История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга II]
Шрифт:
Оказалось, что найденный револьвер принадлежал Альберту Монтгомери, тому самому, который вместе с женой Уилбертой подвергся нападению насильника из восточного Сакраменто в ночь на 23 июня 1978 г. (эпизод №34). Расстояние от дома Монтгомери до места обнаружения пистолета составляло примерно 2,3 км по прямой.
Информацию эту следует признать весьма важной по одной веской причине. Как мы знаем, ровно через сутки с момента нападения на Монтгомери насильник совершил вторжение в дом Уэбстеров в Дэвисе. Во время этого нападения преступник держал в руках массивный револьвер марки «Smith & Wesson», описание которого соответствовало пропавшему из дома Монтгомери. Сотрудники Группы «Западня» решили, что Гиена отправился на преступление с оружием,
Однако находка револьвера в пересохшем русле канала полностью переворачивала оценку ситуации. Вряд ли преступник — неважно, Гиена или кто-то иной — сначала отправился с пистолетом из Модесто в Дэвис, чтобы совершить там нападение, а потом поехал обратно, чтобы выбросить его поблизости от места предшествующего преступления. Если направляться в Дэвис через Сакраменто — а это кратчайший путь — то надлежало преодолеть более 130 км, соответственно, такую же дистанцию надлежало преодолеть и на обратном пути. Кататься по дорогам штата с опаснейшей уликой в машине без серьёзной на то нужды было бы крайне неосмотрительно. Любая неприятность в дороге, нелепое стечение обстоятельств, даже заурядное дорожно-транспортное происшествие несли потенциальную угрозу разоблачения.
Пошёл бы Гиена на такой риск? А главное, для чего ему вообще нужно рисковать, коли пистолет у него имелся и даже не один? Ответ казался довольно очевидным: преступник, напавший на дом Монтгормери, избавился от похищенного пистолета сразу же, той же ночью. Отъехав от места совершения преступления на пару километров, он остановился на пару секунд у обочины Палмилла-драйв и закинул пистолет куда подальше, в расчёте, что вода в сезон дождей укроет опасную улику лучше любого покрывала.
Но если револьвер действительно был выброшен сразу же после преступления, то вывод о том, что нападения 23 и 24 июня совершены одним и тем же лицом, выглядел уже сомнительно. В своём месте мы отметили, что нападение на семью Уэбстер в Дэвисе заметно отличалось от присущих Гиене поведенческих стереотипов. Все эти нестыковки «гасились» железным доводом, согласно которому, у преступника был в руках тот самый пистолет, что сутками ранее он похитил у Альберта Монтгомери. Но если тот пистолет на самом деле лежал на дне пересохшего канала, стало быть… имело место обычное совпадение. У вторгнувшегося в дом Уэбстеров преступника просто-напросто имелся револьвер той же самой марки, что и похищенный у Альберта Монтгомери.
Вот и всё!
Таким образом, вопрос об ошибочном объединении в одну «серию» преступлений, совершенных разными насильниками, вновь вставал перед Группой «Западня» в полный рост. И путаница в этом вопросе рождала вполне обоснованное недоверие руководства, которое могло задаться резонным вопросом: как вы, господа детективы, собираетесь ловить насильника из восточного Сакраменто, если даже не в силах отличить его преступления от преступлений имитаторов? Чего стоит ваша аналитика и весь ваш профессионализм?
Это были очень неприятные вопросы, чреватые в т.ч. и организационными выводами. Кое-кого из состава Группы руководство могло попросить «на выход», а могло и всю Группу пустить «под нож», т.е. расформировать. Чтобы не томить читателя, сразу скажем, чем вся эта история закончилась. Все, причастные к расследованию согласились, что нападения в ночь на 23 июня в Модесто и в ночь на 24 июня в Дэвисе совершены именно Гиеной, который похитил револьвер на месте предыдущего преступления, чтобы появиться с ним на месте последующего. После чего преступник вернулся в Модесто и выбросил оружие в пересохший канал. Такая последовательность событий устраивала всех и снимала вопрос о необоснованном приписывании насильнику из восточного Сакрамента преступления, которого он не совершал (речь идёт о нападении на чету Уэбстер в ночь
Вечером 11 июля, во вторник, в Дэвисе прошла встреча членов городского совета с жителями города, пришедшими к зданию городского совета, чтобы выразить тревогу по поводу криминогенной обстановки, резко осложнившейся в последние недели. На встрече присутствовали до 400 горожан, мэр города Том Торнаси (Tom Tornasi), начальник полиции Бартоломью (B.D.Bartholomew) и иные официальные лица. Общение с горожанами затянулось более чем на два часа. Бартоломью признал, что такой паники среди горожан не видел со времён антивоенных волнений времён Вьетнамской войны. Много говорилось о важности доверия и взаимовыручки горожан, о неспособности справиться с ситуацией силами одной только городской полиции, штатная численность которой составляла тогда всего лишь 40 человек, о всемерной поддержке со стороны правительства штата и полиции штата.
Слова произносились правильные, нужные и уместные, но за ними ощущалось беспокойство и неуверенность в собственных силах. Высшие чиновники городской администрации понимали, что реальная возможность остановить Гиену силами местной полиции стремится к нулю. Все жители маленького города ощущали себя заложниками ситуации и неведомой злой воли.
Кому и какой ужас сулит ближайшая ночь в тот вечер, не знал никто.
Глава 7. Новые нападения и новые подозреваемые
Обстановка в городе Дэвис после нападения 6 июля 1978 г на Шейлу Синглтон находилась на грани массовой истерии. Небольшая по численности городская полиция работала без выходных, а кроме того была усилена личным составом Службы шерифа округа Йоло, а также откомандированными из Департаментов полиции других городов. На уровне правительства штата обсуждался вопрос о привлечении к патрулированию городских улиц в ночное время национальной гвардии. Детективы Группы «Западня» отрабатывали все возможные зацепки, в надежде выявить связи Гиены в Дэвисе и применяемые им способы разведки будущих мест нападений.
Шейла Синглтон, опасавшаяся за собственную безопасность, с ведома правоохранительных органов покинула город вместе с сыновьями. Её муж Джеральд вернулся в опустевший дом и… 14 июля, т.е. спустя неделю со времени совершения преступления, сделал неожиданное открытие.
Перегружая купленные в магазине продукты в холодильник, он обратил внимание на картонную коробку из-под мягкого сыра, задвинутую в дальний угол на одной из полок. Поскольку такой сыр Джеральд не любил, а Шейла вернулась бы в этот дом нескоро, мужчина решил от него избавиться. Каково же было его изумление, когда открыв коробку, он обнаружил в ней складной нож в раскрытом виде с коротким лезвием общей длиной 10 см. Лезвие было хотя и коротким, но зато толстым — не менее десятой доли дюйма (т.е. 2,5 мм) — из хорошей инструментальной стали, такое лезвие пальцами не сломаешь! Хорошая вещь для походов, для ношения в кармане брюк, для серьёзной драки, кстати, тоже сгодится. Нож выглядел не новым и грязным, на лезвии имелись следы сыра. Казалось, ножом отрезали куски сыра, а потом почему-то оставили в коробке.
Джеральд Синглтон немедленно позвонил в полицию и сообщил о находке. Мужчина хорошо знал, что прежде такого ножа в доме никогда не было, и вряд ли Шейла купила бы вещь, столь бесполезную в домашнем хозяйстве. Такой нож годился для того, чтобы очистить от коры палку в лесу, но колбасу резать им было крайне неудобно.
Находка, разумеется, заинтересовала Группу «Западня». Как упоминалось в предыдущей главе, в доме Синглтон был найден нож — их собственный, взятый с кухни — его обнаружили внутри комода в гостиной. Поскольку жильцы дома нож в комод не клали, стало быть, это сделал преступник. Теперь возник второй нож, явно членам семьи не принадлежащий. Что это могло значить?