История народа Рос. От ариев до варягов

Акашев Юрий

Условно к восточным источникам можно отнести и еврейский хронограф середины Х в., составленный в Южной Италии и известный под названием «Книга Иосиппон». По мнению специалистов, в основу хронографа были положены созданный в IV в. латинский перевод «Иудейских древностей» и пересказ «Иудейской войны» Иосифа Флавия (отсюда и название – «Иосиппон») [442] . Помимо собственно еврейских списков (как фрагментов, так и полных версий XII–XV вв.), известен его арабский перевод, сделанный в XI в. Этот источник нас вновь возвращает к народу Тирас, известному по ветхозаветной таблице народов. Как и многие другие средневековые хроники, «Иосиппон» начинается с перечисления народов и указания мест их проживания. Знаменательно, что при перечислении потомков Иафета в нем имеется пояснение: «Тирас – это Руси»; и немного ниже добавлено: «Руси живут на реке Кива» [443] . Интересно, что о реке Кива говорится в Охсфордском списке и арабском переводе, что, по мнению одного из издателей документа Д. Флюссера, связано с переносом на название реки названия города Киева, в то время как в тексте, изданном А.Я. Гаркави, говорится: «Руси живут по реке Кира, текущей в море Гурган» [444] .

Гурган – это Каспийское море, а Кира – скорее всего, несколько искаженное название Куры. Таким образом, древнееврейский хронограф позволяет еще раз соединить в одно целое этнонимы Тирас, Русь и ар-Рус и идентифицировать их с древними росами.

442

Петрухин В.Я. Указ. соч. С. 25.

443

Книга Иосиппон. Таблица народов / Пер. с иврита П.В. Петрухина и Я.Д. Эйделькинда // Петрухин В.Я. Указ. соч. С. 38.

444

Петрухин В.Я. Указ. соч. С. 33.

Особый интерес представляет вопрос о том, что знали и помнили о своих историко-этнических корнях сами славяне. Конечно, генетическая память русского и других славянских народов сохранила следы древнейшей истории своих предков в народных сказках, мифотворчестве, языческих обрядах и т. д. Но сохранились ли какие-нибудь письменные свидетельства, подтверждающие осознание родства с древнейшими росами?

Для большинства ученых, изучающих историю славянства вообще и русского народа, в частности, свойственно несколько пренебрежительное отношение к наследию научной мысли до XVIII в. как к периоду «донаучному». Хотя, как пишет уже цитированный нами ученый из Петербурга А.С. Мыльников, «кто, собственно, способен провести четкий водораздел между «научными» и «донаучными» представлениями о славянстве, если учесть, что каждая эпоха в истории познания имеет свои представления о мере и степени истины? И разве каждый последующий этап поисков не является продолжением непрерывной цепи напряженной работы ума предшественников, отнюдь не возобновляясь, как полагают некоторые, якобы «c нуля»?» [445] . Русские летописцы внесли огромный вклад в развитие отечественной этнологии, оставив нам бесценные свидетельства о древнейших народах, – бесценные, потому что в их руках были не сохранившиеся до нашего времени источники, предания, с течением времени утраченные народной памятью; они были богобоязненны и совестливы, а потому с крайней осторожностью и ответственностью (перед Богом и перед потомками!) относились к каждому слову, выходившему из-под их пера. То же можно сказать и об авторах хронографов и исторических повестей. И если эпоха Просвещения, осложненная в России немецким засильем в науке, привела к скептическому отношению к их наследию, то, как выразился тот же Мыльников, «это свидетельствовало не только и не столько о прогрессе, сколько об его относительности, подтверждая, как ненадежна и опасна абсолютизация плодов научного познания в качестве окончательных, непререкаемых истин» [446] . Поэтому, нисколько не преуменьшая, а напротив, отдавая должное вкладу ученых нового и новейшего времени в изучение древнейшей истории русского народа, все-таки небезынтересно и небесполезно более внимательно приглядеться к свидетельствам, содержащимся в славянских летописях, хрониках, исторических сочинениях более ранней поры.

445

Мыльников А.С. Указ. соч. С. 8.

446

Там же.

Автор «Повести временных лет», оставаясь верным библейской традиции, начало русского народа связывает с потомством Иафета, младшего сына Ноя. Ответ на вопрос, «отъкуду есть пошла Руская земля», он предваряет довольно пространным этнографическим введением, в котором после рассказа о разделе земли между Симом, Хамом и Иафетом дается экскурс в изначальную историю славян.

Многие исследователи «Повести» приходят к заключению о неславянском происхождении русского народа, исходя из того, что славяне и русь названы здесь порознь и даже в разных частях (причем, русь названа дважды). Но, чтобы подобные сомнения рассеялись, необходимо более внимательно присмотреться к композиции этого введения.

После сообщения о разделе земли между сыновьями Ноя следует описание территорий («стран»), доставшихся каждому из братьев, без перечисления народов, проживающих на этих территориях. В числе северных и западных стран, доставшихся Иафету, названы Мидия, Албания, Аркад, Скифия, Сарматия и т. д. Здесь же названы и Словене – в смысле всех земель, населенных славянами. Потом перечисляются острова, относящиеся к уделу Иафета, и далее – реки. Вторая часть этнографического введения посвящена народам, проживающим в этом уделе. И здесь на первом месте названа русь, после которой следуют чудь и все другие чудские племена: меря, мурома, весь и т. д. После этого перечисляются народы, которые «преседять к морю Варяжскому». И далее – западные народы: англичане, римляне, немцы и др., рядом с которыми во второй раз названа русь [447] .

447

Летопись по Лаврентьевскому списку. С. 5–6.

Не может не обратить на себя внимание то, что в этой части, при перечислении народов славяне вообще не упоминаются. Это может быть объяснено только тем, что этноним «Русь» здесь употреблен в его изначальном значении: все потомки библейского народа Рос. Именно поэтому русь названа дважды: как среди восточноевропейских народов, так и среди западных. Разъяснение же понятия «словене» в смысле «славянские земли», употребленного в первой части этнографического введения, дается в его третьей части, в которой рассказывается о том, как они «разидошася по земле и прозвашася имены своими».

Этой библейской традиции, закрепленной «Повестью временных лет», долгое время следовали и все остальные русские летописцы. Нашла она отражение и в древнерусской литературе. Так, например, в знаменитой «Задонщине» великий князь Дмитрий Иванович обращается к князю Владимиру Андреевичу с такими словами: «Пойдем, брате, тамо в полунощную страну жребия Афетова, сына Ноева, от него же родися русь православная. Взыдем на горы Киевския, и посмотрим славного Непра,

и посмотрим по всей земли Руской» [448] .

448

Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его, князе Владимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая // Изборник (Сборник произведений литературы древней Руси) / Сост. и ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачев. М., 1969. С. 380.

Несомненно, древнерусские книжники, как и летописцы, имели какие-то источники, повествующие об их еще более древних предках, древних росах. И это давало им право писать с такой уверенностью о том, что «не въ новыхъ бо лhтехъ Руская земля многа и велика пространствомъ и неисчетна сильна воиньствомъ, но вельми отъ древнихъ лhтъ и временъ многимъ странамъ и царствомъ бяху и многимъ одолhваху» [449] . «Степенная книга» повествует о том, что еще и до Рюрикова пришествия «не худа бяше держава Словенскаго языка»; ее автор, ссылаясь на «Жития» великомученника Димитрия и святого архиепископа Стефана Сурожского, пишет, что и раньше Русь осуществляла военные походы «и на Селунскiй градъ, и на Херсонъ, и на прочихъ тамо <…>, и на самый Царьградъ многажды прихожьжаху». Очень важно сообщение о том, что еще «царь Феодосiй Великий имhяше брань съ Русскими вои», а после «при Ираклiи цари ходиша Русь и на царя Хоздроя Перськаго» [450] . Феодосий I Великий был римским императором в 379–395 гг. Следовательно, «русские вои» прославились уже в это время. Автор «Степенной книги» говорит, что и гораздо древнее подобное происходило «во многихъ странахъ Русскаго царствiя», но многое «безъ вhсти быша, понеже тогда въ нихъ не бяше писанiя» [451] . Мысль о глубокой древности русского народа настолько органично вошла в сознание русского человека, что не нуждалась в особом обосновании.

449

Книга степенная царского родословия // ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб. С. 63.

450

Там же.

451

Там же.

Таким же органичным было и представление о существовании изначальной славянской общности. Именно этим объясняется отсутствие в древних русских летописях имени собственно славянского «прародителя». Интересно отметить, что идея о Мосохе как «прародителе» славян, выдвинутая польской исторической мыслью, в кругах русских книжников долгое время не находила поддержки, видимо, из-за своей откровенно искусственной конструкции «Мосох – Москва – московиты», явно ориентированной на Московское государство. И, тем не менее, польский историк XVI в. М. Стрыйковский, ссылаясь на рукопись Б. Ваповского (1456–1535), писал: «Поскольку славаки, или словяне, предки наши, прозвались от озера Словеного, которое расположено в Московских пределах, то поляки, чехи, болгары и прочие славаки и русаци происходят от Мосоха, или Москвы, сына Иафетова, и вышли из краев Московских» [452] . Обращает на себя внимание тот факт, что в данном случае польские историки взяли на себя труд мифологического обоснования не только родства всех славян, но и их общей прародины на территории России.

452

Цит. по: Мыльников А.С. Указ. соч. С. 25.

В русскую историографию эта версия вошла лишь в 1670 г., когда завершилась переработка Ипатьевской летописи в соответствии с польскими хрониками и был создан летописный свод, известный под названием Густынской летописи. Русское общественное сознание приняло ее, поскольку она, пусть и на мифологическом уровне, защищала правильную по своей сущности мысль об этногенетической общности славянства.

В этом смысле такими же правильными по своей сути были и различные варианты легенды о Чехе, Лехе и Русе, о которых уже шла речь во втором параграфе предыдущей главы. И легенда о Мосохе, и особенно легенда о трех славянских братьях – обе они были попытками ответить в мифологизированной форме на кардинальные, системообразующие вопросы, связанные с возникновением суперэтнической славянской общности, ее постепенным расселением на обширных пространствах Европы и формированием в ходе этого расселения отдельных, связанных родством происхождения народов. Возможно, что в этих эпонимических легендах отложилась историческая память, которая в дописьменный период передавалась от поколения к поколению в форме устного народного творчества. Во всяком случае, С. Лесной, проанализировав легенду о Чехе и сопоставив ее с историческими данными, пришел к заключению, что в ней отсутствует элемент фантастики; оттолкнувшись от вполне достоверного, исторически установленного факта, она и в дальнейшем все время остается на почве реальности [453] . «Рациональные элементы» этой легенды отмечает и такой серьезный ученый как А.С. Мыльников [454] . Следует обратить внимание на то, что легенда о Чехе, Лехе и Русе говорит о них не как о родоначальниках чешского, польского и русского народов, а как об основателях трех «королевств», следовательно, народы эти существовали уже и до них. И уж, конечно, под этими «королевствами» не нужно понимать современные славянские государства. Речь шла о небольшой территории на стыке Чехии, Польши и Закарпатской Руси, где первоначально сели названные братья, возглавившие отдельные племена. Нет ничего неправдоподобного в том, что одного из вождей, сумевшего организовать и повести за собой часть росов, легенда называет Русом.

453

Лесной С. Откуда ты, Русь? Ростов-на-Дону, 1995. С. 72–75.

454

Мыльников А.С. Указ. соч. С. 280–281.

Таким образом, можно констатировать, что как в позднеантичные времена, так и в эпоху средневековья у разных народов имелись сведения о древнейших росах. Конечно, их имя зачастую заменяется на какие-то совершенно иные имена, которые даже с трудом поддаются идентификации, очень часто они «теряются» среди скифов, сарматов, готов, гуннов, но, тем не менее, целый ряд свидетельств, зафиксированных в письменных источниках, сохранил и их истинное древнее самоназвание: рос, росы, русь.