История героя: Приквел
Шрифт:
– Вот, теперь все должно зажить уже сегодня, и даже шрама не останется, - довольно кивнул он.
– Правда?
– неподдельно удивилась Ван Жун, и вновь широко улыбнулась. Заметно было, сколь привычны ее лицу добрые чувства и их яркое выражение.
– Тогда ты, братец, и ты, А Цзи, совершенно точно заслужили награду, - серьезно объявила она.
– Вы спасли меня не только от съедения, но и от ущерба моей несомненной красоте, - она попыталась изобразить великосветскую даму, строя глазки и хлопая ресницами, но долго не продержалась, сдавшись веселому смеху. Ван Фань невольно улыбнулся следом за ней, и
– Я приглашаю вас в гости, - сказала она чуть серьезнее.
– Мой дом - совсем недалеко, чуть севернее. Я хочу накормить вас обедом, и познакомить с отцом, и если он посмеет не наградить вас за спасение единственной дочери, то я ему задам!
– девушка, притворно нахмурившись, погрозила указательным пальцем куда-то в сторону.
– Может, просто скажешь нам спасибо, и мы разойдемся, каждый своей дорогой?
– со скукой в голосе буркнул Цзин Цзи. Наиболее увлекательная для него часть этой встречи - схватка с гигантскими птицами, - уже закончилась, и непоседливый юноша не желал тратить время на малоинтересное ему общение с людьми.
– Нет-нет, это будет совершенно неприлично, - нахмурилась Ван Жун, и недовольно подбоченилась.
– Спасение моей и Сяо-Ту-цзы жизней заслуживает большего, чем простое “спасибо”. Не упрямься, А Цзи, и прими мое гостеприимство. Ручаюсь, ты не пожалеешь.
– Сестрица права, будет неприлично отказываться, - глубокомысленно заметил Ван Фань.
– К тому же, учитель огорчится, узнав о том, что ты не желаешь налаживать дружеские связи на реках и озерах. Как вольному люду станет известно имя великого фехтовальщика Цзин Цзи, если он будет дичиться людей?
– недовольно скривившись на этот резонный вопрос, Цзи неохотно кивнул.
– Вот и отлично, - просияла Ван Жун.
– Пойдемте, я покажу вам дорогу.
***
Новая знакомая Сяо-Фаня и Цзи малость слукавила, говоря о близости своего жилища. После первых двадцати минут ходьбы, Ван Фань, не слушая возражений, усадил девушку в седло своего коня, что несколько ускорило их продвижение, но даже так им пришлось прошагать еще около часа. Цзин Цзи, хоть и не отступался от принятого решения, все чаще ворчал себе под нос нечто нелицеприятное, да и сам Сяо-Фань начал сомневаться в разумности этого продолжительного похода в гости. Сомнения его только усилились, когда на лесной траве вокруг начали попадаться кучки снега, а вскоре юноши и девушка и вовсе вступили на сплошной белый ковер, укрывающий землю искрящейся белизной. Ван Фань поспешно ускорил циркуляцию энергии по меридианам, заставляя холод отступить. Цзин Цзи насупился еще сильнее, кутаясь в халат. Лишь Ван Жун, в ее легком платье, никак не показала обеспокоенности холодом.
Их путь все же закончился, приведя к высокой каменной стене, над массивными воротами которой поблескивала позолотой и изморозью вывеска, гласящая “Дом семьи Ван”. Сяо-Фань и правда оказался однофамильцем живущего здесь семейства - написание их фамилий не разнилось ни в едином мазке кисти.
Спешившись, Ван Жун подбежала к воротам, и громко заколотила в них.
– Эй, вы, там!
– ее звонкий голосок разнесся над морозными просторами, и заснеженной громадой поместья.
– Впускайте меня поживее! Или вы хотите, чтобы наследница семьи Ван замерзла на пороге
Ворота были отворены незамедлительно. Помимо пары слуг, ворочавших тяжелые створки, прибывших встречал рослый и широкоплечий мужчина с суровым лицом. Черные пряди в его буйной шевелюре до плеч все сильнее сдавали позиции седине, выдавая немалый возраст мужчины. Потертая рукоять сабли в простых ножнах, устроившейся на его бедре, ясно говорила, что этот человек не чужд воинских искусств.
– Папа!
– воскликнула Ван Жун, и бросилась к нему обниматься.
– Не шуми, дочка, - с деланной строгостью ответил он, но его радость от встречи с дочерью было трудно не заметить.
– Кто это с тобой?
– Познакомься с моими спасителями, папа, - ответила та, отцепляясь от мужчины.
– Если бы не они, меня бы утащили гигантские кондоры, так что будь с ними повежливее!
– Приветствую вас, старший, - с улыбкой поклонился Ван Фань после небольшой паузы. Цзин Цзи почему-то замолчал, нарушая все приличия, и его младший соученик вынужденно представил их обоих.
– Нам повезло помочь молодой госпоже Ван, и она пригласила нас в гости. Настоятельно пригласила, - добавил он. В глазах отца Ван Жун проглянуло понимание.
– Я - Ван Ху, - коротко представился он.
– Проходите, младшие, погрейтесь у очага, и разделите с нами обед. Я хочу услышать больше об этой истории с кондорами. Да, Сяо-Фань, с твоим старшим все в порядке? Что-то он бледно выглядит.
– Ван Жун совершенно никак не упомянула, - неожиданно заговорил Цзин Цзи, и запнулся, сглатывая комок. В его голосе звучал так необычный для легкомысленного юноши благоговейный трепет.
– Она никак не упомянула, что ее отец - великий Герой Севера, Тигриный Клинок Ван Ху. Примите мое искреннее уважение, старший, я очень рад встретиться с вами лично. Я немного знаком с сабельными техниками, и встреча с вами, известным мастером сабли - счастье для меня, - он низко поклонился. Ван Фань с широко распахнутыми глазами взирал на этот поток вежливого красноречия, изливающегося из столь бесцеремонного обычно Цзи.
– Да, да, - скучным голосом ответил Ван Ху.
– Проходите скорее, нечего стоять на холоде.
***
Обстановка дома семьи Ван была основательной и тяжеловесной - массивные скамьи, длинные дощатые столы, укрытые белыми скатертями, и огромная печь, наполняющая дом приятным теплом. Медвежья шкура устилала пол перед очагом, а на стенах висели разнообразные охотничьи трофеи, живо напомнив Сяо-Фаню Дом Звероловов. Правда, в отличие от многообразия добычи на стенах дома семьи Цзи, здесь присутствовали одни лишь опасные хищники - волки, медведи, тигры, и тому подобные большие звери.
– Спасибо вам, младшие, - с неожиданной теплотой поблагодарил Ван Ху, выслушав рассказанную Сяо-Фанем историю о битве с гигантскими птицами.
– Не знаю, что бы сталось со мной, потеряй я дочь.
Ван Жун, сидящая рядом с ним на лавке, серьезно закивала, всем своим видом говоря, что отец без ее заботы неминуемо пропал бы. Она без сомнений была поздним, и оттого любимым и балованным ребенком, пусть капризной белоручкой отцовское обожание ее и не сделало.
– Погостите у меня несколько дней, - предложил мужчина.
– Я просто обязан как-нибудь наградить вас за спасение моей малышки Жун.