История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен
Шрифт:
Глава 3
Разложение Сельджукского царства
Когда 16 шавваля 485 г. (18–19 ноября 1092 г.) султан Мелик-шах испустил дух, то Туркан-хатун скрывала смерть своего супруга до тех пор, пока тайно, через посредство своего Тадж аль-Мулька, не добилась того, что эмиры – не без подкупа их богатыми дарами – принесли присягу ее пятилетнему сыну Махмуду, а халиф утвердил его. Потом она отправилась в Исфахан с трупом Мелик-шаха, который и был похоронен в столице; а эмир Кербога прибыл туда тотчас после смерти повелителя, чтобы схватить и заключить в темницу четырнадцатилетнего [92] Баркиярока, которого легко могли провозгласить султаном весьма многочисленные приверженцы прежнего визиря, Низам аль-Мулька. Кербога привел свое намерение в исполнение; но мать Баркиярока, естественно встревоженная судьбою своего сына, тем настоятельнее призвала на помощь партию Низама; царевич был силой освобожден из темницы и провозглашен султаном (485–498 = 1092–1104), и тогда междоусобная война сделалась неизбежной. Которой из обеих партий суждено было одержать в ней победу, в сущности безразлично.
92
Или только двенадцатилетнего.
Вначале Баркияроку повезло: при приближении Туркан войско его отправилось ей навстречу и дошло до Буруджирда, и так как некоторые эмиры султанши перешли на его сторону, то победа осталась на стороне Баркиярока (в конце 485 г. = январь 1093 г.); только с трудом достигли побежденные Исфахана, где подверглись долговременной осаде. Но окружающие молодого государя не сумели воспользоваться своим успехом достойным образом: визирь, ничтожный сын своего великого отца, и высшие сановники проводили время главным образом в пьянстве, самого же Баркиярока забавляли детскими играми; неудивительно поэтому, что при таком упражнении в своих обязанностях государя он остался на всю жизнь лишь игрушкой обстоятельств. Главным делом его двора было умерщвление Тадж аль-Мулька, взятого в плен при Буруджирде; впрочем, он заслужил этого, если его справедливо обвиняют в убийстве Низама. Во всем остальном дело окончилось мирным договором, по которому Туркан должна была сохранить за собой и своим сыном Махмудом Исфахан и Фарс, а Баркиярок – сделаться султаном и царствовать над остальными провинциями. Но когда последний овладел городами Мидии, нападение стало грозить ему с другой стороны: дяде его Тутушу, жившему в Дамаске, вздумалось заявить свои притязания на султанство, и он в союзе с Ягы Басаном Антиохийским, Ак-Сонкором Халебским и другими эмирами овладел Мосулом (486 = 1093 г.).
Когда оба войска начали сходиться, Ак-Сонкор, считавший выгодным быть стрелкой на весах, вместе с другим эмиром перешел ва сторону Баркиярока; а Тутушу пришлось на время снова удалиться в Дамаск. Пока он набирал войска для нового похода, Туркан, вовсе не имевшая в виду честно выполнять договор, предложила свою руку наместнику Азербайджана, дяде Баркиярока по матери, Измаилу ибн Якути, с тем условием, что он выступит в поход против ее пасынка. Измаил сделал это, был разбит и должен был вернуться к своей покровительнице в Исфахан, где был убит несколькими эмирами, ни за что не желавшими допускать этого брака (486 = 1093 г.). Освободившись от своих ближайших забот, Ис аль-Мульк повез своего молодого государя в Багдад, где послушный халиф теперь ввиду перемены обстоятельств даровал свое благословение старшему сыну Мелик-шаха (в начале 487 = 1094 г.); это развеселило всех – развеселило настолько, что все стали чувствовать себя в полной безопасности, так что эмиры не находили более нужным оставаться со своими войсками при султане, а султан не находил времени для того, чтобы прочитывать письма, приходившие из провинций. Конечно, этого нельзя было и требовать от незрелого юноши, но это мог бы взять на себя кто-нибудь из окружающих; тогда он нашел бы печальное известие из Халеба, где Ак-Сонкор подвергся нападению Тутуша, с значительным войском вышедшего из Дамаска, и был разбит, несмотря на содействие отпавшего в это время от Туркан Кербоги, и вместе с последним взят был в плен. Тутуш приказал умертвить Ак-Сонкора, но пощадил Кербогу. Покорив Халеф, Тутуш описал большой круг, быстро прошел через Месопотамию, Армению и Азербайджан по направлению к Хамадану, мимо Баркиярока, который, не подозревая ничего дурного, сидел в Мосуле, а затем в Низибине.
Туркан в это время подала своему деверю Тутушу надежду на то, что вступит с ним в брак; трудно решить, что больше прельщало повелителя Дамаска – обладание ли молодою и, вероятно, красивою вдовою или принадлежащим ей Исфаханом; во всяком случае, он рассчитывал получить то и другое, но честолюбивая женщина вдруг заболела и умерла еще до приезда своего будущего супруга. Некоторые думают, что ее отравили: это стало случаться все чаще среди завидных семейных отношений, существовавших между дядей и племянником. Когда последний или, вернее, его эмиры – визирь Ис аль-Мульк умер в Мосуле – поняли опасность, в которую повергала их смелая кампания Тутуша, то Баркиярок сломя голову поспешил, с бывшей при нем тысячей воинов, назад через Тигр, чтобы раньше своего противника достигнуть укрепленного Хамадана или Исфахана. Между тем Тутуш, успев привлечь на свою сторону азербайджанских эмиров, увеличил свое войско до 50 тысяч; один из его отрядов случайно встретился с ничтожной кучкой Баркиярока, разбил ее и чуть было не захватил в плен молодого государя, который едва спасся вместе с тремя эмирами.
Так как неприятель уже стоял под Хамаданом, эмиры в своей беспомощности не сумели посоветовать Баркияроку ничего лучшего, чем броситься в Исфахан, где со времени смерти Туркан эмиры столицы все еще держали шестилетнего сына ее Махмуда в качестве претендента на власть. И для этой партии было вопросом жизни и смерти, чтобы Тутуш был изгнан из страны, и, по крайней мере на время, совпали интересы братьев и их приверженцев. Тем не менее было рискованно отдать Баркиярока в руки лиц, до тех пор бывших его врагами, и это чуть было не окончилось весьма плохо. Хотя и не без некоторых колебаний, Баркиярок был впущен в город, и официально отпраздновано великое примирение – оба брата должны были публично обняться. Но в то же время приверженцы Махмуда имели тайное намерение отвести глаза Баркияроку, чтобы уничтожить его притязания на власть. Однако и на этот раз счастье улыбнулось Баркияроку: Махмуд как раз вовремя захворал оспой и умер в 487 (1094) г. прежде, чем план этот успел созреть. Тогда эмирам больше ничего не оставалось,
Хамаданский эмир только притворно сдался Тутушу на капитуляцию, и, как только Тутуш выступил из города, эмир бежал в Исфахан к Баркияроку. Между тем Тутуш решил, что следует попытаться вступить в переговоры, удалился в Рей и написал эмирам своего племянника, стараясь различными обещаниями привлечь их на свою сторону. Пока исход болезни Баркиярока был сомнителен, эмиры тянули это дело. Но Баркиярок выздоровел, и так как ничтожная его личность была, разумеется, гораздо приятнее для влиятельных сановников, чем энергичный образ действий Тутуша, то они открыто порвали отношения с последним и с находившимися в их распоряжении войсками двинулись к Хамадану. Силы их, вначале незначительные, быстро увеличивались во время пути, вероятно потому, что эмиры в персидских городах осознали, что с Тутушем ужиться будет трудно. Тутуш унаследовал от своих предков способность действовать быстро и напролом, но не наследовал умения повелевать; он знал только одно средство обуздывать подданных, а именно жестокость. Он казнил, так же как и Ак-Сонкора, целый ряд эмиров, казавшихся ему слишком самоуверенными или могущественными; но он не умел в то же время привязать к себе надлежащими средствами других. Поэтому войска, собравшиеся вокруг него во время его смелого перехода из Халеба в Хамадан, большей частью разбежались, и когда 17 сафара 488 г. (26 февраля 1095 г.) оба войска встретились близ Рея, под началом Тутуша было лишь 15 тысяч человек, тогда как Баркиярок был окружен 30-тысячным войском. Тем не менее Тутуш, которого не могли испугать никакие цифры, приказал начать бой; но тогда и воины, до тех пор сохранявшие ему верность, перешли большей частью на сторону неприятеля, и с немногими преданными ему людьми сын Альп Арслана погиб в отчаянной битве, как говорят, от руки эмира, всех сыновей которого он некогда приказал умертвить на глазах отца [93] .
93
В этом пункте не все источники согласны; убиение Тутуша приписывают еще некоторым другим, например одному офицеру Ак-Сонкора, также казненного по приказу Тутуша.
«Когда Аллах чего-нибудь желает, – замечает летописец в этом месте, – то он находит и средство это выполнить». Вот Баркиярок спасается бегством от дяди своего Тутуша, является в Исфахан с небольшою свитой, причем никто его не преследует; если бы за ним погналось хоть двадцать всадников, то они поймали бы его, так как ему пришлось прождать несколько дней перед воротами Исфахана. Потом, когда он вступил в город, эмиры хотели отвести ему глаза; но случилось так, что брат его на второй день после его прибытия захворал оспой и затем умер. Таким образом, Баркиярок вместо Махмуда сделался царем; потом он сам схватил оспу и еще воспаление мозга, но, хотя с того дня, как он был разбит войсками своего дяди, до его выздоровления и выступления из Исфахана прошло четыре месяца, дядя его не двигался с места и ничего не предпринимал. Между тем, если бы он напал на Баркиярока во время его болезни или болезни его брата, то захватил бы власть в свои руки. «Бог, – говорит поэт, – таинственно возвысил тебя, и речи врагов оказались только болтовнею!» Все это весьма верно и прекрасно, но Бог, даже совершая чудеса, не изменяет природы вещей и не дает свободного хода человеческой глупости. Только действительно великий человек умеет обращать такие стечения обстоятельств во благо себе и другим, и, хотя у Баркиярока не было недостатка в добрых намерениях и личном мужестве, он не сделался истинно великим человеком, даже приблизившись к двадцатилетнему возрасту.
Правда, он оценил значение последних событий для восстановления порядка, когда был ранен кинжалом одного ассасина; при этом ему опять посчастливилось остаться в живых. Повезло ему еще и в том отношении, что последний из братьев его отца, Арслан-Аргун, во время восстания, вначале для него благоприятного, был убит в Хорасане рабом в 490 (1097) г., с которым плохо обращался; но бедный юноша решительно не умел справиться со своими окружающими, а так как между ними происходили постоянные ссоры, то нетрудно было предвидеть, чем все это кончится.
Как раньше и позже при всех слабых восточных государях, постоянные несогласия между гражданским и военным сословием возбуждались денежным вопросом. «Визирь, – так гласит летопись, – дурно обращался с войсками и уменьшил им жалованье; он не постыдился даже коснуться доходов эмиров». В глазах эмиров последнее было непростительным преступлением, поэтому, когда в 492 (1099) г. младший брат Баркиярока Мухаммед восстал в своем наместничестве Азербайджане, то эмиры не только покинули своего повелителя, но даже убили визиря, разрешили солдатам ограбить палатки султана, его матери и других приближенных и потом как ни в чем не бывало перешли на сторону Мухаммеда. Пока Мухаммед осаждал Рей и там приказал задушить мать своего брата, разлученную с сыном, Баркиярок должен был бежать в Хузистан, где очутился в самом плачевном положении, между тем как багдадский халиф, получив известие о легкой победе Мухаммеда, разумеется, тотчас же приказал молиться за последнего.
Печальная история Баркиярока дает нам живое представление о полном разъединении сельджукского царства начиная с того момента, когда оно перестает чувствовать над собой руку сильного властителя.
Баркиярок назначил своим наследником своего четырехлетнего сына Мелик-шаха II, и едва атабег его, Аяз, успел выхлопотать для него в Багдаде благословение халифа, как туда же явился Мухаммед с целью оспаривать это благословение. Войска оказались ненадежными, и Аязу пришлось уступить; в благодарность за это Мухаммед велел коварно умертвить его. Нам неизвестно, что сталось с маленьким Мелик-шахом; как бы то ни было, Мухаммед был тотчас же единодушно признан султаном, так как ни один член верховной семьи не был в состоянии оспаривать его притязаний.