История героя: Приквел
Шрифт:
– Все же, я не ошибся - в тебе, Сяо-Фань, пылает воинственный дух, достойный самого Бодхидхармы. Мои архаты помогут тебе выявить пределы твоих сил, и превзойти их. Бусян! Буфа! Бутао!
– троица бронзовокожих юношей откликнулась на его зов, подойдя и склонив головы.
– Помогите нашему гостю с тренировками, - велел им Усэ.
– Если же тебе понадобится какая-либо иная помощь, обращайся ко мне, Сяо-Фань, - кивнув юноше на прощание, могучий старец двинулся к другим своим подопечным.
– Каков твой рабочий вес, младший?
– поинтересовался Бусян, спокойного вида юноша, высокий и худощавый. Щелочки
– Сотня цзиней[1] для одной руки, - ответил Сяо-Фань, - но я давно не занимался силовыми тренировками. Мог и ослабнуть немного.
– Ничего, мы это исправим, - добродушно ответил Буфа - среднего роста и телосложения, широколицый и улыбчивый.
– Для начала, покажи нам, что можешь. Потом, тобой займётся брат Бутао - он знаток упражнений для гибкости, - он кивнул на своего товарища по учёбе, массивного и серьёзного, вовсе не выглядящего ловкачом.
– После, мы поработаем с тобой по-настоящему, - продолжил Буфа.
– Надеюсь, ты не разочаруешь нашего старшего, и не сдашься на полпути, - все трое воззрились на Ван Фаня: Бусян и Бутао - строго, Буфа - с лёгкой хитринкой.
– Смотрите, сами не сдайтесь, - весело ответил Сяо-Фань.
***
– Хорошо. Еще подход, - коротко бросил Бутао.
Сяо-Фань согласно кивнул, и взялся за ручки каменных гирь. Немногословный архат пристально наблюдал за ним, дожидаясь, пока юноша проделает заданное упражнение.
– Отдыхай четверть часа, - сказал бронзовокожий монах, дождавшись, когда Ван Фань опустит гири на пол.
– Может, вместо отдыха, устроим поединок, а, Бутао?
– предложил Сяо-Фань, утирая пот со лба.
– Разомнемся как следует.
– Нет, - односложно ответил монах.
– Почему это?
– не отстал ученик Уся-цзы. За три дня, проведенные в тренировках с Бронзовыми Архатами, он привык к немногословности этого сурового юноши, и знал - неприязни она не несет.
– Вот увидишь, я тебе не уступлю.
– Обет, - все так же коротко ответил Бутао. Сяо-Фань понимающе кивнул.
– Попроси Буфа. Он лучше меня на кулаках, - продолжил молодой архат.
– Пожалуй, так и сделаю, - ответил Ван Фань, и двинулся в направлении самого общительного из своих помощников в тренировках.
Буфа не отказал своему временному подопечному в дружеском поединке, и вскоре они стояли друг напротив друга на арене Зала Архатов, такой же простой и практичной, как и прочая его обстановка - низкая и широкая квадратная платформа у дальней стены, и ничего более.
– Пожалуйста, Сяо-Фань, - приглашающе махнул рукой Бронзовый Архат, дружески усмехнувшись.
– Пожалуйста, - чуть поклонился юноша, и неторопливо двинулся навстречу своему противнику.
Они ускорились лишь тогда, когда им оставался какой-то шаг друг до друга. Бронзовокожий юноша метнулся навстречу Сяо-Фаню, намереваясь втянуть его в кулачную сшибку вблизи. Тот чуть отступил, атакуя ноги противника низкими ударами. Бронзовый Архат хладнокровно парировал его атаки. Стиль, используемый внутренними учениками Шаолиня, назывался Кулак Архата, и был быстрым, мощным, и прямолинейным. Прямолинейность его отнюдь не означала предсказуемости - приемы Кулака Архата могли неприятно удивить на любой дистанции, включая в себя как борцовские захваты, так и высокие удары ногами. Буфа владел
– Что за обет о поединках дал Бутао, старший?
– спросил он, переходя в глухую оборону под напором противника.
– Или это секрет?
– Нет, отчего же, - с готовностью ответил юный архат. Он, как успел выяснить Сяо-Фань, не имел ничего против беседы как во время тренировки, так и посреди поединка.
– Брат Бутао некогда был разбойником, - продолжил он, уклоняясь от подсечки Ван Фаня, и атаковал из низкой стойки, пытаясь достать юношу в неудобном положении.
– Он принял постриг, скрываясь от стражи, и пусть поначалу его монашество было притворным, старшие сумели вернуть его на праведный путь, - тут он невольно прервался - Сяо-Фань, уклонившись от его атак, ударил навстречу мощным прямым пинком, который Буфа был вынужден принять на жесткий блок. Младший ученик Уся-цзы не пожалел силы, помня о прочности кожи Бронзовых Архатов, и тяжесть его удара протащила Буфа по доскам арены.
– Хотя Бутао прилежен и добродетелен, он слишком легко впадает в ярость - в отрочестве, он пережил многие невзгоды, оставившие на нем свой след, - продолжил монах, встречая перешедшего в наступление Ван Фаня защитой, несокрушимой, словно бронзовый доспех.
– Поэтому, он принял решение воздерживаться от поединков с братьями.
– Не эта ли несдержанность - причина данного ему монашеского имени[2]?
– спросил Сяо-Фань, не прерывая натиска.
– Она самая… ох!..
– Буфа, обманутый ложным движением Ван Фаня, попытался достать его неожиданным ударом, и напоролся на мощную и точную контратаку, прием из Кулака Ваджры. Отброшенный к краю арены, юный архат скривился и зашипел от боли - пусть ученик Уся-цзы и не пользовался техниками ци, тренировки в Зале Архатов не прошли даром, сделав и без того могучие удары юноши еще тяжелее.
– Спасибо, что позволил мне выиграть, старший, - поклонился Сяо-Фань.
– Попытайся я сделать подобную глупость, синяками бы точно не отделался, - широко улыбнулся тот.
– Как скажешь, Буфа, - фыркнул ученик Уся-цзы.
– Я с тобой сейчас?
– Нет, с Бусяном - у тебя отработка стоек весь следующий час, - ответил монах, усевшись на доски арены, и старательно регулируя циркуляцию энергии.
– Потом я, а после - растяжка с Бутао, и все на сегодня.
– Стойки?
– тяжело вздохнул Сяо-Фань.
– С дополнительным весом, не так ли?
– Можешь заранее взять коромысло и грузы, - осклабился архат.
***
Сяо-Фань и его собратья по учёбе покинули Шаолинь два дня спустя - по завершению тренировок Цзин Цзи и Гу Юэсюаня. Едва выйдя за ворота монастыря, Ван Фань подошёл к ждущим его и товарищей девушкам, и не скрываясь, крепко обнял Ши Янь.
– Я очень соскучился, Ласточка, - прошептал он на ушко смутившейся девушке.
– Я уже начала бояться, что ты решил исполнить свое обещание, и подался в монахи, - с сердитой неловкостью ответила та. Пусть она и была более чем раскована в общении по сравнению с большинством юных дев Поднебесной, столь явное проявление чувств стало для неё неожиданным.