История одной (не)любви

Углицкая Алина

Дея обменялась с Катариной настороженными взглядами. Но делать нечего, раз уж забрели сюда, поверив Нионе, то придется и дальше идти за ней, ведь самим отсюда не выбраться. Молча они забрались в лодку, Ниона взяла шест, вложенный в уключину на корме, и оттолкнулась от берега.

* * *

Лодка мерно покачивалась на воде. Факел давно догорел, но на стенах грота слабо мерцали зеленые огоньки, подсказывая направление.

Дея клевала носом, да и Ноэль притих, пригрелся на руках Катарины.

Он вообще вел себя непривычно спокойно. Любознательный, верткий и шустрый мальчонка нахохлился, спрятал нос в одеяло и жался к теплой груди служанки. За все время пути он не промолвил ни слова, но Дея была только рада. Она боялась, что не сможет объяснить сыну суть их ночной прогулки так, чтобы не испугать его.

И все же, он слышал их разговор с Нионой. Что из сказанного смог понять ее трехлетний сын?

— Мамочка, — его тонкий голосок заставил ее очнуться от дремы, — мы от кого-то бежим?

Она постаралась взять себя в руки и улыбнуться ему.

— Что ты, милый, с чего ты решил?

— Мне здесь не нравится. Я хочу домой.

— Мы обязательно вернемся домой, — протянув руку, Дея погладила сына по светлым вихрам, поплотнее закутала его в одеяло, — но немножко позже. Ты потерпишь? Ты же у меня сильный и смелый, настоящий рыцарь.

— Как Йеванн?

Рука застыла. Дея удивленно глянула в лицо Ноэлю. Она и представить себе не могла, что ее трехлетний сын осмелится называть дознавателя просто по имени, да еще сочтет примером для подражания.

— Д-да… Как Йеванн…

Внезапно каменный потолок грота сменился ночным небом, украшенным соцветиями звезд. Лодка вышла из подземной реки в открытый канал. На Дею обрушились звуки: уханье филина, треск потревоженной сороки, хруст сухих веток под чьими-то ногами, человеческие голоса.

Она не успела осознать, куда их вынес поток, как лодка резко остановилась, а с темного берега на нос упал толстый конец каната.

— Эй, привязывай лодку! — раздался мужской голос.

Дея могла бы поклясться, что прежде его не слышала, но от его звуков у нее пересохло во рту, а желудок болезненно сжался.

— Кто это? — прошептала она, глядя на Ниону. — Куда ты нас привела?

— Вам не о чем переживать, миледи, — та спокойно обмотала канат вокруг штыря на носу лодки. — Это друг.

— У меня нет друзей…

Кто-то прыгнул в воду и теперь шел к ним, невидимый в темноте.

Дея почувствовала холодок, который все разрастался. А шаги и сопровождаемый их плеск воды становились все ближе.

— Друзей может и нет, — подтвердила Ниона, разгибаясь навстречу прибывшему. — Но враги ваших врагов могут их заменить.

Вцепившись руками в борта лодки, Дея смотрела, как он приближается. В свете звезд из темноты вынырнула мужская фигура. Незнакомец шел по бедра в воде, что, казалось, ему ничуть не мешало. Он был высоким и широкоплечим, но его лицо скрывала

темнота.

Приблизившись, склонился над Деей.

И только тогда ворожея поняла, что лицо мужчины до самых губ скрывает плотная маска, в прорезях которой темнеют глаза.

Дею окутал пряный, чуть горьковатый запах хвои и смол. Она отклонилась насколько могла, желая избежать пристального, изучающего взгляда. Замерла, чувствуя, как неистово колотится сердце, а по спине сползают капельки холодного пота.

Но вот незнакомец выпрямился. Его губы раздвинулись, демонстрируя крепкие белые зубы. Рука коснулась маски, снимая ее.

— Ну, здравствуй, сестричка. Я уж заждался.

Она сидела в походной палатке, пила горячий обжигающий час, вскипяченный на магическом кристалле, и дрожала, не в силах поверить в действительность.

Рейвен. Ее брат. Это он.

Они не виделись почти двадцать лет. Он изменился, стал куда выше и шире в плечах, чем она его помнила. И все же это был он. Родимое пятнышко на левом виске — печать наследника, доставшаяся от отца. Материнские зеленые глаза и плавный изгиб бровей. Отцовский нос и крепкий подбородок, перечеркнутый тонким шрамом. Материнские губы с чуть приподнятыми уголками.

Она запомнила его мальчиком. А сейчас перед ней сидел мужчина. Взрослый, незнакомый, опасный. С темной щетиной на впалых щеках и острым, пронзительным взглядом.

И он рассказывал вещи, от которых ее бросало в дрожь.

— Прости за спектакль. Мне нужно было, чтобы Ниона выманила тебя из дома.

— Откуда ты ее знаешь?

— Мы давно знакомы. Она мой осведомитель и ненавидит людей императора так же, как я.

Ей не показалось. Ненависть Нионы была настоящей.

— Значит, никакого нападения не было? И записки от «своего человека» из дворца тоже?

— Записка настоящая и то, что в ней написано — тоже, а вот даранх это фантом. Пришлось немало потрудиться, чтобы он вышел как настоящий.

— У тебя получилось… — пробормотала Дея, передергивая плечами.

Страх, который ее тогда охватил, до сих пор сжимал горло.

— Я не мог объявиться раньше и вмешаться в твою жизнь. Но все эти годы издалека следил за тобой.

— Почему?

Она глотала обжигающий напиток и из-под полуопущенных ресниц изучала так внезапно воскресшего брата.

— Это было опасно. Для тебя. Ты же знаешь, я сбежал от дознавателей по дороге в Гандервилль, мне пришлось долго скрываться. Я несколько лет скитался под чужим именем, ночевал в заброшенных домах и подвалах, питался отбросами. Даже дрался с собаками за кости… — он зло усмехнулся. — Был согласен на что угодно, лишь бы не попасть в руки дознавателей. Но, как видишь, я выжил и пришел за тобой.

— Почему именно сейчас?

— Не позволю отправить мою сестру на заклание в Альдарик. Ты поедешь со мной.