История Деборы Самсон
Шрифт:
Послышались далекие хлопки, и мы замерли, не сводя глаз с горизонта в той стороне, откуда шел звук, хотя от Бостона нас отделяло не меньше тридцати миль.
– Ты это слышал? – спросила я.
– Что именно? – пробурчал Джерри. Он не любил взбираться по холмам, не то что я, и готов был пуститься обратно, к дому.
Я схватила его за руку и шикнула на него. Звук раздался снова – далекий рокот, словно раскаты грома, вот только в воздухе не пахло дождем, а солнце ярко светило у нас над головами.
– Сейчас будет гроза, а мы тут торчим! – взмолился Джерри. – И я хочу есть. Отдай мне яблоко.
Я одними губами изобразила звук, который мы
– Это пушки, Джерри. Это канонада!
– Какие пушки? Ты никогда их не слышала, Роб.
Я побежала вверх по склону, вскарабкалась на вершину, чтобы увидеть все вокруг. Джерри спешил за мной. Он знал, что я не ошиблась. Мы увидели, как к облакам в июньском небе тянутся струйки дыма.
– Думаешь, это из самого Бостона? – ошарашенно спросил он.
– Да, оттуда… Началось.
Все и правда началось. Это была уже не стычка, не протест и не груз чая, сброшенный в воду. Не листовки, не речи и не муштра на лужайке в центре города. И даже не перестрелка в лесу. Это были пушки. Военные корабли. Тысячи раненых. Сотни убитых.
Война.
Много дней после я спала лишь урывками. Как будто увидела сражение собственными глазами, а не услышала его слабые отзвуки с зеленого склона холма, с расстояния в тридцать миль. Шум битвы преследовал меня во сне, перерастал в хор голосов, призывавших присоединиться к борьбе. Я не верила, что эти сны посланы Богом. В них было слишком много моих мыслей и чувств, и потому я не могла винить в них Господа – или благодарить Его.
Но грохот и гул боевых кораблей и орудий пробудил во мне что-то новое. И не только во мне. Всех нас словно подхватило высокой волной. Да, казалось, что могучая, всесокрушающая стихия несет нас в открытое море революции.
Думаю, в то время молодые люди услышали, а точнее ощутили, зов. Я тоже его услышала. То был призыв к дерзновению, к героизму, и все вокруг страстно откликнулись на него.
О событиях тех дней говорили, что Корона одержала пиррову победу – иными словами, добилась цели ценой огромных потерь. Американцы построили редут и другие, меньшие, укрепления на холмах, спускающихся к порту и Чарльстонскому полуострову. Британцы обладали значительным превосходством в людях, у них были военные корабли, и британским солдатам приказали идти в атаку, вверх по склону холма. Лишь после третьей атаки британцев, которые в ходе сражения пожертвовали множеством жизней, колонисты, оставшись без пороха и других боеприпасов, оставили редут и отступили вниз, по противоположной стороне холма Бридс-Хилл. Британская армия потеряла более тысячи человек убитыми и ранеными, из них около ста офицеров. Потери колонистов составили около половины от этого числа, но среди убитых числился доктор Джозеф Уоррен, один из «Сынов свободы». Его имя стало лозунгом, объединившим колонистов.
После битвы при Бридс-Хилл Натаниэль, Бенджамин и Финеас ушли в Бостон вместе с городским полком, состоявшим из сотни ополченцев. Муж Элизабет, Джон, тоже оказался в Бостоне. После сражений при Лексингтоне и Конкорде он собрал под своим командованием ополчение Ленокса и уже на следующий день добрался до Бостона, готовый к бою. Элизабет писала о его страстном воодушевлении, которое и сама разделяла, хотя, судя по всему, полагала, что через несколько дней Джон вернется домой.
Он не вернулся. Никто из мужчин не вернулся. Джон Патерсон был назначен капитаном в своем полку, а через несколько дней после прибытия в Бостон произведен
Натаниэль ушел, не получив от меня ответа. Он был прав. Времени не осталось, и, хотя я знала, что не люблю его и не выйду за него, когда он вернется домой, была рада, что он не заставил меня отвечать ему.
– Так лучше. Ты слишком молода, и я не должен был с тобой заговаривать, – признал он. – Но я не изменю своего мнения и готов ждать, пока ты не примешь решение.
– Ты будешь писать нам, Натаниэль?
– Я в этом не мастак, Роб, а вот ты должна мне писать.
Услышав, что он назвал меня старым именем, я улыбнулась. Мне не хотелось, чтобы Нэт звал меня Деборой. Всякий раз, когда он произносил мое полное имя, я чувствовала себя так, словно на мне туго затянули корсет.
– Но я вернусь прежде, чем ты успеешь по мне соскучиться, – пообещал он.
– А я не вернусь, пока из Бостона не прогонят распоследнего красномундирника. А может, и тогда не вернусь, – объявил Финеас и виновато взглянул на меня.
Бенджамин улыбнулся мне и потрепал по плечу. А потом они втроем ушли, и мы махали им вслед и плакали.
В июле генерал Вашингтон принял на себя командование войсками колоний, а в августе ушел Джейкоб, пообещав Маргарет – девушке, на которой он собирался жениться, – что вернется, как только закончится война.
Наступила осень, и Элизабет написала, что новобранцы, в спешке вступившие в армию весной, оказались не готовы к войне в зимнее время. Мы с миссис Томас лихорадочно взялись за работу – вычесали и спряли шерсть с овец из стада Томасов, а потом соткали две дюжины одеял. Я так быстро управлялась с ткацким станком, что из города мне пришел новый заказ – подготовить ткань для еще сотни одеял. Я стала работать в комнате при таверне Спроута – горожане приносили туда вычесанную шерсть, которую отдавали для нужд солдат. Я пряла и ткала на протяжении долгих часов, до позднего вечера, а потом, уже в темноте, возвращалась домой на старой кобыле и бралась за дела по хозяйству.
Время летело под стук и щелканье ткацкого станка и жужжание прялки. Прошла зима, близилась весна, и мы ждали новостей, которые так и не приходили.
Но 17 марта 1776 года генерал Уильям Хау, командовавший британскими войсками, которые удерживали Бостон, посадил солдат на корабли и оставил город. Окончилась осада, которая длилась почти год. Наша победа была связана с тем, что Вашингтон и его солдаты сумели ночью, в кромешной тьме, в бурю и дождь, поднять орудия на Дорчестерские высоты, самый высокий холм в бостонском порту, и направить их на британские военные корабли, которые стояли у берегов на якоре. Это был настоящий триумф, известие о нем – вместе с бутылкой вина – привез преподобный Конант, совершенно уверенный, что нашим испытаниям скоро придет конец.
– Им нужно было поднять орудия на высоту, но земля промерзла так, что они не сумели бы вырыть в ней окопы. Тогда Старик Пат – так солдаты прозвали генерала Патнэма – предложил собрать укрепления из заранее подготовленных звеньев. Солдаты поднимали звенья наверх, на холм, и делали это тихо, как церковные мыши. Тропу, что вела на вершину, обложили тюками с сеном, чтобы ни звука не донеслось до порта. Строительство укреплений, подъем пушек на высоту – дело совсем не тихое. Да и от двух с половиной тысяч солдат немало шума. И все же они справились, и к четырем часам утра все было готово. Генерал Хау признал, что мятежники за одну ночь сделали больше, чем вся его армия сумела бы за месяц.