Истории и легенды старого Петербурга
Шрифт:
14 марта 1719 года та же участь постигла фрейлину царицы Екатерины Алексеевны – М.Д. Гамильтон, лишившую жизни трех своих внебрачных младенцев. В отличие от ранее казненных ее голова несколько десятков лет хранилась в банке со спиртом в одном из помещений Академии наук. 16 марта 1721 года на другом конце площади, перед окнами Юстиц-коллегии, за неумеренное казнокрадство был повешен сибирский губернатор князь М.П. Гагарин. Виселица с его останками, выставленными на всеобщее обозрение, переносилась с места на место.
Троицкая
Наконец, в 1724-м, незадолго до смерти Петра, на Троицкой площади, перед коллегиями, состоялись две громкие экзекуции; об одной из них, над обер-фискалом Нестеровым, мы подробнее говорим в другом месте. Последняя при жизни государя казнь произошла на том же месте, что и предыдущая; о ней жителей Петербурга оповещали объявления, расклеенные на стенах домов: «1724 года, ноября в 15-й день, по указу его величества императора и самодержца объявляется во всенародное ведение: завтра, то есть 16-го числа сего ноября, в 10 часу пред полуднем, будет на Троицкой площади экзекуция бывшему камергеру Виллиму Монсу, да сестре его Балкше, подъячему Егору Столетову, камер-лакею Ивану Балакиреву – за их плутовство…»
Известно, что подлинной и основной причиной гибели злополучного придворного стали чересчур близкие его отношения с царицей, но об этом, само собой разумеется, в приговоре не говорилось ни слова. Преступников ожидали разные кары: если Матрена Балк и секретарь Монса Егор Столетов были наказаны кнутом, а Иван Балакирев (знаменитый шут) получил шестьдесят палочных ударов, то сам Моне лишился головы, которая вместе с головой фрейлины Гамильтон стала экспонатом Академии наук.
Похоже, что эта казнь стала последней из произведенных на Троицкой площади; в дальнейшем кровавые спектакли такого рода происходили на Сытном рынке. Именно там позднее окончил свои дни один из обвиняемых по делу Монса, Егор Столетов, не избежавший той же роковой участи, что и его хозяин, но за другие вины.
К концу 1730-х, после перевода коллегий и Гостиного двора в другие части столицы, Троицкая площадь лишилась былого административного и торгового значения, одновременно перестав быть и лобным местом. Она как будто погрузилась в долгую спячку, из которой в начале XX века ее вывели прокладка трамвайных путей и начавшееся лихорадочное строительство. Трудно поверить, что на месте нынешнего мирного сквера некогда стояли виселицы и эшафоты и лилась кровь из-под секиры палача. Но все это было…
Известно, что царь с крайней жестокостью карал за хищения, пытаясь крутыми мерами отбить у чиновников охоту набивать карманы за счет государственной казны. Особенно суров он был к тем, кто обманул его доверие.
Сложил голову на плахе
24 января 1724 года на Троицкой площади перед зданием мазанковых коллегий с утра толпился народ. Ему предстояло увидеть жестокое зрелище: смертную казнь четырех преступников. Еще девяти назначено было по пятьдесят ударов кнутом с последующим вырыванием ноздрей и ссылкой на галеры, а пятерых писцов и мелких канцелярских служащих ожидали не столь суровые наказания.
Особенность этой показательной экзекуции состояла в том, что большинство осужденных были людьми немолодыми, заслуженными, занимавшими заметные посты и, главное, далеко не бедными, что не мешало им воровать и брать взятки. Главной фигурой среди них, несомненно, являлся бывший обер-фискал Алексей Яковлевич Нестеров – дородный, седовласый мужчина почтенной наружности, в прошлом пользовавшийся большим доверием Петра I.
Должность
Общий ущерб, нанесенный им, превышал громадную по тем временам сумму 300 тысяч рублей. Вина проворовавшегося обер-фискала усугублялась тем, что при назначении на этот пост царь, во избежание соблазна запустить руку в государеву казну, щедро наградил его богатыми поместьями, но, как видно, это не помогло.
Тремя годами ранее на том же самом месте он велел повесить сибирского губернатора князя М.П. Гагарина, некогда одного из своих ближайших соратников. В немалой степени падению князя способствовали донесения обер-фискала А.Я. Нестерова, и вот теперь настал черед ему самому поплатиться головой за те же вины. Под высокой виселицей был сооружен эшафот, а позади него зловеще темнели четыре шеста и столько же колес с обитыми железом спицами.
Современного человека не может не изумлять присутствие духа у этих полностью изобличенных казнокрадов. Вот как описывает процедуру казни свидетель-иностранец: «Первый, кому отрубили голову, был один фискал, клеврет обер-фискала Нестерова, служивший последнему орудием для многих обманов. Когда ему прочли приговор, он обратился лицом к церкви в Петропавловской крепости и несколько раз перекрестился; потом повернулся к окнам Ревизион-коллегии, откуда император со многими вельможами смотрел на казнь, и несколько раз поклонился; наконец в сопровождении двух прислужников взошел на эшафот, снял с себя верхнюю одежду, поцеловал палача, поклонился стоявшему вокруг народу, стал на колени и бодро положил на плаху голову, которая была отсечена топором».
Не правда ли, впечатляющая картина? Не менее поразительно то, что во время следствия Нестеров стоически выдержал жесточайшие пытки, так и не признав своей вины, несмотря на уличающие показания свидетелей и его собственные письма!
Нераскаявшегося преступника колесовали, раздробив ему попеременно руки и ноги, после чего священник и посланный императором майор Мамонов стали уговаривать его сознаться, обещая в этом случае немедленную смерть. Однако он твердым голосом заявил, что все сказал и сознаваться ему не в чем. Тогда, еще живого, его подтащили к окровавленной плахе и обезглавили. Тела четверых казненных были привязаны к колесам, а их головы воткнуты на шесты. При этой чудовищной сцене, помимо царя с сановниками и столпившихся простолюдинов, присутствовали специально приглашенные канцелярские и приказные служители: увиденное должно было отбить у них охоту к взяткам. Однако не отбило.
С того памятного январского дня бесчисленные поколения чиновников-мздоимцев, сменяя друг друга, отошли в небытие. И если нынешние «казенные люди» уступают своим далеким предшественникам в крепости духа, то уж в изобретательности они явно превзошли их: арсенал взяточников пополнился множеством новых, ранее неведомых приемов. Не помогают ни высокие оклады, ни всевозможные льготы и привилегии. Как же справиться с извечным злом, если даже топор и плаха оказались бессильными перед ним? Очевидно, когда-нибудь оно отомрет само собой, но до того времени много воды утечет в Неве…