История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869)

Unknown

не целью, с достиженіем которой возвысилось-бы нравственное и матеріальное

состояніе народа, а средством для ополяченія жителей края, коих огромное

большинство, и тогда как и теперь, состояло из Русскихь. Чарторыскій, будучи

одним из представителей аристократической касты, на-

10*

148

деялся воспользоваться ея превосходством в образованіи и в вещественных

средствах над неразвитою массою народа для распространенія пределов Польши,

которая,

по его понятіям, должна была заключать в себе не только собственно-

польскія области, но и Литву, Белоруссію и даже значительную часть Малороссіи с

Шевом — второю колыбелью русскаго государства. Напрасно Император

Александр старался убедить его в несбыточности таких планов, уверяя, что

никакая логика в міре не заставить русских отказаться от своих прав на Литву,

Волынь и Подолію (19). Чарторыскій, по его собственному сознанію, вступил в

русскую службу единственно для возстановленія самобытной Польши, и

вернейшим средством к тому считал введете в народныя школы польскаго языка

преимущественно пред русским. В уставах училищ виленскаго округа, под

названіем „словесность" разумелась не русская, а польская словесность, да и все

науки там излагались на польском языке; в гимназіях и уездных училищах,

преподаватель польской грамматики состоял в списке старших учителей, а

преподаватель русскаго языка считался младшим—на-равне с учителями

иностранных языков и рисованія (20). Католическое духовенство принимало

деятельное участіе в ополяченіи страны. По его определенію, заведены были

школы при всякой приходской церкви и при всяком монастыре. Священникам

(ксендзам) поставлено было в обязанность: „пріобретать доверенность учащихся"

и „быть посредниками между учителями и родителями своих воспитанников» (21). В

таком положеніи находился виленскій учебный округ под управленіем князя

Чарторыскаго. Совершенно иной характер представляет нам

149

деятелыюсть члена главнаго правленія училищ и попечителя харьковскаго

университета, графа Северина Осиповича Потоцкаго. Посвятив себя всецело

пользе Россіи, он оказал незабвенный, услуги краю, в котором было поручено ему

водворить просвещеніе. Потощай, один из образованнейших людей того времени,

считал своим призваніем распространять науки и привлекать доетойных деятелей

во вверенный ему учебный округ. Приглашая в Россію иностранных ученых, он

старался преимущественно замещать вакантныя кафедры природными Русскими

и успевал в том: с самаго открытія университета туда поступили снискавшіе

своими последующими трудами громкую известность: Рижскій, Тимковскій,

Осиповскій и потом — Успенскій.

Граф Потоцкій, не живя постоянно в Харькове,

являлся там в важнейшія минуты университетской жизни, говорил речи,

исполненныя достоинства и сочувствія к науке, содействовал связи университета

с обществом, принимал участіе в решеніи научных вопросов и заботился об

учрежденіи минералогическаго кабинета, и вообще об учебных пособіях

университета. По словам профессора Сухомлинова: „Если бы идеалы были

возможны в действительной жизни, Потоцкаго следовало-бы назвать идеалом

попечителя, как понималось это званіе первым уставом русских университетов....

Невмешиваясь во все нити администраціи, ненарушая автономіи, без которой

университетская жизнь тоже, что тело без души, Потоцкій, достойный вождь

университета, открыл ему способы к развитію ученой деятельности и был

действительным представителем его в главном правленіи училищ» (22).

Генерал-маіор Федор Иванович Клингер,

150

сперва директор перваго кадетскаго корпуса, а потом член главнаго правленія

училищ и попечитель дерптскаго учебнаго округа, был известен своими

литературными трудами на немецком языке. Весьма замечательно, что литератор,

сделавшись педагогом, и вероятно опасаясь вліянія на молодёжь своих сочиненій,

отличающихся необузданною энергіей и мрачным взглядом на жизнь, сам

заботился о запрещеніи их впуска в Россію.

Действительный статскій советник СтепанъЯковлевич Румовскій, выбранный

Ломоносовым по экзамену из учеников Невской семинаріи — „взят в службу

академіи наук студентом в 1748-м году," имея от рода 16 лет. Слушая лекціи

Ломоносова и заслужив его одобреніе своими дельными ответами, Румовскій был

послан в Берлин к знаменитому Леонарду Эйлеру и по возвращеніи в Петербург

определен профессором астрономіи, а потом назначен вице-президентом

Академіи Наук. Румовскій совершил путешествія для астрономических наблюденій

в Селенгинск и Колу и написал НЕСКОЛЬКО мемуаров, заслуживших похвалу

иностранных ученых. В званіи члена Россійской Академіи, он трудился над

составленіем академическаго словаря, собирал матеріалы для грамматики и

занимался, в продолженіи тридцати лет, редакціей календаря Академіи Наук. В

1803-м году, Румовскій, будучи назначен членом главнаго правленія и

попечителем казанскаго округа, уже семидесяти лет от рода, деятельно трудился,

вместе с академиками Озерецковским и Фуссом, над разсмотреніем учебных

руководств и усердно исправлял дожность попечителя. При нем были вызваны из-