Истории из соседней палаты. Услышано и рассказано ревматологом
Шрифт:
Список был написан красивым почерком.
– Дочка писала?
– Что вы, доктор, я сама, – с гордостью отвечает пациентка. Я перевожу взгляд на ее кисти, а потом на ее лицо.
– Да я давно приловчилась. Мне предлагают хирурги операцию – выпрямить сухожилия и еще что-то, но не хочу, я и так справляюсь.
– А что вы лечили у доктора в Москве 45 лет назад?
Мне кажется… да нет, я уверена, что уже знаю ответ.
– Так волчанку лечили в институте ревматологии.
Я киваю.
То есть с таким грозным диагнозом, с прогрессирующим заболеванием-убийцей эта хрупкая женщина прожила 45 лет. Пришла на прием своими ножками в полном разуме. Да еще и пишет красивым витиеватым почерком.
Валентина Степановна оказалась невероятно интересной рассказчицей. Перед моими глазами открывались картинки советской Москвы.
– Тогда над волчанкой работала Валентина Александровна Насонова. И меня отправили прямо к ней. А я совсем юная, напуганная, вся отекшая после родов – как шарик. И бабочка горела на щеках, и лоб горел.
Я киваю, даю волю фантазии. И представляю, как легенда российской, а тогда советской ревматологии ставит диагноз моей теперешней пациентке. 45 лет назад.
– Она назначила мне преднизон. И мне стало легче буквально на следующий день. Это просто чудо, доктор! Верите?
Я верю – наблюдала эти чудеса и сама.
А Валентина Степановна продолжает:
– И мы гуляли с мужем по ВДНХ, ели мороженое. А к вечеру меня снова обсыпало. Ох и ругали меня тогда врачи! С тех пор от солнца прячусь.
– Так вы с того времени только на гормонах?
– Ой, нет! Через какое-то время я приехала к Валентине Александровне, и после обследования она добавила мне плаквенил. Это была какая-то революционная таблетка. Я хотела еще детей. И Валентина Александровна сказала: хочешь рожать – нужно делать все, как скажут врачи. Через год после приема плаквенила и преднизона мне оставили только преднизон. И еще через полтора года я… второй раз стала мамой. Ох и взъярилась тогда на меня волчанка! Покрутило руки, сыпались волосы, снова температура, снова отеки, одышка… У меня даже воду из легких откачивали!
Да, волчанка действительно обостряется при беременности и после родов. Иногда так обостряется, что можно не справиться. Но передо мной явно счастливица.
– Я возобновила плаквенил, и было много преднизона, и пульс-терапия, и соли золота.
Соли золота перестали использовать из-за токсичности. Но в свое время и они пригождались. Спасали.
– Я была пухликом – со щечками и животиком, – продолжает свой анамнез пациентка, – много плакала. Боялась. Сломала руку в двух местах – срасталась полгода. Но срослась!
Она перевела дух. А я слушала и не перебивала.
– Терапевт в поликлинике боялась меня как огня. Я приходила сдавать
Я удивлена стойкостью этой маленькой хрупкой женщины.
– Прошло три года. Я опять осмелела и снова отпросилась беременеть. Родила третью дочку. – Валентина Степановна кивнула в сторону своей «группы поддержки».
Младшая из трех дочек и привела ко мне свою маму.
– Когда родила третью, я уже знала примерно, что мне предстоит. Береглась, пила таблетки. Опять сломала руку, уже другую, точнее, плечо. Снова прошла через ад: стационар, пульс-терапия.
Да-а-а, вот это битва! Битва, которая длится почти полвека. Я мысленно вытирала пот со лба. Ай да пациентка!
– Но последние лет 20, доктор, все было совсем неплохо. Я больше не сбегала в роддом. Мы с волчанкой заключили пакт о ненападении. Я пила таблетки, а она не кусала мои щеки, почки и легкие. Разве что руки покручивала, но это я ей разрешила.
– Я очень рада, что у вас с волчанкой мир, но… зачем нужна я?
– Мне кажется, хрупкое равновесие нарушено и эта негодяйка снова начинает меня покусывать, – хитро улыбнулась Валентина Степановна.
– Вы могли как-то спровоцировать ее?
– Признаться, да, Елена Александровна. Я решила, что волчанка умерла раньше меня, и отменила плаквенил.
Я вздохнула. Неужели все так просто?
– А еще я стала снижать метипред.
Я еще раз вздохнула. Валентина Степановна тоже вздохнула.
– Мне сказали, что глаза страдают от плаквенила, а от преднизолона рассыпаются кости. Вот я и подумала… Сколько лет все было хорошо, я уже старая.
– Ма-а-ама! – Младшая дочка подняла брови в материнскую сторону. – Скажите ей, меня она не слушает!
Мы вернули плаквенил и метипред. Я расписала терапию остеопороза. Остеопороз настигает к 70 годам практически всех, кто дожил до этого возраста. Безусловно, метипред придавал ему свое ускорение. Но при этом он останавливал волчанку – куда более стремительное и опасное заболевание.
Волчанка успела оставить метки по всему организму. Коксит – воспаление в тазобедренном суставе, – это он давал боли, сопротивлялся месяца три. Изменения в моче – были еще и они – исчезли через полгода. Перикардит – жидкость вокруг легких – покинул хозяйку через год.
За прошедшие два года новых происшествий с Валентиной Степановной не произошло.
Волчанка сидит на цепи. Обезглавлена.
Когда рак на горе свистнет
Глава 5