История моей смерти
Шрифт:
— И что он сделал?
— Кто? Роланд?
— Рыцарь Мердок. Наверняка он что-то сделал против колдовства.
— Я не помню, — снова сказал я беспомощно. — Это баллада с опоясывающей рифмой, с рефреном… Погоди… Вошел он на церковный двор и так сказал: «Святой отец, враги готовят мне конец, бессилье, гибель и позор. Не допустите сей беды, то есть — беды не допустите сей, вас об одном хочу просить — Господней крови мне б вкусить, пускай смешается с моей»… Ему священник отвечал: Не зря пришел ты, милый сын… Ты не останешься один, коль имя Господа призвал… Дальше рефрен: тяжка земная доля…
— Понятно, —
— А что толку? — я тоскливо смотрел вниз. — Я же не могу поехать в церковь. Там часовые. Не в церкви то есть, а у холма.
— Плевать, — сказал брат. Я не видел в темноте его лица, но догадался о выражении. В нашем детстве это называлось — «Рей уперся рогом». — Пошли. Я их перебью, часовых. С колдунами все средства хороши.
— Часовые-то причем? Это просто Роландовы вилланы. Даже не Этельредовы.
— Пойдем. Тебе срочно нужно в церковь.
— А ты-то куда собрался? — испугался я. — Если ехать, то мне одному. У меня завтра поединок, я не сбегу. А тебя не выпустят…
— Это тебя не выпустят. Чтобы ты не сбежал. А до меня никому дела нет.
— Как же, нет! А если ты помощь приведешь?
— И что? Все равно если ты проигра… То есть я имею в виду, если ты выиграешь, помощь не понадобится.
— А если проиграю, это будет честный поединок, и никакая помощь не поможет, — тихонько сказал я. — Понятно. Ясно одно — мне очень надо в церковь. Иначе точно убьют. А так — может, еще и не точно.
Когда мы спускались по лестнице — Рей впереди, я сзади — я позволил себе скривиться от горя. А внизу, у дверей, где горел фонарик со свечой внутри, опять сделал спокойный вид. Не знаю, получилось ли. Наверное, нет.
Я решил ехать один. На свете не было ничего труднее, чем убедить в этом Рея. Разве что убедить в этом себя. Одному легче было выбраться, чем двоим. Я сказал брату слова, каких не говорил еще ни разу в жизни.
— Рей, — сказал я, — я тебе никогда ничего не говорил как старший. А теперь сделаю это. Не езжай со мной. Мне так и так помирать… наверное. Меня, наверное, выпустят. Я просто потребую позвать Этельреда и скажу ему пропустить меня. Дам слово вернуться к утру. Пока я себе еще хозяин. Поеду один.
Вот так я говорил со своим братом как старший с младшим. Он вывел мне коня. Потом мы обнялись. Я бы стоял так и стоял, чтобы только никуда не ехать, но Рей меня едва ли не силой отпихнул.
— Давай, — рыкнул он. — Утром увидимся.
Мне стало еще хуже. Утешало только, что раз он меня не слишком-то любит, ему будет не очень-то грустно, если я умру. Но почему-то, когда я ехал вниз по склону, я едва не плакал. Друга заколдовали. А брата… кажется, тоже заколдовали.
Я не умел прятаться, да и не собирался. Спрячься я, тут же получил бы стрелу — попробуйте красться по открытому склону холма в лунную ночь! Вот я и ехал прямо и спокойно, а когда внизу часовой затрубил в рожок, ничуть не сбавил ходу. Конь у меня был хороший — самый лучший из наших коней, по имени Ор — из-за золотистой масти. Он спокойно шел, не обращая внимания на хриплый вопль рожка, и рядом с ним по траве ступала темная лунная тень. Ор остановился только, оказавшись нос к носу с другим конем, черным, как эта самая
— Собрался бежать? — спросил Этельред.
— Нет, — ответил я.
И тут случилось странное дело. Он посторонился, давая мне дорогу.
— Можешь ехать. Пока это еще твоя земля. Только помни, что должен вернуться на рассвете.
— Да, — сказал я. Вот и весь разговор. Он даже не спросил, куда я собрался. Я был поражен, что он меня так просто выпустил. Я уже что-то ничего не понимал. Может, ему нужно, чтобы я сбежал или попробовал сбежать? Может, ему просто замок нужен? Может… И как же Роланд?
В общем, я так запутался, что мне уже и страшно почти не было, только очень странно. Молча, не оглядываясь, я ехал до самой опушки леса. И когда кто-то выскочил на меня из-за кустов, я даже вскрикнул от неожиданности (разбойники!) и схватился за меч.
Но это был не разбойник. Нет, мой брат Рейнард.
Я смотрел на него в темноте, кривясь от смешанных чувств. А он смотрел на меня — снизу вверх — и улыбался.
— Братик, — сказал он, кладя руку мне на голенище сапога. — Ну прости. Не мог я оставаться.
— Но как? — вот и все, что я спросил.
— Когда этот затрубил, — просто ответил он. — Было легко прошмыгнуть. Колдун смотрел только на тебя.
Да, когда мы играли в прятки, Рей всегда умел бесшумно появиться сзади и похлопать по плечу… Или красться за мной по пятам, когда мы играли в «Рыцари-разбойники». Я был готов разреветься от облегчения, что он здесь и я не один. Хотя бы брат оказался не заколдованный. Такое счастье.
Но принципы старшего не позволяли так просто взять и сказать ему об этом, а врать очень не хотелось. Поэтому мы молча шли рядом по краю леса — вернее, Рей шел у стремени, а я ехал на коне. Мне было, как ни странно, очень хорошо. И совсем не страшно. Вот ни капельки.
Но я не просто ехал, я думал мысль. И когда я ее додумал, обратился к брату.
— Рей, — сказал я ему, — такого шанса больше не будет. Ты выбрался оттуда, пока… все еще не началось.
— И что?
— Беги к сэру Руперту.
— Нет.
— Да! — завопил я так громко, что в Этельредовом лагере, наверное, решили, что я повстречался со всеми разбойниками Опасного Леса. — Думай не только о себе! Тебе надо донести вести! И еще, он обещал жизнь только для слуг, а про тебя…
— А ты?
— А я не хочу тебя видеть во время поединка, — соврал я, радуясь, что моих глаз не видно в темноте. — Мне будет легче драться, если ты не будешь стоять рядом и трястись.
— Бежим вместе.
— Не могу, я слово дал.
— Кому?
— Какая разница?
— И верно, никакой, — медленно сказал Рей. Он не знал, что тут самое главное. Я не мог бежать, потому что… потому что Роланд.
— Ты приедешь в Замок Башни, и сэр Руперт придумает, что делать. Если я выиграю бой, пошлю вам гонца или сам приеду. Если нет… тоже пришлю гонца. (А если умру? Тоже пришлю гонца — с того света?) Но я выиграю, — быстро прибавил я, тыкая с седла брата ногой в плечо. — Эй, не надувайся, я же выиграю. Это Божий Суд, а я прав, разве не так?