Истории из соседней палаты. Услышано и рассказано ревматологом
Шрифт:
– Та-а-ак, хорошо. А ревматоидный фактор? Он же все-таки… ревматоидный, простите за тавтологию.
– Совершенно верно. Ревматоидный фактор может быть обнаружен при ревматоидном артрите. Но артрита нет, по крайней мере, клинически, если верить вашим словам и моим глазам. Артрит – это воспаление суставов. Ваши суставы гнутся, неприпухшие, не болят. Пока понятно, Евгений?
– Да, Елена Александровна, прям как на уроке биологии. Так что делать-то?
– Искать причины дальше. Пишу план обследования.
– А боли? Мне так
– Что от боли пить – тоже напишу, проанализируйте, насколько полегчает на таблеточках.
Пишу дообследование. Рентген кистей в прямой проекции – посмотрим, есть ли воспалительные изменения в костях запястья.
Евгений кивает.
– Антицитруллиновые антитела – они более специфичны для ревматоидного артрита. КТ грудной клетки
– Елена Александровна, а это зачем?
– Евгений, это входит в план поиска причин.
– Да меня всего уже обыскали. Онкопоиск, да? И в кишку трубку совали, и в желудок. УЗИ всего меня сделали.
– А легкие не проверили.
– Я же вам сказал: флюорографию делали.
– Она нам не подходит.
– Ну хотя б рентген!
– Можно рентген. Но если там будет хоть что-то сомнительное, придется КТ.
– Уломали, – кивает Евгений.
Отправляю пациента в руки терапевтов. И… ухожу в отпуск.
Как в том анекдоте, уезжаю на необитаемый остров, выключаю телефон, и тут ко мне по океану приплывает запечатанная бутылка. Ну ладно, не бутылка – sms-ка от коллеги: «У Горского АЦЦП [11] отрицательный. Снимок, на мой взгляд, норма. Я тебе на почту отослала электронный вариант – знаю, ты любишь сама смотреть картинку. А на КТ – ателектаз легкого. Он может давать эту всю лабуду?» – «Больше ничего?» – «Ничего». – «Бронхоскопию делайте». – «Он тебя проклянет. И меня».
11
АЦЦП – антицитруллиновые аутоантитела (см. словарь), специфические для ревматоидного артрита. Отрицательный АЦЦП на 99 % исключает ревматоидный артрит
Я представляю лицо Евгения, когда он поймет, какая процедура ему предстоит – неприятная.
Но ателектаз – спадение доли легкого – почти наверняка вызван опухолью внутри бронха. И этой же опухолью вызваны потеря веса, кашель и отек кистей. Паранеопластическая артропатия.
Мой первый день после отпуска начался с Евгения. «Он приходил два раза на прошлой неделе. Уточнил, когда вы выходите», – шепотом докладывает мне постовая медсестра.
Лицо у Евгения не очень радостное. Я бы даже сказала, неприветливое.
– Елена Александровна, а у меня колено опухло.
– Здравствуйте, Евгений… э… Александрович. Дайте мне пять минут переоблачиться, и мы с вами продолжим.
– Итак?
– У меня отекают руки.
– Помню.
– Уже не болят почти, но отекают.
Листаю.
– А бронхоскопия где?
– И вы туда же! Я не буду ее делать!
Молчу.
– Я не буду ее делать! Вы слышите?
Киваю. Молчу.
– Я сдал анализ мокроты, там ничего не нашли.
Киваю.
– Точно надо ее делать?
Киваю.
– Прям никак без нее?
– Никак.
– Ну смотрите, Елена Александровна, если я ее зря сделаю…
Вздыхаю.
Он уходит, оглядываясь и кидая в меня молнии.
…Евгений пришел через три месяца. Честно говоря, я его не сразу узнала – другое лицо.
Щеки появились, улыбка и энергия в жестах и движениях.
И букет в руках. Неотечных, кстати, руках.
– Ну что, Елена Александровна, загнали вы меня в лапы страшным людям. Оттяпали мне кусок легкого с находкой этой.
Я киваю.
– А вы знали, да? Знали, что там найдут?
– Эндобронхиальный рак, наверное?
– Ну вы ведьма, Александровна! Но все к лучшему, нашли этот рачок на ранней стадии. Он не успел прорасти никуда, как я понял. И метастазов не нашли. Прооперировали меня. Я сейчас на химии.
– Как переносите?
– Пугали меня ею. А я как на дрожжах вес восстанавливаю.
Аппетит зверский. Говорят, прогнозы хорошие. В общем, спасибо вам, доктор. Цветы тоже вам. Через год приду. Если доживу!
Дожил. Пришел через год.
И еще через год.
Мы уже перешагнули рубеж пяти лет. Встречаемся раз в год. Настроены позитивно. Онкологи наш настрой поддерживают. Рецидива опухоли нет. И суставы больше не болят. Евгений просто приходит расписаться в хорошем самочувствии.
Ударники и их запчасти
Глава 6
– Лен, слушай, ты же доктор? По суставам?
– Э… Что случилось? И как тебя зовут?
В клубе громкая музыка. И мы кричим друг другу в ухо, иначе не слышно.
– Да прихватило меня по-серьезному. Не знаю, как играть завтра буду.
– Где прихватило? В каком месте?
– Пойдем, покажу, тут не видно.
Очччень интересно.
– Дим, я выйду из зала. Посмотрю на болезного, – я, повернувшись к мужу, кричу ему в ухо.
– Чего-о-о? – протянул непонимающе мой супруг.
– Пациента себе нашла, по ходу. Вернее, он нашел меня. Мы женаты 15 лет. Дима даже не удивился. Я и в роддоме себе пациентов находила, когда приходила туда рожать.
– За вами присмотреть? Он не пьяный? – кричит муж.
– Вроде трезвый.
– Я следом выйду.
Я его понимаю. Мне тоже так спокойнее. В ночном клубе в подмосковном Ногинске мы впервые, и людей этих видим впервые. Мало ли что.
Выходим в холл. Так, а где болезный? Я в темноте и лица его не рассмотрела. А, рукой машет.