История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны
Шрифт:
К несчастью, действительность не очень согласуется с эти ми внебрачными страстями. Мишель Фрей проанализировал 8588 незарегистрированных браков в Париже времени Июльской монархии. Рабочие составляют лишь две трети от общего числа мужчин, тогда как работницы — девять десятых всех сожительниц. Оставшаяся часть мужчин состояла из ремесленников, мелких лавочников, слуг, поденщиков и торговцев вразнос; доля фабричных рабочих не превышала 10,4%. Почти все женщины были служанками и фабричными или промышленными работницами. Эта асимметрия дает основание предполагать сложности в практике сожительства. Мишель Фрей показывает, что в Париже в 1847 году нет никакой корреляции между плотностью населения рабочих и масштабами сожительства; более того, представляется, что уже в это время рабочие проявляют склонность к
Как бы ни было мало этих исследований, все они призывают к осторожности. Действительно, за термином «сожительство» скрывается множество разных вещей. Речь не идет об отрицании неузаконенных отношений в народной среде; весьма многочисленны ранние союзы, часто повторяющие супружескую модель; узаконивание этих союзов откладывается в связи с расходами, которых потребует брак. Пьер Пьеррар описывает расходы на брак в Лилле: покупка туалетов для жениха и невесты, подготовка приданого, оплата мессы, официальное объявление о браке, свадебный ужин; все это отвратило многих от законного брака. К тому же очень трудно собрать все необходимые документы; тем, кто переехал из другого места, нужно писать огромное количество официальных писем и делать дорогостоящие запросы; до 1850 года местные жители не пользовались бесплатными бюрократическими услугами. 20% лионских ткачей, вступивших в брак в 1844 году, уже сожительствовали со своими партнершами, и многие из них (80%) пошли на брак для узаконивания детей, родившихся в период добрачной связи. «Ясно, — пишет Лаура Штрумингер, — что в соответствии с культурной моделью, принятой в этой среде, сексуальные отношения и наличие потомства не являлись достаточными основаниями для брака».
В городах население проявляет большую толерантности нежели на селе; здесь семейный контроль не так силен. В городах значительно спокойнее относятся к тому, что девушка «пользуется своей молодостью»: между сожительством и браком здесь практически нет никакой разницы и речь не идет ни о каком наследстве. Девушка, зарабатывающая себе на жизнь, может даже формулировать свои требования. Все анкетируемые наперебой утверждали, что без мужчины в большом городе женщине выжить трудно. Таким образом, сожительница оказывается в зависимом положении. Ей сложно требовать узаконивания этих отношений; при этом неодобрение поведения молодого человека со стороны соседей совсем не так сильно, как в деревне.
Природа сожительства варьируется в зависимости от его продолжительности. В Париже в 1847 году 43% «ложных браков» существовали менее трех лет; их можно рассматривать как пробный брак; в то же время 34% пар сожительствовали более шести лет; такая продолжительность сожительства говорит о том, что партнеры презирали общественные нормы.
К внебрачным связям в рабочей среде, о которых писал Мишель Фрей, добавляется так называемое вынужденное сожительство, к которому имеет отношение чуть ли не треть представителей буржуазии, мелкой и крупной. Они сожительствуют с портнихами, гладильщицами или продавщицами. В отдельных случаях это «секс ожидания». Так обстоят дела во временных союзах студента и гризетки, девушки доступной, простодушной, остроумной, любящей сходить в кабачок, олицетворяющей динамизм, свежесть и искренность предместий; эта простота и подчеркнутая легкость смягчают циничность разрыва отношений, который наступает с окончанием учебы. По мнению Жана Эстеба, анализировавшего молодые годы будущих министров Третьей республики, все студенты взывают к импульсивной преданности той, которую называли «студенткой». У каждого студента Политехнической школы есть своя гризетка, которая приходит на вручение диплома; после этого он, как правило, расстается с девушкой, чтобы связаться с кем–нибудь пошикарнее, если у него есть на это деньги, или поддаться чарам какой–нибудь лоретки, возвышение которых вскоре последует за закатом гризеток.
Драконовские порядки гарнизонной жизни, необходимость иметь приданое затрудняет женитьбу офицера. Чтобы вступить в законный брак, офицерам часто приходится ждать выхода в отставку. Если офицер не хочет регулярно посещать бордели, ему позволяется сожительство, при условии что связь не будет афишироваться и дама сможет доказать свою благовоспитанность. По мнению Уильяма Сермана, многие офицеры Второй империи прибегали к такому временному выходу
Некоторые такие вынужденные союзы длятся много лет. Для спокойного, солидного холостяка «завести жену» было необходимостью. В те времена было трудно и к тому же смешно одинокому мужчине вести домашнее хозяйство: это требовало больших временных затрат и постоянного присутствия в доме. Растапливать и поддерживать огонь в печи, приносить чистую воду и выносить использованную, готовить еду, стирать и содержать в порядке белье — не один холостяк, уставший от еды из дешевых ресторанов, отступил перед этими задачами. В деревнях это вообще считалось недопустимым. В результате хозяева начинают жить со служанками, женщинами добрыми, тихими и умеющими создать уют; трудно сказать, была ли их преданность преданностью супруги или служанки. В деревнях Жеводана сожительство со служанкой решало проблему приданого; в ожидании лучших времен это была единственно возможная форма сожительства.
Не следует путать сожительство с прислугой из соображений экономии средств с «любовью» к молодым служанкам хозяев, жадных до молодого тела. В деревнях это практиковалось очень долго. Многочисленные уголовные дела, связанные с детоубийством, выводят на сцену «хозяина», который, с согласия супруги или даже своей тещи, без колебаний выгонял забеременевшую от него служанку. В Нанте уже в конце XVIII века этот тип зависимых отношений постепенно уступал место новому, более респектабельному, с намеком на какие–то чувства. Супруг теперь предпочитает содержать девицу вне своего дома. К этим выводам, однако, надо отнестись с осторожностью: Мари–Клод Фан изучила другие документы и обнаружила, напротив, рост любовных связей со служанками в ту же самую эпоху.
Как бы там ни было, содержание любовницы быстро стало обычным делом в больших городах во времена Июльской монархии. В романе «Побочная семья» Бальзак анализирует удовольствия и муки этой деликатной ситуации. Частная жизнь развивается, так сказать, на платной основе; буржуа хочет находить в доме у своей любовницы комфорт, налет эротизма. Складывается модель жизни, где разумная содержанка, верная своему любовнику, существует параллельно с надежной и нежной супругой. Обе живут в постоянном ожидании мужчины.
Продажная любовь
От вышеописанных женщин сильно отличаются проститутки и куртизанки. Власти империи, позже монархии создали образ управляемого борделя и French system, ставшую моделью для всей Европы. Это был золотой век «районного» дома терпимости. Он выполнял тройную функцию: вводил во «взрослую жизнь» несовершеннолетних, в основном учащихся коллежей (хотя это и было запрещено законом), удовлетворял «инстинкт продолжения рода» холостяков, в основном приехавших на заработки мигрантов, а также умиротворял неудовлетворенных супругов. Осторожность и сдержанность некоторых девиц, часто принуждаемых к негармоничным союзам, отрезвляющее влияние исповедника, властная мать, регулярное прекращение половых отношений в связи с менструацией, беременностью, кормлением грудью, менопаузой, разнообразные гинекологические заболевания, необходимость контрацепции — вот причины, приводившие мужчин в бордель. При этом в борделях часто царят дружба и непринужденность в отношениях, что незнакомо отцу семейства, скованного своим положением. Очарование народного «животного начала» и похотливые разговоры, «салон», в котором выставлялась напоказ нагота, прикрытая лишь духами, усиливали желание.
С первых решений канцлера Паскье регламентаристы мечтали о том, чтобы превратить бордель в место, где можно было бы в конфиденциальной обстановке удовлетворить свои с трудом сдерживаемые желания. Настроенные против эротических изощрений, они выступают за быстрое соитие, не ведущее к появлению привязанности. Дом терпимости, в отличие от подпольных притонов, претендует на то, чтобы быть храмом утилитарного секса. Девиц постоянно осматривают врачи из полиции нравов, за ними следит хозяйка заведения; они должны приносить клиенту умиротворение, но не волновать его чувств, чтобы он спокойно возвращался в семью и общество.