Источник судьбы
Шрифт:
Гудлейв осекся и замолчал, но Рерик перехватил его взгляд и понял, что тот имел в виду. «Я бы убил тебя!» – хотел сказать Гудлейв. Право воплощать свой род стоит даже пролития родной крови, как ни жутко это звучит. Особенно если этот род – королевский.
– Гудлейв конунг прав, – вдруг, ко всеобщему удивлению, подала голос йомфру Сванхейд. – Ты, Рерик конунг, теперь и есть твой род. А это значит, что честь рода зависит от тебя и твоих поступков.
– Я справлюсь, – сказал Рерик. – Я доказал, что могу справиться.
– Но где ты собираешься жить? – спросил Вемунд
– Так мы не договаривались! – вмешался Анунд. – Я буду единственным конунгом Свеаланда. Но Рерик… конунг может править от моего имени в любой половине… например, на Бьёрко… После того как мы его завоюем. Или я готов отдать ему любую область – Вестерманланд, Вермланд… Даларну… Это все очень хорошие земли, обширные, богатые. Ты станешь там могущественным ярлом и не уступишь иным конунгам.
Эта мысль родилась только сейчас, и Рерик на миг подумал, не согласиться ли. Но покачал головой.
– Благодарю за лестное предложение, Анунд конунг. Но графом я уже был. Я рожден не для этого. Рано или поздно я найду себе королевство.
– Что ж, земли на свете много, – заметил Рагнар лагман.
А йомфру Сванхейд опять подняла глаза от своего вязания и бросила на Рерика внимательный взгляд. Будто оценивала его будущее. И ему вдруг стало досадно, что в нынешнем своем положении он не мог бы предложить ей, дочери конунга, ничего достойного. Даже этот тюфяк Анунд конунг и то имеет преимущество.
Хотя почему он теперь должен чего-то стыдиться и оправдываться? – с неожиданной злобой подумал Рерик и метнул на Анунда досадливый взгляд. Ведь и сыновья Эйрика Упландского передрались между собой. Один отнял наследство другого, теперь они оба мечтают убить друг друга. И чем они лучше сыновей Хальвдана? Да ничем!
– Внутренняя вражда – это часть судьбы знатных родов, – вдруг сказала Сванхейд, и Рерик вздрогнул: неужели он свои досадливые рассуждения излагал вслух и все его слышали? Но нет – все смотрели только на Сванхейд. – Когда приходится делить власть, братья нередко враждуют.
– Да что далеко ходить! – воскликнула Хильда. – Вон, у нас прошлой весной! Как вдова Арнтруд померла, ее сыновья начали наследство делить, двое старших младшего взашей из дома гнали – дескать, поздновато родился, видно, отец их тут уже ни при чем! – а он взял косу да старшего, Хаки, прямо в хлеву зарубил! Они двое Альва всю жизнь к матери ревновали, она его любила больше всех, и вот что вышло! А ведь они братья, мало ли, что там с отцом, но мать-то одна, а хутор, между прочим, от ее отца остался! Так что…
Хильда запнулась и не стала продолжать: то ли от отвращения к этой некрасивой истории, то ли подумала, что негоже равнять потомков Одина с сыновьями вдовы Арнтруд.
– Вражда кровных родичей когда-нибудь вызовет Затмение Богов, но Один сам избрал такую судьбу для своего смертного и бессмертного потомства, – учтиво кивнув Хильде, будто благодаря за поддержу, продолжала Сванхейд. – И для себя. А он знал, к чему приведет его выбор. Значит,
– Ну, так значит, ничего особенного я еще не сделал! – закончил Рерик, которому совсем не нравилось быть предметом обсуждения. – Все важное, о чем стоит говорить, я еще только сделаю. В будущем.
И Сванхейд снова зорко глянула на него, будто заглянула в это самое будущее. И слегка улыбнулась. А может, ему это только показалось – ведь в доме не очень-то светло.
Анунд конунг намекал, что мешкать не стоит – слухи об их походе могут дойти до Свеаланда и до Бьёрна конунга, и тогда одолеть его будет труднее. И Рерик признавал его правоту, но не мог слишком быстро покинуть родичей, с которыми не виделся три года. Мать, попривыкнув, снова увидела в нем своего любимого младшего сына, и лицо ее светилось любовью и радостью – у Рерика не хватало духа так скоро вновь покинуть ее. А к тому же была еще одна весомая прична задержаться. Смалёнд, однажды давший им войско и обеспечивший все их будущие достижения, мог сделать то же самое еще раз. Это уже обсуждалось, в один из первых дней после приезда Рерика.
– Собирать тинг и предлагать людям поход на Бьёрко я не стану, – решительно ответил Гудлейв, когда Рерик завел с ним речь об этом. – Мы уже однажды пострадали из-за родства с тобой… или могли бы пострадать, если бы у нас не оказалось достаточно сил. А Бьёрн сын Эйрика – весьма могущественный человек. Чем кончится ваша схватка, знает только Один. И если ты проиграешь, я не только потерю людей, но и приобрету могущественного врага под самым боком. Или ты не знаешь, что уппландские конунги уже не первое поколение подгребают под себя все, до чего могут дотянуться? Я не хочу оказаться в зависисмости от Свеаланда. А если я помогу тебе, то дам им прекрасный повод напасть на меня.
– Если мы поможем Рери, то скорее ты, конунг, захватишь часть свейских земель! – возразил Хродар. – Западный Гаутланд, Восточный Гаутланд – без поддержки свеев они не смогут нам противостоять. Разве ты не хочешь приобрести еще парочку областей? Если самому не нужны, отдай мне.
– Лучше одна ворона в руках, чем две – на крыше, – ответил не по годам мудрый Гудлейв конунг. – Но если ты, Рери, предложишь людям пойти с тобой в поход и желающие найдутся, то я мешать не буду. Я ведь не в праве запретить достойным свободным людям искать добычи и славы под предводительством достойного знатного вождя.
– Я – желающий! – немедленно воскликнул Хродар. – Я пойду с тобой. У меня корабль на двадцать четыре весла, а людей наберем. Эгмунд, Колль, Кольгрим, братья Халльдорсоны давно хотели сходить за моря. А Оддлауг уже был, и недавно спрашивал меня, не собираюсь ли я в поход. Так что люди будут, Рерик, не сомневайся.
– Спасибо, Хродар. – Рерик улыбнулся. Сын Рагнара отличался особым умением ладить с людьми и знал, кажется, весь Смалёнд. Своими связями он мог оказаться чрезвычайно полезен, не говоря уже о том, каким хорошим бойцом и удачливым человеком был он сам.