История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга III]

Ракитин Алексей Иванович

empty-line/>

Дочка Чери Доминго, сбежавшая из дома за две недели до преступления, узнав об убийстве матери, возвратилась в Голету самостоятельно через день после трагедии. Перед домом на Тольтек-вэй она застала громадную толпу журналистов с микрофонами и ТВ-камерами. Те стояли перед полицейским оцеплением, дожидаясь новостей, подобно тому, как стая голодных собак ждёт у чёрного выхода из ресторана повара с костями. Сбежавшую из дома дочь Чери, кстати, полиция искала весьма активно, но отыскать не сумела. Можно добавить, что о её бегстве нигде никогда не сообщалось, официальная версия событий гласила, что девушка провела ночь у подруги, что истине не соответствовало. Также сообщалась неверная информация о личной жизни Чери Доминго, утверждалось, что она якобы сохранила прекрасные

отношения с мужем, с которым рассталась лишь за полгода до убийства. На самом деле это было совсем не так, отношения Чери с Грегом длились более 4 лет, и на протяжении всего этого времени брак сохранялся сугубо номинально. Подобные искажения допускались правоохранительными органами умышленно, и их причины, по мнению автора, в пояснениях не нуждаются. В этой связи остаётся добавить, что уже в 21 столетии выросшая дочь Чери Доминго рассказала в одном из интервью о подлинных причинах своего отсутствия в ночь расправы над матерью и своём общении с Грегом Санчесом. Этот рассказ до некоторой степени пролил свет на особенности внутрисемейных отношений жертв этой трагедии.

Общее число публикаций в периодической прессе и репортажей по радио и ТВ, вышедших в свет в первые дни после убийства Доминго и Санчеса, сейчас не сможет подсчитать никто. Совершенно очевидно, что счёт таковым идёт на десятки. 31 июля, т.е. на пятый день расследования, Джон Карпентер, шериф округа Санта-Барбара, активно помогавший расследованию преступления, дал довольно обстоятельное интервью газете «Санта-Барбара ньюс пресс», в котором обрисовал общее состояние дела. Интервью это интересно тем, что из его текста можно понять ту трансформацию, которую претерпели за несколько дней умозаключения причастных к розыску преступника лиц. Прежде всего, из слов Карпентера можно понять, что, по мнению правоохранительных органов, убийца довольно молод — ему немногим за 20 лет, и из блондина он превратился в мужчину с каштановыми волосами.

Кстати говоря, о цвете волос следует делать необходимую поправку на время, к которому относится настоящее повествование. Следует помнить, что 1981 г. — это «время диско», расцвет соответствующей моды. Одним из элементов этой моды для мужчин являлись мелированные волосы. Даже в Советском Союзе, весьма далёком от мировых трендов в этой области, осветление волос мужчинами сделалось тогда своего рода фетишем. Вся золотая молодёжь, все «мажоры» той поры отпускали чёлки и осветляли их, причём тенденция эта не имела ничего общего с демонстрацией гомосексуальности. Автор утверждает это не с чужих слов, а говорит о том, чему сам был свидетелем. Ни до, ни после первой половины 1980-х гг. подобное не повторялось. Поэтому говоря о цвете волос преступника, шерифу следовало бы быть более аккуратным в словах и не столь категоричным. Поскольку разные свидетели описывали виденных ими подозрительных лиц немного по-разному, следовало бы подчеркнуть, что, по мнению следствия, преступник может менять цвет своих волос. Подобное выражение кажется намного более корректным.

Помимо этого Карпентер сообщил, что следствие опирается в своей работе на психологический портер, составленный сотрудниками ФБР. Забегая несколько вперёд, автор считает возможным уточнить, что о содержании этого документа ничего не известно до сих пор — он официально никогда не публиковался и не разглашался даже в форме пересказа. В процессе расследований преступлений Гиены начиная с 1976 г. ФБР несколько раз подключалось к поискам, и сотрудники Бюро разработали несколько поисковых психологических портретов. Тот, кто прочёл предшествующие части этой трилогии, наверняка сейчас припомнит Рассела Ворпагеля, ФБР-ского «профилёра» из отдела Бюро в г. Сакраменто. О нём рассказывалось в главе IV книги II. На том этапе также разрабатывался «поисковый психологический портрет», но шериф Карпентер в упомянутом интервью явно говорил о другом документе, поскольку «Ночной бродяга» и насильник из восточного Сакраменто официально считались разными преступниками.

Шериф непонятно с какой целью назвал разыскиваемого «психопатом», не объяснив, что именно имеется в виду¹⁰. Наверное, в формате газетной

публикации такого рода нюансов не следовало бы касаться вообще.

Однако помимо этого шериф сделал и по-настоящему ценные признания. Прежде всего, он безоговорочно признал существование серийного убийцы, выбирающего в качестве объектов посягательств разнополые пары, состоящие в интимных отношениях. Правоохранительные органы связывали с активностью этого преступника, по меньшей мере, 3 эпизода: нападение в ночь на 1 октября 1979 г. на улице Квин-Энн-лэйн (потерпевшие — Присцилла Дафии и Абель Плайя — остались живы), двойное убийство в ночь на 30 декабря 1979 г. на Авенида Пекуэна (жертвы Александра Мэннинг и Роберт Офферман) и, наконец, убийство в ночь на 27 июля 1981 г. на улице Тольтек-вэй (жертвы — Чери Доминго и Грег Санчес). Все три преступления произошли в Голете в считанных сотнях метрах друг от друга, в местах, находившихся в непосредственной близости от поймы ручья Сан-Хосе-крик.

Шериф Карпентер мрачно заявил журналисту, что серийные убийцы могут действовать длительное время и совершают до 20 или даже 30 убийств, а потому нет никаких сомнений в том, что «Ночной бродяга» не остановится. Согласитесь, прогноз этот прозвучал весьма мрачно, особенно для жителей домов, расположенных вдоль поймы Сан-Хосе-крик. Интересно было бы узнать, не обрушились ли цены на недвижимость в Голете после того, как шериф Карпентер поделился с горожанами своим невесёлым футурологическим прогнозом?

Однако случилось то, чего шериф и его подчиненные ожидали менее всего.

«Ночной бродяга» исчез.

Глава 8. И снова убийство в Ирвайне

Серийный убийца, терроризировавший Голету и получивший прозвище «Ночной бродяга», действительно исчез безо всякого следа. Не было ни писем, ни телефонных звонков… да и самого преступника точно и не было. Просто никто не скакал более тёмными калифорнийскими ночами через заборы, никто не вламывался в дома через стеклянные раздвижные двери и никто не нападал посреди ночи на спящие семейные пары.

Правда, вернулся Гиена. Вернее, так одно время казалось.

В течение августа 1981 г. неизвестный преступник совершил 5 нападений на женщин в городах Тастине (Tustin), Ньюпорт-Бич (Newport Beach), Апленде (Upland), Бре (Brea) и Фуллертоне (Fullerton). Все упомянутые населенные пункты являлись восточными и юго-восточными пригородами Лос-Анджелеса. Преступник действовал в очень узнаваемой манере — проникая в дома, угрожал женщинам пистолетом, запрещал на себя смотреть, связывал, насиловал, а после полового акта грабил. Преступник забирал наличные деньги и в двух случаях прихватил какие-то малоценные безделушки, вроде карманных шахмат или маникюрного набора. Детективы остались в твёрдой уверенности, что эти бесполезные вещицы насильник забирал для того, чтобы выбросить, другими словами, он лишь имитировал ограбление, пытаясь замаскировать сексуальный мотив посягательств.

31 августа в городе Бре неизвестный насильник совершил своё пятое нападение, а уже через день — шестое. Это нападение явилось вторым в пределах Фуллертона. То, что преступник решился на повторную вылазку, однозначно указывало на чёткую локализацию его «ареала», который полностью помещался в прямоугольник со сторонами 60 км на 20 км. Учитывая, что население США высокомобильно, зона не выглядела очень большой. Преступник явно был привязан к этому району, что сулило новые преступления в упомянутых городах.

Не вызывало сомнений, что насильник очень опытен, он профессионально вскрывал замки, не оставлял отпечатков пальцев, чётко следовал хорошо продуманной схеме. Многими элементами поведения таинственный преступник напоминал Гиену, происходившее в восточных пригородах Лос-Анджелеса сильно смахивало на начальный этап активности насильника из восточного Сакраменто. Имелись, конечно, и отличия, но их можно было объяснить целенаправленной модификацией поведения Гиены. На страницах этой книги мы уже сталкивались с примерами того, как Гиена по мере роста опыта видоизменял некоторые элементы своего криминального поведения, так что подобное объяснение имело право на существование.