногда кивая головой. И это было так просто и легко говорить с ним, слушать его...
В этот вечер все было по другому.
Я вошел на кухню с предвкушением... я хотел рассказать учителю что почувствовал когда шел по огню, хотел оправдаться в неправильном своем выборе. Но как я только переступил порог кухни я понял сегодня мне говорить не придется. На столе на месте чайника лежала стопка книг, старых, потрепанных, с оторванными наполовину корешками и заботливо заклеенных прозрачным скотчем. Рядом с книгами лежал тонкий кинжал.. Я оглянулся на учителя. Виталий стоял у плиты и помешивал варево в алюминиевой кастрюле, от которой с неизвестной для меня целью были откручены пластмассовые ручки. От варева по кухне разлетался сладковатый запах, который я раньше принял за запах чая. Не реагируя на меня Виктор взял с полки странного вида деревянную миску и высыпал ее содержимое в кастрюлю, после чего проговорил на своем непонятном языке длинную певучую фразу и стал опять мешать варево. Я повернулся к кинжалу и взял его в руку. Оглядел странный предмет. Видимо очень давно им часто пользовались, лезвие было в зазубринах в которые забилась темная грязь, может это даже была кровь. Массивная рукоять в виде морды какого-то животного оказалась теплой и удобно легла в руку.