История гестапо

Деларю Жак

Наряду со штабом, решающим чисто военные вопросы (личный состав, интендантская служба, разведка), военная администрация располагала службами для решения гражданских проблем: полицией с ее шефом доктором Бестом, экономической – с доктором Михелем, сельскохозяйственной – с Рейнхардтом и юридической – с доктором Медикусом.

Бест, ведавший полицией, был выбран на этот пост благодаря своему огромному опыту. Можно вспомнить, что он был одним из организаторов СД, потом – шефом I и II управлений РСХА в период его создания. Задачами военной администрации были в основном решения организационных вопросов и обеспечение связи с французскими службами. Поэтому Бест тоже не имел никакой исполнительной власти, которая принадлежала исключительно

секретной полевой полиции и полевой жандармерии, а они подчинялись непосредственно штабу. Но Бест руководил специальным подразделением администрации для оккупированных стран, которое решало все полицейские вопросы и осуществляло надзор над французской полицией.

Штаб занимался реквизированными лагерями и тюрьмами и обеспечивал их охрану. В каждой комендатуре был отдел, занимавшийся отношениями с префектами, с генеральными секретарями префектур и передававший им директивы верхних инстанций. Один из членов каждой комендатуры ведал полицейскими вопросами.

Как видим, в начале оккупации службы Гиммлера во Франции были вынуждены ограничиваться сбором сведений; их роль была очень маленькой. Такая ситуация продолжалась вплоть до мая 1942 года.

В области сбора сведений существовало учреждение, уполномоченное заниматься вопросами безопасности и разведывательными данными для военных: абвер, разместившийся в отеле «Лютеция» и руководимый подполковником Рудольфом [15] .

15

Ранее Рудольф принадлежал к первой группе абвера под началом генерал-лейтенанта Шмидта (он же доктор Петерсен). Группа специализировалась на сухопутных войсках.

Абвер, как и все шпионские организации, маскировал свои службы под безобидными социальными учреждениями. Одна из важнейших служб в Германии именовалась бюро по набору женского персонала Красного Креста 12-го армейского корпуса, бюро в Нанте – управление работ Нанта, в Дижоне – штаб труда, в Бордо – служба бухгалтерии, в Туре – международное общество транспортных средств.

По отношению к этой огромной организации группа, руководимая Кнохеном, казалась слабой и плохо оснащенной. И все-таки после многих месяцев тайной борьбы она поглотила своего соперника и стала хозяином положения.

Но генерал Отто фон Штюльпнагель, главнокомандующий вооруженными силами в оккупированной зоне Франции, сильно усложнил задачу Кнохена. Он ожесточенно боролся против присутствия людей Гиммлера в своей вотчине и создавал различные трудности службе Кнохена, мешая ей работать, несмотря на соглашение, которое тот заключил с доктором Зова, шефом секретной полевой полиции. Штюльпнагель даже приказал Кнохену прекратить разведывательную деятельность и сделал невозможным его общение с Гейдрихом, лишив средств связи с Германией.

У Кнохена вокруг не было никакой поддержки. В германском посольстве он тоже наталкивался на глухую оппозицию. Письмо министра иностранных дел от 3 августа 1940 года определило роль посла Абеца во Франции: он должен был руководить действиями секретной военной полиции и секретной государственной полиции во всем, что касается французской внутренней политики, печати, радио, пропаганды. Он также должен был давать рекомендации по вопросам изъятия документов, важных с политической точки зрения. «Фюрер четко распорядился, чтобы только посол Абец нес ответственность за все политические вопросы в оккупированной и неоккупированной зонах Франции». Но гестапо и СД, по своему обыкновению, не принимали во внимание указаний Абеца; впрочем, они никогда и не испрашивали их.

Кнохен обнаружил выход на совершенно неожиданном поле деятельности, работать на котором никто просто не додумался ему запретить. Его часто стали видеть в парижских салонах, где

он рассыпался в светских любезностях, демонстрировал интеллигентность и ум, которых ему было не занимать, перед влиятельными людьми, в круг которых его вводили французские политические друзья. Вскоре он был завсегдатаем на всех собраниях, празднествах в той части «света», которая легко вступила на путь коллаборационизма в надежде провернуть свои делишки, что часто удавалось. Благодаря этому Кнохен был в курсе многих событий парижской жизни. Ему также предоставилась возможность получать чрезвычайно интересные сведения о бывших и нынешних государственных и политических деятелях, реальном положении в экономике и промышленности, настроениях общественности, тенденциях и лидерах оппозиции, сопротивлении и связях с Англией и Америкой. Некоторые из его новых друзей, людей не самых незначительных, стали его агентами (без лишней жестокости я не буду называть имена, забытые теперь широкой публикой, но весьма занимательно наблюдать, как некоторые бывшие сотрапезники Кнохена сегодня преподают уроки патриотизма).

Доктор Томас, номинальный шеф Кнохена, избрал другой способ оказывать влияние на французскую внутреннюю политику. С самого начала оккупации германские власти и правительство Виши приняли некоторые антиеврейские меры. Одновременно антисемитская печать, получавшая значительные субсидии от немецких пропагандистских служб, начала кампанию, призывавшую к самым настоящим погромам, желая вызвать антисемитские чувства среди французского населения. Однако то обстоятельство, что кампания инспирировалась немцами, и ее ожесточенность привели к провалу.

Политическими советниками Томаса, предпочитавшего ночные заведения на площади Пигаль салонам Пасси, были Делонкль, лидер «Социального революционного движения», и его заместитель, палач и убийца Фийоль. Чтобы «разбудить общественность», в сентябре 1941 года они предложили Томасу устроить несколько налетов на парижские синагоги. Шефу Кнохена эта идея показалась гениальной: она напомнила ему «спонтанные» погромы, организованные нацистами в Германии в 1938 году. Он поручил оберштурмфюреру Гансу Зоммеру из VI управления, занимавшемуся связью с французскими коллаборационистами, урегулировать с Делонклем и Фийолем материальные вопросы операции, соблюдая при этом величайшую осторожность, чтобы ничего не узнали военные, особенно Штюльпнагель. Зоммер получил из Берлина необходимые технические средства.

В ночь со 2 на 3 октября парижане были разбужены серией взрывов. В 2.30 взрыв серьезно повредил синагогу на улице Турель; в 3.40 – взрыв на улице Нотр-Дам-де– Назарет; в 4.30 – большая синагога на улице Виктуар; в 5 часов – на Сент-Изор; в 5.15 – на улице Коперника. Если прибавить к этому бомбу на улице Павэ и еще одну в частной молельне на авеню Монтеспан, то всего получилось семь налетов, устроенных в одну ночь под носом у патрулей вермахта. Два солдата вермахта, совершавшие круговой обход, были довольно серьезно ранены, а осколки причинили ущерб соседним зданиям.

Делонкль [16] был горд подвигом своих старых боевиков. В самом деле, потребовалось много «храбрости», чтобы ночью заложить бомбу у столба ворот и сразу убежать. Томас ликовал. Но этот подвиг, достойный СА в их лучшие времена, имел неожиданные последствия. Уже 6 октября Штюльпнагель знал авторов акции и направил в Ставку жалобу, что оберштурмфюрер Зоммер, действуя по приказу Кнохена, снабдил «французских преступников» взрывчаткой, доставленной из Германии, чтобы произвести эти взрывы.

16

Делонкль, ставший неугодным и подозреваемый немцами в предательстве (внешнее военное положение стремительно изменялось), в январе 1944 года был убит агентами гестапо.