Источник
Шрифт:
– Мирмекс! Ты должен убить этого человека! У меня есть доказательства, что Аристобулос плетет заговор против меня!
Я изумленно отпрянул, потому что брату Мариамны было всего семнадцать лет, и евреи оберегали его пуще зеницы ока, ибо видели в нем возможность восстановить правление Маккавеев.
– Этот юный интриган вступил в заговор, чтобы лишить меня царства, и он должен умереть! – прошептал Ирод, и, когда я предупредил его, чтобы он не вздумал убить брата царицы, Ирод вскричал в диком возбуждении: – Не упоминай их имена рядом! Мариамна – богиня, а ее брат – ядовитая змея! – И затем многозначительно добавил: – Сегодня днем он идет купаться. – Ирод подозвал
– Мирмекс, этот юноша доверяет тебе. Когда он войдет в бассейн, ты подплыви к нему, обними и схвати за руки. Мой человек подберется к нему под водой и перехватит ему ноги.
Это был красивый бассейн, который я облицевал мрамором, и, когда появился Аристобулос, я убедительно изобразил, что плаваю в нем. Залитый солнечным светом, юноша походил на римского бога.
– Привет, Тимон! – крикнул он, и, когда спустился по мраморным ступеням, я подплыл к нему и, обняв, прижал его руки к телу, так что, когда киликиец схватил его за ноги, я почувствовал дрожь, которая прошла по его телу. Его лицо было вплотную ко мне, и он дикими глазами уставился на меня, но я стиснул зубы и, вскинув руки, сдавил ему горло, после чего мы и утащили его под воду.
Я почти забыл это убийство Аристобулоса – ибо династия должна защищать себя, а юный Маккавей пользовался слишком большой популярностью в толпе, – когда Ирод решил подняться по каменным ступеням к Масаде. Ее руины я превратил в нечто вроде крепости-дворца, равной которой не было на востоке. Мы расположились тут подобно орлам, глядя на лежащее внизу Мертвое море и холмы Моава. И Ирод снова прошептал:
– Мирмекс, как я могу пойти на это?
Он впал в такое отчаяние, что я испугался за его рассудок, и, когда он стал издавать бессвязные стоны, я отослал своих помощников. Подобно муравьям они стали спускаться по каменистой тропе, и, когда отдалились, я спросил его – что же он собирается сделать такого, что привело его в такое состояние?
– Я должен убить Мариамну, – сказал он, глядя на меня глазами дикого ессея из пустыни.
– Нет! Нет! – запротестовал я, словно он был моим братом, но на этой горной вершине он, захлебываясь словами, выложил мне все косвенные доказательства, уличающие его безупречную жену. Он в самом деле собирался убить ее, ибо она каким-то образом вступила в заговор против него. Я заткнул уши и сказал: – Спускаемся отсюда, и чтобы больше я не слышал этого бреда.
Полный ужасающей подозрительности, он отпрянул, схватившись за рукоятку меча. Мы были одни на краю утеса, и он вскричал:
– И ты с ней заодно! Август защитит меня! Мирмекс собирается убить меня!
Я дал оплеуху сошедшему с ума царю и осторожно свел его вниз, говоря:
– Если ты и мне не доверяешь, Ирод, то твой мир действительно пошел прахом.
И когда мы оказались на прочной земле, я сказал:
– А теперь выкладывай мне свои выдумки.
Вместе с ним я вернулся в Иерихон, и всю дорогу он непрестанно говорил о ее вине. У него есть неопровержимые доказательства, сказал Ирод, и три дня он буквально сходил с ума, не в силах заставить себя убить Мариамну. Но наконец он отдал приказ. Его наемники бестрепетно вошли в покои Мариамны – им редко выпадало такое задание – и прикончили ее.
Когда его безупречная жена была мертва, он стал любить ее больше, чем при жизни. Он безумствовал в своем огромном дворце и, стеная, взывал к пощаде у призраков, которые преследовали его. Он мог ворваться в мои покои и сидеть, глядя на Шеломит, после чего разражался рыданиями и стонами:
–
Через его ложе прошла какая-то гротескная вереница других женщин, которые становились его женами. У него было много детей, которые уже могли унаследовать его царство, а беснуясь среди своих рабынь, он тыкал пальцем то в одну девушку, то в другую и кричал: «Ты не Мариамна!» – но, тем не менее, брал их одну за другой.
На корабле, на котором я возвращался из Испании, была шлюшка, услаждавшая матросов, симпатичная девушка, о которой и я порой мечтал в своем уединении, но капитан судна предупредил меня, что у нее портовая болезнь, так что я предпочитал лишь издалека смотреть на нее, но как-то Ирод, прогуливаясь по набережной Кесарии, увидел эту девушку и вскричал:
– Вот ты – Мариамна!
И действительно, она походила на нашу покойную царицу.
– Только не ее! – взмолился я, но он уже был очарован ее царственной красотой, и его ничто не могло остановить. Потом уже, когда болезнь поразила его, он обрушился на меня:
– Я говорил тебе, что это была Мариамна! Она вернулась, чтобы проклясть меня! – Он свалился больным, но египетский доктор взялся лечить его.
Когда его беспокойство достигало предела – особенно если что-то напоминало ему о Мариамне, – он, расстроенный, приходил ко мне и говорил:
– Мы должны выстроить в Антиохии храм, которому не будет равных, – и какое-то время со всей энергией занимался этим замыслом. Но вскоре его начинали одолевать жуткие подозрения о других заговорах против него. Как-то он приказал вздернуть на дыбы тринадцать женщин и подвергнуть их таким пыткам, которые человеческое тело выдержать не в состоянии, и когда, не в силах выдержать чудовищные страдания, они признавались в фантастических преступлениях и обвиняли людей, которых даже не знали, всех подозреваемых тащили на арену, где наемники, размахивая короткими мечами, безжалостно рубили и уродовали невинных, пока нам, кто смотрел на все это, не становилось плохо.
Затем он снова приходил ко мне и шептал:
– Они строили заговоры против меня.
На этот раз ими оказались его собственные дети, сыновья Мариамны, которым мы с Шеломит помогали подобрать имена. Мы присутствовали при их обрезании – а теперь их обвиняли в попытке отравить отца. На этот раз, словно прислушавшись к словам богов, вмешался Цезарь Август и предупредил Ирода, чтобы он не вздумал убивать своих сыновей. Состоялось трогательное примирение, в ходе которого Александр и Аристобулос – последний был назван в честь своего дяди, которого я помог утопить, – слезно поклялись в сыновней любви к своему выжившему из ума отцу и пообещали хранить ему неизменную верность.
Но спустя короткое время он снова пришел ко мне:
– Эти злодеи снова собираются убить меня. – И на этот раз он представил мне доказательства их вины. Поэтому я сопутствовал ему в Беритос, город, который Цезарь Август назначил для проведения в нем суда, и дал перед судьями беспристрастные показания в пользу своего царя. Сам Ирод выдвинул ряд чудовищных обвинений, и наконец суд неохотно дал ему разрешение убить своих сыновей, если по размышлении он все же придет к такому решению. Как маньяк схватив это разрешение, Ирод вернулся в Иудею, имея при себе список из трехсот уважаемых граждан, подозреваемых в участии в заговора но когда я увидел этот перечень, то понял, что большинство жертв просто не могут быть заговорщиками, и стал спорить с ним, но он завопил: – Они строили козни против меня и должны умереть!