История морских разбойников
Шрифт:
С ужасом узнала Порта о покорении Мегедии. Сулейман втайне приготовлялся к войне, между тем как Генрих II, король французский, искал союза с Драгутом, чтобы противопоставить его австрийскому дому, как Франциск I купил помощь Хеир-Эддина-Барберуссы.
Узнав об этом, Карл V приказал Дориа снова преследовать Драгута на всех морских путях. В первых числах апреля 1551 года, знаменитый адмирал блокировал смелого пирата в заливе Эль- Кантара, на острове Желве. Залив этот находился в стороне твердой земли, на восточной оконечности острова и отделялся от моря песчаной отмелью. Драгут для спасения своего придумал стратегему, память которой останется в деяниях флотов. Две тысячи мавров, работая день и ночь под его надзором, в десять дней сравняли верхнюю часть отмели, а в низшей прорыли канал, который, наполняясь морской водой, доставлял турецкому флоту свободный выход в хморе. Тотчас по окончании этой работы, Драгут приказал покрыть верхнюю часть досками, намазанными салом, и посредством канатов и катков двинул корабли свои этим искусственным путем. Успех увенчал вполне необыкновенную выдумку. Корабли, тащимые на руках, вскоре вышли в море, между тем, как сильная пальба с эль-кантараского бастиона обращала на себя внимание Дориа. Когда же вдруг пальба прекратилась, генуэзский адмирал заключил, что пираты истощили
Турецкий султан, между тем, не ограничивался пустыми планами: сто двенадцать турецких галер и тридцать алжирских кораблей с 12'000 солдатами вдруг явились в виду Сицилии. Флот этот находился под начальством Синама-Паши. Под командой его служили Драгут и Сала-Реис. Турецкий адмирал потребовал у вице-короля, дона Хуана де-Вега, возврата городов Мегедии, Сузы и Монастера. Вследствие энергического отказа, он со страшными угрозами объявил о своем мщении, исполнение которого и начал 17 июля 1551 года опустошением и сожжением Августы. За этим открытием неприязненных действий должна была последовать в скором времени попытка на овладение Мальтой.
В то время Мальта далеко еще не была так сильно укреплена, как впоследствии. Рыцари владели ею только лет двадцать и всего прибавили несколько новых сооружений к природным укреплениям замка Св. Ангела. Эта крепость, построенная на неприступной скале, защищала несколько бедных домиков. Почва была бесплодна, безводна и разделена на маленькие садики, окруженные стенами из камня, между которыми тянулись наподобие лабиринта безвыходные закрытые тропинки.
Турецкий флот бросил якоря в губе Марза-Мушиет, отделявшейся от большого мальтийского порта только узкой полосой земли, на которой, позже, рыцари построили город Валетту (ныне Ла-Валлетта. — Примеч. ред.) и замок Сент-Эльм. Синам-Паша, осмотрев замок Св. Ангела, заключил, что невозможно овладеть им. Драгут, не отступавший ни перед какой трудностью, советовал Синаму не отступать, не попытавшись, по крайней мере, разорить маленький городок Мальту, но летние жары и трудность перевозки артиллерии на руках по гористым дорогам, пересекаемым провалами и непреоборимыми препятствиями, лишили турков мужества, и через несколько дней, проведенных в делании траншей, они отступили внезапно и бросились на остров Гоццо, цитадель которого сдалась на капитуляцию после двухдневной обороны.
После этой незначительной удачи, Синам-Паша поехал к африканским берегам Он считал необходимым заменить потерю Мегедии важнейшим предприятием, а именно — завоеванием Триполи, принадлежавшего мальтийским рыцарям. Прибыв к этому городу 4 августа 1551 года, он велел известить французского коменданта его, Гаспара-де-Валлье, что если город не сдастся без боя, то он сотрет его с лица земли. Валлье отвечал с гордостью, что мальтийский гроссмейстер поручил ему защиту Триполи и он не выйдет живой из города Синам-Паша тотчас принялся за осадные операции и повел их с такой быстротой, что малочисленный отряд рыцарей, отчаиваясь отстоять город, стены которого разрушались от выстрелов, принудил Гаспара-де-Валлье предложить капитуляцию. Синам потребовал, чтобы комендант сам явился к нему на корабль для заключения условий. Валлье, слишком доверяя слову разбойника, приехал и был задержан пленником вопреки законам войны. Измена в одно время со страхом проникла в ряды рыцарей: они сдались, и наградой за слабость их было — заключение в цепи. Драгуту поручено было управление Триполи. В следующем году, 4 мая 1552, турецкий флот возобновил кампанию, опустошил берега Калабрии, явился перед Неаполем, разгромил корабли Дориа, хотевшие напасть на него врасплох, и после крейсеровок, сопровождаемых неслыханными опустошениями, отправился к острову Хиосу зимовать. В продолжение этих событий, Генрих II скреплял узы своего союза с султаном и прибавил к турецкому флоту двадцать шесть галер под начальством барона Полена де-ла-Герда. Генрих II уже тогда замышлял завоевание Корсики, которая, брошенная в Средиземное море между Марселем и берегами Италии, пересекала дорогу в Тоскану и Неаполь и господствовала над Генуэзским заливом, а он никогда не терял надежды овладеть Генуею. Французско-турецкий флот разделился, и 25 августа 1553 года Полен явился перед Бастиею, между тем как Драгут осаждал Бонифачио. Первый из этих городов сдался без сопротивления, второй же был взят хитростью после убийственной осады. Один французский офицер, откомандированный Поленом к турецкому адмиралу, потребовал свидания с несколькими из знатнейших жителей и представил им все опасности, которым подвергнется город, если силой достанется в руки осаждающих. Он прибавлял, что для спасения имущества и жизни им остается одно средство — просить покровительства Франции. Эти доводы имели желанный успех: Бонифачио отпер ворота, но как эта добровольная сдача лишала турков значительной добычи, то город был-таки разграблен, часть гарнизона и жителей перерезана. Эта низкая измена данному слову произвела ссору между турками и французами, и Драгут расстался со своими союзниками. Происшествие это уничтожило возможность завоевания Корсики, и несколько месяцев спустя Дориа возвратил Бастию.
Французский король изъявил султану свое неудовольствие за неисполнение союзного договора и на следующий год получил новый флот в сто галер под начальством Драгута, но он имел столь же мало удачи. Корсиканская экспедиция удалась бы только в случае, если бы все плоды победы были уступлены туркам; принужденные же вести войну без надежды на добычу, последние с самого начала показали мало энергии, а вскоре и вовсе нельзя было более ладить с ними. Осада Кальви не удалась единственно по их вине, и ничто не могло заставить их возобновить осаду Бастии. Драгут прервал все сношения с Поленом де-ла-Гардом, и, недовольный вместе с тем султаном, недавно отказавшим ему в звании паши, возвратился в Триполи в то самое время, когда французский флот отправился в Марсель.
В том же 1555 году, 25 октября, Карл V, сложив с себя корону, удалился в монастырь Св. Юста и передал сыну своему, Филиппу 11, наследство, сильно пострадавшее от невознаградимых неудач и утрат.
Пять лег проходят без замечательных событий. Казалось, что, сходя с политического поприща, Карл V заставил Европу положить оружие, Но пираты продолжали наводить ужас в Средиземном море. С 1561 по 1563 год бедствия возобновляются. Испанцы овладевают островом Желвом, убежищем турецких разбойников; но во время празднования победы на испанский флот нападают 80 турецких галер под начальством Пиали-Паши. Буря как будто сговорилась
Жан де-ла-Валетт, гроссмейстер Мальтийского ордена, содержал в Константинополе сметливых лазутчиков, извещавших его о всех намерениях султана. Грамоты его сзывали со всех сторон отсутствующих рыцарей на защиту ордена; депутаты, посланные ко всем европейским государям и к папе, просили помощи, которую интересы христианства предписывали давать с готовностью. Мальтийские галионы перевезли в Италию ненужных жителей и возвратились нагруженные хлебом и воинскими снарядами. В то же время крепостные работы шли с беспримерной быстротой. Местечко Ла-Сангль, окруженное стенами, защищало замок Св. Ангела от нападений, которыми можно было угрожать ему начиная с оконечности полуострова. В то же время расширяли крепость Сент-Эльм. Рыцари сами участвовали во всех этих работах и гроссмейстер с неутомимой ревностью проводил ежедневно по нескольку часов между работниками. Орденский совет положил было срыть замок Гоцо, но его сохранили по причине возвышенного положения, делавшего его отличным обсервационным постом, и условились установить, частью огнями ночью, частью несколькими пушечными выстрелами, беспрерывные и быстрые сообщения между замками Св. Ангела, Гоцо и Старым городом. При осмотре войск гроссмейстер насчитал 500 рыцарей, 200 испанских ветеранов под начальством Кардона, 400 пехотинцев под начальством полковника Маса и 2000 итальянцев, присланных доном Гарсией, вице-королем Сицилии, что, вместе с 3 или 4 тыс. мальтийцев, вооруженных аркебузами, составляло гарнизон в 8500 человек, изобильно снабженный всеми потребностями для войны.
Тридцать тысяч солдат на ста девяноста трех кораблях всех величин составляли турецкое войско. Вот как оно было составлено: 6300 янычар, все отборные воины, 6000 анатолийцев, стрелков и копьеносцев, 2500 греков, 13 000 охотников, зависящих от корпуса дервишей и улемов, нечто вроде религиозной корпорации, давшей обет стать под знамена священной войны; наконец 3500 искателей приключений, одетых в львиные и тигровые шкуры и носивших на голове перья орлиные и других хищных птиц, дополняли это страшное сборище и казались эмблемами его зверства. Флот состоял из 137 галер, 35 галиотов и 21 галиона или транспортных судов. На капитанской галере, в тридцать скамей, находилось три фонаря; она была позолочена и украшена полумесяцами, все снасти и паруса были шелковые. Пиали-Паша командовал флотом, Мустафа-Паша, начальник сухопутного войска, кроме того, он имел инструкции султанские, поручавшие ему высшее управление экспедицией.
18 мая 1565 года оттоманский флот вступил в залив Мирза-Сирокко, недалеко от города Мальты. Обманув бдительность командора Коппьера, которому поручено было препятствовать высадке, турки высадили 3000 человек, которые, закрывшись некоторыми выступами почвы, облегчили высадку остального войска Потом вход в залив заперли двумя бастионами, снабженными пушками, чтобы сохранить флот от нечаянного нападения. Если мальтийцам дотоле оставалось еще сомнение насчет цели экспедиции, то теперь уже должно было разубедиться. Оставалось прибегнуть к Господу, что и было первой мыслью гроссмейстера. Процессии и всенародные молебствия предшествовали войне, в которой кровь должна была течь реками. Кончив эту священную обязанность, командор Коппьер выступил с 1200 пехоты и незначительной конницей для наблюдения за неприятелем Он держался в поле три дня и, пользуясь искусно выгодой, доставляемой почвой, пересекаемой рощами и стенами, выдержал натиск армии в десять раз многочисленнейшей и возвратился в город, потеряв только одного человека и убив более двухсот неверных. Следующие дни проходили почти так же. Но скоро турки, которые могли наконец располагать всеми своими силами, толпой хлынули из своих ретраншаментов и подошли к самому городу Мальте. Мустафа сам взошел на пригорок, откуда открывался взорам весь город, и убедился, что стены гораздо крепче, чем донесли ему лазутчики. В то же время другой отряд приближался к полуострову Сангль и старательно осматривал его. Эти различные движения дорого стоили туркам, которые в продолжение их потеряли в отдельных стычках около тысячи человек. После этого предварительного осмотра Пиали-Паша и Мусгафа, не хотевшие предпринять ничего важного до прибытия Драгута, которого пригласили к участию, и находя, что корабли не безопасны в порту Мирза-Сирокко, между тем как армия будет вдали занята осадой Мальты, решились овладеть Сент-Эльмом, падение которого доставило бы флоту безопасное убежище в порту Мирза-Мушиет. Но хотя это намерение было внушено благоразумием, оно было плохо рассчитано. Гроссмейстер обрадовался этому, ибо он понял, что турки потратят драгоценное время перед фортом, обладание которым ни на час не ускорит покорения города. Заметив ошибку неприятеля, Жан де-ла-Валетт не щадил ничего для усиления последствий ее, и Мальта была обязана своим спасением гениальному предводителю, как нельзя лучше сумевшему воспользоваться ложной мерой.
Как скоро турецкие предводители согласились атаковать Сент-Эльм, то принялись подкатывать пушки к полуострову, оконечность которого занимал форт, и вывести первую траншею. Сообразив тогда, что осада протянется, Жан де-ла-Валетт счел благоразумным поберечь людей и снаряды и тотчас запретил всякую вылазку и слишком усиленную пальбу. Первые аппроши турков шли быстро, правда, почва, на которой они находились, была голой скалой без земли, употребленной на укрепления, но они заменили ее соломой, шерстью, фашинами и даже землей, которую собирали и свозили со всех концов острова. Огромное число привезенных ими пионеров дозволяло исполнить с быстротой предприятие, которое показалось бы невозможным людям менее настойчивым, и артиллерия форта не могла замедлить ни на один день приближение врага, расточавшего без счета жизнь рабов. В короткое время турки кончили траншею, которая, начинаясь от Мирзы, где был лагерь, подходила на аркебузный выстрел к Сент-Эльму. С этой минуты рыцари едва могли высунуть голову из-за стен и турки без помехи продолжали свои работы.