История диофантова анализа от Диофанта до Ферма
Шрифт:
— Этот голубь — акробат. Сашка ему ножницами лапки отчекрыжил.
— Отрезал! Зачем?!
— Для смеха. Видите, как кувыркается?
Видим. И не то еще видели. Вдосыта насмотрелись, а наслышались и того больше. Губят «братьев меньших» повсюду, уничтожают все кому не лень, истязают живые беззащитные существа, способные чувствовать, любить и страдать. Десятки лет подряд отечественные средства массовой информации сообщают нам нерадостные вести: животных бьют, калечат, убивают. Народные умельцы, занимающиеся так называемой индивидуальной трудовой деятельностью, превратили кровавые забавы в источник дохода, раздевают ласковых и доверчивых жучек, бобиков и мурок, превращая их в пышные воротники
— Однажды я ехал на автомобиле по Филадельфии, — вспоминает известный писатель Илья Штермлер, — внезапно водитель резко затормозил — по обочине скоростного шоссе, намереваясь пересечь его, шествовало семейство барсуков. Было это почти в самом центре большого современного города, движение сумасшедшее, сплошной поток машин, и тем не менее сидевший за рулем американец остановился, пропуская потешно переваливающихся с боку на бок зверьков. И никто позади не сигналил, не подгонял, шоферы терпеливо ждали, когда процессия перейдет автостраду.
Я удивился, но для американца происшедшее было естественным, он просто не представлял себе, как можно сбить автомашиной живое существо, отнять у него самое драгоценное. И животные в Америке, видя внимательное и бережное отношение населения, чувствуют себя вольготно, людей не боятся, доверчиво подходят к ним, позволяют себя погладить. Ярко окрашенные попугаи смело садятся на плечи прохожих, выпрашивая угощение. Ну как тут не вспомнить наши ухабистые дороги, на которых то и дело попадаются останки раздавленных собак, кошек и голубей?! Неужели нельзя хоть чуть-чуть снизить скорость, объехать растерявшееся живое препятствие или в крайнем случае притормозить? Печально, но почти никто этого не делает, предпочитая оставить на выщербленном, грязном асфальте густое кровавое пятно…
А скольких собак и кошек хозяева выбрасывают из теплых квартир, обрекая недавних питомцев на голод, прозябание и в конечном итоге неминуемую гибель?
В фильме Киры Муратовой «Астенический синдром» есть эпизод, бьющий прямо в душу. Женщина медленно идет вдоль шеренги приземистых клеток, с ужасом высматривая среди затравленных, полузадохнувшихся от скученности и жары, изнывающих от голода и жажды, схваченных на улицах Москвы псов свою собачку. Впихнутые в набитый до отказа решетчатый контейнер, стиснутые так, что кости трещат, в три пласта лежат они друг на дружке, терпеливо и безропотно ожидая конца.
Чьи-то любимцы и баловни, начесанные и ухоженные, с кокетливыми цветными ошейниками, которые потом сдерут с остывающих трупов и отдадут на толкучке за стакан дрянного вина, соседствуют с кудлатыми, грязными, бездомными бродягами. Разом выдернутые из привычной обстановки, внезапно оказавшиеся в смрадной духоте узилища, за толстыми прутьями ржавой решетки, они покорно ждут своей гибели, понимая, что она вот-вот грядет, что она неотвратима!
Их глаза!
Жалкие, слезящиеся, они оставляют безучастными лишь осипших от водки ловцов с проволочными удавками, подвешенными к потертым ремням
Тусклые, заплаканные глаза взывают к нам из-за решетки.
Что же мы делаем, люди! На что и за что обрекаем беспомощных? Кто же у нас в конце концов вершит судьбы домашних животных? Вправе ли называться человеком бездушная тварь, не внемлющая несущемуся из клеток воплю? Способно ли это двуногое сочувствовать существу столь же ранимому, как мы, могущему подобно нам любить и страдать, не устающему на протяжении всей истории рода человеческого восхищать нас беспредельностью своей дружбы, беззащитной преданностью и постоянной готовностью к подвигу, к самопожертвованию ради нашего блага?
Губим несчастных, не способных себя защитить, убиваем бескорыстных и преданных друзей, которым мы стольким обязаны. Благодарное человечество собакам памятники ставит, а мы в их умные головы гвозди заколачиваем! «Животные, — писал Генри Бестон, — иные народы, вместе с нами угодившие в сеть жизни… Такие же, как и мы, пленники земного великолепия и земных страданий».
У многих людей отношение к животным (прежде всего к домашним) исключительно потребительское, собаки и кошки для них никакой ценности не представляют: шашлычок из такой животины не приготовишь, опять же она, стерва, не доится и на колбасу ее не пустишь, а ежели животные в пищу не употребляются, они просто не нужны, ибо являются паразитирующими дармоедами и посему подлежат поголовному уничтожению. Именно подобными воззрениями некоторых представителей властей предержащих и оправдывается систематическое преследование и истребление домашних животных во многих градах и весях.
«Трудно живется в России и другим домашним животным. „Государство, где жестоко относятся к своей скотине, обречено быть вечно нищим“, — говорил Лев Толстой. А мы давно забыли, что коровы, овцы — наши кормильцы, уничтожили само это доброе понятие…
В грязных, с провалившимися потолками и разрушенными, открытыми всем ветрам стенами сотнями стоят некормленые и непоеные стада животных. Или просто кормить нечем, или „работяги“ — пьяницы. И стоят по грудь в навозной жиже, подвешенные на многокилограммовой железной цепи — страдающие в нечеловеческих мучениях живые существа, былая слава России.
Не раз сообщала наша печать о печальной участи коров, предназначенных на убой. По пути на мясокомбинаты — а крупный рогатый скот зачастую отправляют туда своим ходом, и перегон занимает несколько суток — животных не кормят. Голодными остаются они и на мясокомбинате, где, находясь в „камере предварительного заключения“ энное количество времени, покорно ожидают своей очереди к забойщику. В результате слабые погибают, так и не добравшись до пункта назначения, а остальные теряют в весе едва ли не половину.
Бойня! Свою кончину животные чувствуют загодя. Когда их выводят из коровника, на глазах слезы. Убитое страхом животное думает только о своей предстоящей смерти. В этот момент в его организме происходят мощные химические процессы. Вырабатывается так называемый гормон страха, ужаса. Все это остается в будущем мясе и попадает на стол к человеку.
Ну, что нам животное, ведь не нас же режут и убивают, выращивая на грандиозных „фабриках смерти“! Мы не хотим лишний раз подумать, позаботиться о том, чтобы избавить животных от мучительной пытки смертью. Наша страна единственная в Европе, не подписавшая Страсбургскую конвенцию 1959 года о безболезненном забое домашних животных.