История героя: Приквел
Шрифт:
Улицы древнего города были все так же безмятежны, словно в паре ли от него и не шло кровавое сражение. Но в воздухе Лояна все же чувствовалась некое беспокойство. Стражники, обычно скучающие на своих постах, либо пребывающие в стенах ямыня, высыпали на городские улицы. Ставни жилых домов и трактиров были наглухо закрыты, а уличных торговцев нигде не было видно. Сяо-Фань пересек древний город так быстро, как только смог, остановившись у дверей дома Ши Янь, и почувствовал облегчение лишь тогда, когда она отворила дверь на его осторожный стук.
– Что-то случилось, Сяо-Фань?
–
– Ты словно встретил призрака.
– Призраков, - отрешенно поправил он.
– Множество Призраков Фэнду, совсем рядом с городом. Ты впустишь меня, Ласточка?
– Конечно же, проходи, - поспешно отступила та вглубь комнаты.
– Давай сегодня побудем дома?
– попросил Сяо-Фань, прикрывая за собой дверь.
– Пусть в Лояне и спокойно, мне так будет легче.
– Хорошо, - пожала плечами она.
– Я и сама не хотела покидать своих младших братьев и сестер сегодня - слишком много стражников на улицах. Расскажешь мне, что с тобой случилось?
– Расскажу, - все еще отстраненно кивнул Ван Фань. Напряжение, не покидавшее его на пути в город, ушло, оставив взамен усталость и пустоту.
– Я тебе чаю принес, - с отсутствующим видом он он запустил руку в поясную суму, и вынул оттуда смятую и пробитую сабельным ударом жестяную коробочку. Молодые люди озадаченно воззрились на нее: Ши Янь - с непониманием, Сяо-Фань - с досадой.
– Тот раскрашенный подлец все же достал меня, - раздраженным тоном бросил он, и, печально вздохнув, продолжил с горечью:
– Это был лучший дяньхун, “золотые иглы”. Сладкий, словно мед, ароматный, точно хризантемы в цвету, и нежный, как твои объятия, Ласточка. Проклятые Призраки Фэнду отняли у нас эту сладость.
– Тут еще можно спасти немного, - засмеявшись, девушка аккуратно взяла помятую коробочку из его рук.
– Подожди, я принесу чайник и воды.
***
– Ты идёшь по моей дороге, мимо моих деревьев… опять ты, проклятый мальчишка?!
Говоривший, крупный мужчина в меховом жилете, злобно выпучил глаза, а шрамы на его лице - тонкий, пересекающий рот, и разлаписто-уродливый, устроившийся на скуле, - налились дурной кровью. Он судорожно сжал кулак правой руки. Пальцы левой лишь бессильно подрагивали, плохо подчиняясь своему владельцу. Товарищи здоровяка, угрюмые мужчины неприятного вида, чуть попятились, выставив вперёд разномастное оружие.
– Сегодня, ты ответишь за мои увечья, мерзкий юнец, - зло прошипел разбойничий вожак.
– Отвечу, отвечу, - со скукой в голосе отозвался Сяо-Фань. Поиски его давних знакомых-бандитов, к счастью, не затянулись - юноше достаточно было немного пройтись по торговому тракту, выходящему из южных ворот Лояна, и он, как и надеялся, вскоре наткнулся на разбойников.
– Давайте, убивайте меня поскорее, - безразлично бросил он.
– Я страсть как тороплюсь в Диюй, на встречу с Яньло-ваном.
– Ты помешался от страха?
– оскалился разбойничий главарь.
– О, я с большим удовольствием выполню эту твою просьбу, гадкий мальчишка. Для начала, я возьму твою левую руку, в уплату за то, что ты сломал мою. Потом, я медленно сниму кожу с
– А потом, вырвешь моё сердце, и съешь его, запивая “красной дочерью”[1], - позевывая, перебил его Ван Фань.
– Хотя, откуда у оборванца, вроде тебя, деньги на “красную дочь”? Придётся тебе есть моё сердце с дешёвым сельским самогоном.
– Хватит!
– взорвался разбойник, и махнул рукой своим товарищам.
– Убейте его!
Бандиты бросились на Сяо-Фаня, огибая его с обеих сторон, и стремясь зайти с боков и за спину. Юноша не двинулся с места, но стоило лишь двум самым ретивым разбойникам вырваться вперёд, они неуклюже рухнули на пыльную и утоптанную землю тракта, не в силах пошевелиться. Импульсы пальцевой техники настигли обоих, прервав и нарушив токи энергии по их меридианам, и превращая тела бандитов в тяжелые тюремные колодки. У парализованных негодяев не было и шанса освободиться ранее, чем через несколько часов - их вяло текущая внутренняя энергия не могла соревноваться с жёсткой и плотной ци Сяо-Фаня. Под лицом одного из лежащих начала расплываться кровавая лужа - неловкое падение сломало ему нос.
Остальные разбойники невольно замедлились, и юный воитель сам шагнул им навстречу. Круговая атака его ладони, обманчиво-плавная, расшвыряла бандитов, словно лёгких кукол - форма “белого облака доброй весны”, из стиля Ладони Шести Ян Тяньшаня, делала упор на усиление ударов внутренней энергией. Сейчас, получившие от Ван Фаня оплеуху чувствовали себя много хуже парализованных - юноша был уверен в, самое меньшее, одном сломанном ребре на негодяя.
Главарь, лишившись подельников, попятился, и лютая злоба на его лице помалу начала уступать место испугу. Он невольно схватился за запястье покалеченной руки, а потом - судорожно лапнул шрам на скуле.
– Ну что же ты встал, а, горный князь[2]?
– насмешливо обратился к нему Сяо-Фань.
– Моё сердце само себя не вырвет. Давай, падаль, шевелись, у меня ещё есть дела сегодня.
Разбойник бросился было наутек, но его бегство прекратилось, едва начавшись - пальцевая техника “красной точки” ударила его под левую ключицу, заставив злодея рухнуть, как подкошенного. Ван Фань, довольно улыбаясь, оглядел дело рук своих - валяющиеся в живописных позах семь тел, меньшая часть которых лежала без движения, а большая - болезненно стонала.
– До Лояна - четверть часа пути, не меньше, - произнёс он, обращаясь не столько к бандитам, сколько к себе самому.
– Ваше счастье, что я - добр и милосерден. Я потрачу время на отправку вас в ямынь, вместо того, чтобы попросту прикончить вас всех, - стоны разбойников малость приутихли.
– Как же мне поудобнее дотащить вас до места?
– притворно задумался юноша, и тут же просиял нарочитой радостью:
– Знаю! По-монгольски!
“Гештальт закрыл? Еще как,” весело раздумывал Ван Фань, связывая руки разбойников их же поясами. “Не то, чтобы эти унылые гопари были моим Моби Диком, или что-то такое, но как развлечение - сгодятся. Может, даже деньжат срублю за сдачу их скорбных тушек местным органам. Учитель ведь мне говорил охранять порядок? Вот, пожалуйста - сломано. А будут рыпаться, может и до ‘потрачено’ дойти.”