История героя: Приквел
Шрифт:
Сосредоточившись на собственных движениях, Ван Фань с удивлением заметил, что понимает их порядок - Чжо Жэньцин вел их по восьми триграммам согласно Преднебесному Чертежу, созданному божественным императором Фу Си. Уся-цзы, наставляя своих учеников в основах даосского учения, близкого школе Сяояо, не обошел вниманием Книгу Перемен, где Преднебесный Чертеж был подробнейшим образом описан. Их движение начиналось на трех сплошных линиях триграммы Цянь, самой южной из восьми, и символизирующей небесную стихию. Потом, оно продолжалось против часовой стрелки, достигая триграммы Чжэнь, символа стихии грома, и проходило через центр массива, именуемый Великим Пределом. На другой его стороне, начинаясь
Юноша понял, что глава секты Удан обучает их технике шагов, намного более глубокой и невероятной, чем все знакомые Сяо-Фаню методы этого рода, и это понимание наполнило его воодушевлением. Он постарался отрешиться от механического перемещения, и сосредоточиться на его эзотерическом значении, размышляя о связи стихий и их круговороте. Поначалу, он споткнулся, и едва не рухнул с массива самым позорным образом, но постепенно, поймав ритм движений, он погрузился в невольный транс. Шаг за шагом, юноша забыл и о необходимости удерживать равновесие, и о том, чтобы прилагать усилия к движению по неравномерной поверхности массива. Он скользил от символа к символу, от стихии к стихии, словно пытливая мысль, либо же изменчивая первичная субстанция, отдавшись погоне за виднеющимся совсем близко пониманием. Во время очередного изменения-перемещения, он вдруг осознал, что гонится за самим собой, и это осознание наполнило его легкостью столь неожиданной и невозможной, что его следующий шаг, спокойный и несильный, вознес его в небеса, и приземлил далеко за пределами массива.
– Поздравляю, Сяо-Фань, - в сильнейшем удивлении произнес Чжо Жэньцин.
– Техника Шагов по Облачной Лестнице покорилась тебе, целиком и полностью. Твой урок на сегодня окончен.
– Ласточка, догоняй меня поскорее, - с широкой улыбкой высказался юноша.
– И вы, старшие, и ты тоже, Цзылин.
Веселье переполняло его, искрясь и бурля, словно игристое вино. Ван Фань понимал теперь значение стихий и их изменений, воплощенных в только что изученном методе, и знал, четко и ясно: тяготение более не властно над ним. Он чувствовал себя способным летать и парить, даже не обладая крыльями, и это чувство пьянило юношу куда сильнее, чем могло опьянить любое горячительное.
Друзья не ответили Сяо-Фаню, занятые постижением техники. Лишь Вэй Цзылин мимоходом кивнула ему, и немедленно вернулась к сосредоточенному движению по столбикам массива. Юношу на мгновение посетила мысль указать товарищам на следование ими Преднебесному Чертежу, но он поспешно отбросил эту идею - сделай он подобное, и их понимание техники навсегда осталось бы неполным и ущербным. Как неоднократно говорил ему Уся-цзы, и как успел уже убедиться и сам Ван Фань, мистические искусства не терпели копирования и механического подражания. Таинство неизменно умирало в жестких рамках обыденности. Открывать друзьям часть своего понимания означало подрезать их крылья, и лишить их того чуда, к которому сегодня прикоснулся Сяо-Фань.
Юноша оставил эти мысли, и с головой нырнул в упоительную радость своего нового состояния, своей возможности покорить небо. Он бросил себя вперед и вверх легким прыжком, и взлетел, подобно быстрокрылой птице. Плавная дуга его полета стремилась к равнине далеко внизу, туда, откуда они так долго поднимались к горной вершине еще вчера. Сяо-Фань несся над склоном горы Удан, влекомый мистической силой техники шагов, и видел под ногами верхушки деревьев, низко пролетающих птиц, и горные тропки, теперь кажущиеся ему ненужными и смешными. Постепенно, его медленное снижение все же заставило юношу оттолкнуться от одной из древесных макушек, и прикосновение его сапога едва потревожило лиственную
***
Сяо-Фань наслаждался новообретенной способностью избегать земного притяжения около получаса, паря над склонами горы Удан, словно резвящийся бессмертный. По-детски незамутненная радость не оставила Ван Фаня, даже когда его меридианы заныли от перенапряжения, и юноша, в последний раз поднявшись на гору, прекратил свое развлечение. Он решил последовать совету Чжо Жэньцина о поединках с учениками секты, и двинулся в направлении тренировочных площадок, обходя ровный строй юных даосов, практикующих кулачные формы. Их движения невольно привлекли внимание юноши - плавные и непрерывные, они напоминали течение морских волн, замедленные до предела всполохи пламени, невероятным образом обретшие жизнь в движении очертания окрестных холмов. Ван Фань слышал о практикуемом в Удане стиле, Кулаке Великого Предела, и, увидев его приемы воочию, озадачился мыслью о кажущейся невозможности использовать в бою эти спокойные движения. Его иномировая память подлила масла в огонь, приравняв даосский рукопашный стиль к некоей “оздоровительной гимнастике”.
Задумчивость юноши прекратила резанувшая его глаз картина, представшая перед ним на одной из тренировочных площадок. Беседа двух людей, занимающих ее, и показываемые ими чувства, настолько различались с радостно-увлеченным состоянием Сяо-Фаня, что тот невольно сосредоточился на этом разговоре.
– Ши-эр, - строго и грустно говорил чернобородый мужчина, одетый, как и прочие даосы Удана, в белое и коричневое.
– Ты снова ошибся в третьей форме, причем сразу после того, как выполнил ее совершенно правильно. Я не понимаю причин твоих ошибок. Быть может, я плохой учитель, и мои объяснения создают трудности для тебя? Или же тебе нездоровится сегодня?
– Прости, отец, - виновато отвечал ему подросток, чуть младше Сяо-Фаня. Черты лица этого юноши, длинноносого, большеглазого, и широколицего, несли несомненное сходство с мужчиной, что беседовал с ним. Разве что оттопыренные уши выделялись в облике подростка, отличая вид сына от отцовских черт.
– Я и правда не понимаю кое-чего, но это никак не может быть твоей виной, - продолжил юный Ши.
– Вот если бы Юньхуа был здесь, он наверняка помог бы мне понять мою ошибку, - круглое лицо юного даоса на мгновение посетила неловкая усмешка.
– Если тебе нужен партнер для тренировок, я приглашу одного из младших, - с поспешной заботливостью высказался отец.
– Они сейчас практикуют формы, мне неловко их отвлекать, - потупился Ши.
– Давай ты просто покажешь мне все сначала.
Мужчина тяжело вздохнул, поникнув плечами. Сыновние трудности, несомненно, печалили даоса, а юный Ши, видя это, испытывал все большую вину. Продолжительную заминку в их неловкой беседе использовал приблизившийся Сяо-Фань, чтобы заговорить с ними.
– Приветствую вас, старший, собрат, - он поочередно поклонился отцу и сыну.
– Я случайно услышал вашу беседу. Быть может, я сумею помочь вам? Хоть мне и незнаком стиль Кулака Великого Предела, я немного знаю кулачное искусство, и мог бы потренироваться с вами. Совместная учеба побуждает задавать ранее обойденные вопросы, а несколько пар глаз видят больше, чем одна. Если мое предложение неуместно, - добавил он, видя сомнение в глазах старшего даоса, - я не буду настаивать.
– Почему бы и нет, младший, - коротко вздохнул мужчина.
– Как твое имя?
– Сяо-Фань привычно назвал себя.