Истории медсестры. Смелость заботиться
Шрифт:
– Я всегда хотела работать в этой области, – признается она. – После травмы у меня был полный срыв: физический и психический. А медсестры вернули меня к жизни.
Адити открывает дверь и кричит:
– Мистер Джордж! Это медсестры, мы пришли посмотреть, как вы.
В этот момент живо вспоминается моя первая в жизни поездка за границу. Мы отправились в Тунис, и мне было десять. Когда дверь самолета открылась, жар и запах чуть не сбили меня с ног. Коридор мистера Джорджа производит такое же впечатление. Я буквально отпрыгиваю назад. От запаха его дома у меня слезятся глаза и першит горло. Мне приходится наклониться вперед, положить руки на бедра и сделать глубокий вдох. Адити делает то же самое. Мы смотрим друг на друга и входим. Коридор от пола до потолка завален газетами. Сквозь них проложена узкая тропинка, и, к счастью, мы обе достаточно
Он сидит в кресле с высокой спинкой, как в домах престарелых, с пластиковым покрытием и деревянными подлокотниками. Мне нужно время, чтобы увидеть человека среди барахла в комнате. Сам мистер Джордж сидит, замаскировавшись, среди сотен газет. Адити открывает окно.
– Как ваши дела?
Он шевелится, и газеты начинают шуршать.
– Не так плохо.
На столе рядом с ним лежит куча монет, старый билет на поезд, газета Radio Times, дозатор таблеток, стакан воды и переполненная пепельница. Мистер Джордж курит, но в пепельнице лежит еще одна сигарета, все еще зажженная. На потолке никаких следов пожарной сигнализации, а вокруг мистера Джорджа свалено так много газет и журналов. На каминной полке лежит стопка счетов рядом со старым проигрывателем, покрытым толстым слоем пыли. Повсюду стоят фотографии, старые, по большей части черно-белые. На них мистер Джордж молод и красив, и рядом с ним женщина, я полагаю, его жена. Он видит, куда я смотрю, и его глаза медленно следуют за моими к большой фотографии на стене. На ней мистер Джордж невероятно красив и весел, он одет в военную форму и держит за талию улыбающуюся и красивую женщину. Сравнивать его теперешнего с мужчиной на фотографии одновременно и грустно, и пугающе. Я знаю, что у него диагноз «депрессия». И он самый печальный человек, которого я когда-либо видела.
Адити делает так много дел одновременно. Она оценивает его состояние. Беспрестанно звонит в различные организации, которые ухаживают за пациентом, бригаде неотложной помощи и в клининговую компанию, которая специализируется на нездоровых людях. Они понимают, что убирать нужно постепенно.
– Люди, которые накапливают барахло, могут умереть, если внезапно убрать все за один раз, – говорит мне позже Адити.
О его переводе в больницу речи не идет. Она обзванивает ежедневных сиделок, выписывает ему лекарства и составляет его план ухода. Мистер Джордж все это время просто смотрит телевизор, почти в оцепенении. Я пытаюсь заговорить с ним, спрашиваю его о фотографиях, но ему, кажется, трудно говорить, как будто у него нет для этого сил. Он следит за мной взглядом. Мне кажется, он меня слушает. Я помогаю вытащить газеты из-под его стула и обнаруживаю под ними коробку с медалями. Я кладу их рядом с ним на стол, спрашиваю о них, но он только пожимает плечами. Интересно, как он их получил, каким храбрым он был, сколько жизней спас или забрал.
Я помогаю Адити помыть мистера Джорджа, счищая газеты с тех мест, где они прилипли к его потной коже, и пытаюсь отмыть заголовки, которые, как татуировки, перекочевали на его руки. Он продолжает смотреть прямо перед собой.
– Вы думаете о том, чтобы навредить себе? – спрашивает его Адити.
Он медленно поворачивается, смотрит на нее. Потом отрицательно качает головой. Понятно, что он слишком печален даже для того, чтобы навредить себе. Как будто его уже все равно нет в этом мире. Он оболочка. Тень. Депрессия – бесконечно жестокая болезнь.
Сестринское дело учит вас, что всегда есть что-то хуже. Мартина помещают в отделение неотложной психиатрической помощи после того, как он спускает штаны в автобусе номер 203, начинает мастурбировать и кричит, что он сын Иисуса и должен распространить семя Бога по всему миру. Водителю автобуса, который видел его раньше, «не нужно всего этого». Он выбрасывает Мартина из транспорта, оставляя его в одном ботинке на обочине возле торгового центра Arndale в Лутоне, все еще кричащим о Мессии и приходе новых богов. Люди просто проходят мимо. Но затем Мартин снова сбрасывает штаны, и кто-то вызывает полицию, когда, по словам Стивена, невозмутимого, а иногда и жестокого помощника медсестры, Мартин «пытается выстрелить из своего пениса, как из пулемета, в толпу школьников».
Несмотря на то, что Мартин серьезно болен, он мог бы быстро поправиться при правильном лечении. Хотя мне трудно себе это представить, я уже знаю, что в психиатрической помощи есть много сюрпризов. Я видела людей в кататоническом состоянии, неспособных ходить, говорить, мыться или есть, через несколько дней возвращающихся к трапезам в столовой и к светским беседам. Одна из моих пациенток – ветеринарная медсестра – убеждена, что ее похищали инопланетяне. Она считает, что ее шрамы от кесарева сечения образовались от лазеров, которые инопланетяне использовали при замене ее внутренних органов планетой, которая в конечном итоге вырастет настолько большой, что взорвется, из нее вырвется новая Вселенная. Верит, что именно так была создана наша нынешняя Вселенная. Она попыталась снова открыть шрамы, чтобы выкопать эту растущую планету, прежде чем та станет слишком большой, и обнаружила, что оперирует свой собственный живот с помощью набора для кастрации кошек. Через несколько недель она вернется домой и снова приступит к работе, помогая животным.
Другие пациенты никогда не выздоровеют. Самый расстраивающий меня аспект наблюдения за психическими больными – то, что, несмотря на лучший уход, лекарства, терапию и медсестер, кто-то никогда не поправится и будет кататься между службами, как медленный, грустный бильярдный шар. Как и в реанимации, в психиатрическом отделении есть частые посетители. Медсестры могут понять суть таких людей. Но лекарства иногда лечат только симптомы на поверхности, если вообще лечат. Для некоторых это важно и часто спасает жизнь, а для других, как говорит мне старшая медсестра службы психического здоровья, это может быть вредно.
– Что-то более глубокое требует пристального, внимательного изучения всей жизни и истории человека, а такая терапия стоит дорого и требует времени. Времени и денег, которых нет у Национальной службы здравоохранения.
Мартин крайне нездоров, когда мы впервые встречаемся. Он не имеет представления о своем состоянии, что, по словам ответственной медсестры, является благословением, потому что до момента госпитализации он вел довольно обычную жизнь, учился на механика и очень хорошо себя проявил на курсах повышения квалификации. У него были друзья, многие из них остались со школы, с ними он курил травку. Но однажды он просто не смог встать с постели. У него было прозрение: сон или видение. Ночью ангел, по словам Мартина, «одетый в белое платье и сияющий светом», сказал ему, что он новый Мессия. Что от него зависит выживание человечества. И единственный способ, которым он может спасти мир, это его семя. Мартин забыл про галлюцинацию и бросил курить травку. Но в последующие недели и месяцы он все чаще слышал голос ангела в своей голове. И начал верить, что его сперма – единственное, что может спасти человечество. Сначала он собирал ее в горшок, обтирая им стены. Но голос сказал ему, что исцеление исходит от него и что его семя теряет силу почти сразу же, как только оказывается вне его тела. Проблема обострилась.
Мартин показывает мне блокнот, куда он записывает все, что говорит ему ангел. Выглядит это тревожно: каракули, рисунки глаз и зубов, почерк такой резкий, как будто он писал циркулем. Мартин местами исцарапал страницы, и на бумаге есть небольшие надрывы. Ручка превращается в карандаш (ему разрешен только тупой карандаш), но слова, хотя и менее острые и колючие, становятся все более бессвязными: Ты спаситель. Твое семя – это имя Бога, и единственный способ спасти мир – это защитить их с помощью семени Бога. Темный ангел бросает тень на мир, и конец приближается, и ты ыдлыдлтдвыидрпдктяк. Боже, Иисус, убей. УБИТЬ. Экономь СЕМЯ. Дети, они все твои дети.
– Я сын Иисуса, – говорит мне Мартин. – А внутри меня весь свет Вселенной. Апокалипсис грядет, и когда он наступит, выживут только избранные. Начнется новая эра.
Мне поручили присматривать за Мартином и еще тремя людьми: все они страдают от глубокой депрессии. Но именно Мартин занимает большую часть моего времени. Я вижу, что он ищет подсказки относительно того, верю я ему или нет и действительно ли я работаю на МИ-6, которая, по его мнению, пытается помешать ему спасти мир. Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица. Но зеваю. Случайно.