История одной (не)любви
Шрифт:
Он взял ее руки в свои. Дея не стала сопротивляться. У нее не осталось сил. Все, чего ей сейчас хотелось, это упасть на чье-то сильное плечо и опять разрыдаться. Плакать так долго и так горько, пока не выплачет все. И боль, и обиду, и страх.
— Ты моя жена, Дея, — заговорил он тихо и проникновенно, — моя дакши. Я полюбил тебя еще в то мгновение, когда впервые увидел. Там, на берегу, едва вернувшийся с того света, я открыл глаза и увидел тебя. Ты вошла в мою плоть и душу. Вырезала сердце и вставила вместо него свой
Она сидела, боясь шелохнуться. Слова Йеванна проникали в нее, как капли сладкого меда. Завораживали. Убеждали. Умоляли поверить.
Но как можно верить темному магу?
— Зачем ты говоришь мне все это?
Она высвободила руки из его ладоней, и он не стал удерживать. Молча сел рядом с ней на ступеньку. Дея подвинулась.
— Я была счастлива без тебя, — прошептала с горечью. — Ты лишил меня мужа, а теперь хочешь лишить и сына.
— Нет, Дея. Не я лишил тебя мужа. На мне его крови нет. Но тебе ведь проще убедить себя в этом? Проще, когда есть кого обвинить и кого ненавидеть.
Она покраснела. Щеки залил румянец стыда и гнева.
— Ты не смеешь…
— Смею. Потому что был там и все видел. Твой муж взял вину на себя. У него было два пути: либо согласиться служить императору, либо отказаться от магии. Он выбрал второе.
— А вы убили его!
— Нет, ритуал не успели провести. Он умер до этого.
— Врешь! — ее голос дрожал от гнева.
— Мне незачем лгать. Венарий приказал опознать Бертрана Девилье. Тот ли это целитель, что вернул меня к жизни. Ритуал по извлечению силы был назначен на восход солнца. Я пришел к нему поздним вечером. И когда он увидел меня… то сказал, что я задержался.
— Что… что это значит?.. — она с недоумением заглянула ему в лицо.
Йеванн невесело усмехнулся:
— Ты знала, какой дар был у твоего супруга?
Дея смешалась. Она всегда думала, что он травник и зельевар. Но сам Бертран никогда об этом не говорил. Он тщательно скрывал свои способности и по возможности мало общался с людьми. Избегал малейших прикосновений, особенно к голой коже. Все его контакты с внешним миром ограничивались аптекой.
— Ну… он был травник, — неуверенно озвучила девушка.
— Нет. Он был видящим.
Дея застыла каменной статуей. Все внутри вдруг похолодело, сжалось в дурном предчувствии.
— Откуда ты знаешь? — выдохнула она через силу.
— Это указано в протоколе изъятия силы. Так вот, в тот вечер он сказал, что заждался. Что я опоздал на несколько лет. Он знал, что я появлюсь в твоей жизни и что наши судьбы сплетутся. Узнал в тот момент, когда ты полностью стала его женой.
Дея до крови закусила губу. Рот наполнил металлический привкус, но она его не замечала. Слова Йеванна вонзились в нее, как кинжалы,
— Значит… все эти годы он знал, что умрет?
— Он знал, что должен отпустить тебя. Ты никогда не принадлежала ему, Дея. И никогда не любила его по-настоящему. Так, как женщина может любить мужчину.
По ее щеке покатилась слезинка.
Йеванн хотел отереть ее, но Дея отбросила его руку.
— Не смей… — прошипела она, чувствуя, как горло сжимается от рыданий, — не смей мне этого говорить… ты ничего не знаешь о нем! Обо мне!
Его глаза потемнели.
— Ошибаешься. Я знаю о тебе все. Все твои мысли и чувства, ведь ты часть меня.
С этими словами Йеванн сжал ее плечи и рывком притянул к себе. Дея вскрикнула, но он оборвал этот крик. Наклонился и впился губами в ее губы.
Поцелуй, что сначала был жестким, требовательным, стал вдруг мягким, дразняще-неторопливым. Йеванн скользнул языком, раздвигая упрямые губы Деи, и девушка, неожиданно для самой себя, сдалась. Выдохнула, раскрываясь ему навстречу и впуская в себя.
Он издал болезненный стон. Обнял за талию, притянул к себе ближе. Его пальцы зарылись ей в волосы, удерживая затылок и не давая разорвать поцелуй.
Дея слышала, как колотится сердце, отдаваясь у нее в голове. Или это было его сердце? Она уже ничего не могла понять, просто чувствовала, что тонет. Ее захлестывал знакомый пугающий жар, тот самый, что лишает разума и заставляет делать безумные вещи. Но не было сил оттолкнуть мужчину, что вел ее в бездну желания.
Только когда оба начали задыхаться, Йеванн оторвался от ее губ, но не выпустил из объятий. Прижался лбом к ее лбу и прохрипел, глядя в глаза:
— Ты моя, Дея. Нравится это тебе или нет. И я никуда не денусь.
В тот момент нужно было толкнуть его, вырваться, убежать. Но Дея сломалась.
Ей надоело прятаться и бежать. Йеванн прав, они связаны. И как бы она не пыталась разорвать эту связь — сделает только хуже.
Ее глаза лихорадочно блестели. Припухшие от поцелуев губы дрожали. Подчиняясь порыву, она приложила ладони к прохладным щекам супруга и прошептала:
— Тогда поцелуй меня, Йеванн Райс.
Его не нужно было просить дважды. Казалось, именно этих слов он ждал целую вечность.
Мужские губы снова прижались к ее губам. И на этот раз Дея не стала сопротивляться. Она была слишком слабой, чтобы оставаться одной в этом бушующем мире. А Йеванн казался таким надежным, таким уверенным. Его поцелуи были властными, объятия — крепкими, тело — горячим и сильным.
Он был тем, чего ей так не хватало все эти годы.
В эту ночь он любил ее долго и трепетно. В эту ночь она отдавалась так, словно хотела забыться в его объятиях. Без принуждения, по собственной воле. В эту ночь она по-настоящему стала его.