История одной страсти и трех смертей

Ардити Метин

Заметив вошедших Стеллу и Павлину, Павлос покинул свою стойку, приблизился, волоча ногу, к диванчику владелицы отеля, поджидая двух портних и улыбаясь так широко, словно собирался поздравить их с каким-нибудь необычным свершением. Это радушие объяснялось его добрым к ним отношением. Консьерж знал, что госпожа Катина любит придираться к женщинам. Павлос воспользовался своим положением любимчика хозяйки, чтобы вынудить ее встретить портних с хотя бы минимальной любезностью или без ядовитых замечаний.

Он

помог хозяйке отеля подняться с канапе: старая дама поцеловала обеих женщин, сделав это, ввиду особенностей своего характера, очень неохотно еще и потому, что прямо над левым уголком рта у нее красовалась большая бородавка, и госпожа Катина знала, что эта злополучная деталь отнюдь не делает ее объятия более приятными для окружающих.

Никаких слов приветствия у нее не нашлось.

— Вам приготовили все, что нужно для наматрасников, — только и сказала она, — идемте.

Прачечная, построенная во внутреннем дворике на манер зимнего сада, примыкала к стене гостинице по всей его длине. Внушительных размеров стиральная машина, два больших гладильных цилиндра и сушилка занимали угол помещения. Для шитья была отведена середина комнаты, здесь стояли швейная машина с педалью, огромный квадратный стол и два стула. Оставшееся незанятым пространство использовалось для хранения садовой мебели.

На квадратном столе, среди наваленных кучей старых белых простыней, лежал рулон ткани, завернутый в шелковую бумагу.

— Возьмите полотно от старых простыней, — произнесла госпожа Катина ворчливым тоном.

Казалось, она уже начала подозревать двух женщин в желании потратить прекрасную ткань на ту часть наматрасников, которая не будет видна.

— Хотите, — предложила Стелла, — я могу обшить их каймой под прямым углом?

— Используй обрезки этого полотна, — велела хозяйка гостиницы.

Она развернула шелковую бумагу и показала очень красивую ткань шириной примерно в шестьдесят сантиметров. Белая материя с тонкими серыми полосками, несомненно, являлась остатком, потому что начальная ее ширина явно составляла то ли сто сорок, то ли сто шестьдесят сантиметров. Отрез казался очень большим, его длина достигала, по-видимому, нескольких десятков метров.

— Матрасы имеют шестьдесят сантиметров в ширину и метр восемьдесят в длину. Я даю восемьдесят сантиметров на складки. На каждый матрас с учетом двойной длины пойдет шесть метров. Мой муж принес семьдесят метров этой ткани для оборок наматрасников, хватит на десяток. Остальное пойдет на кайму под прямым углом.

Стелла поняла, что муж госпожи Катины, видимо, купил остаток партии у одного из перекупщиков с улицы Гермеса. Идея с наматрасниками явилась не причиной, а следствием покупки ткани. Госпожа Катина была великий эконом.

— Я займусь

оборками, — сказала Стелла. — А Павлина будет сшивать и обметывать полотнища.

— Наматрасники — это настоящая роскошь. Я требую безукоризненной отделки, — добавила хозяйка гостиницы. — Иначе работа теряет смысл. Мне нужен повод, чтобы поднять цену на номера.

— Все будет, как вы хотите, госпожа Катина, не волнуйтесь. Я сделаю две складки под прямым углом и пришью изнанку к изнанке, дважды подрублю на сантиметр снизу и сверху, потом отглажу, обметаю и прострочу, отступив на пять сантиметров от края. Так хорошо?

— Ну, давай действуй.

Выказать удовлетворение более откровенным способом было для госпожи Катины делом непосильным. Она вышла из комнаты, а Стелла и Павлина приступили к работе.

Не прошло и часа, как Павлина закончила обметку первого полотнища. Изготовление оборок, которым занималась Стелла, оказалось делом гораздо более сложным, поэтому, закончив с третьим полотнищем, Павлина попросила Стелу разрешить ей сделать оборку. В этом случае к концу дня они смогут показать госпоже Катине три готовых наматрасника. Видя, что Павлина отлично справляется с работой, Стелла согласилась:

— Изнанка к изнанке, загибаешь двойную обметку в двух с половиной сантиметрах от внутреннего края. Гладишь, обметываешь, прострачиваешь в пяти сантиметрах от внутренней складки, затем обметываешь верхний край оборки.

— Ну, это просто, — сказала Павлина.

— Со складками будет сложнее. Отмечаешь два сантиметра от левого края, вот так, видишь? Втыкаешь булавку, обозначая длину матраса.

Стелла проделала всю операцию безукоризненно. Павлина очень внимательно следила за ее движениями.

— Втыкаешь еще две булавки, каждую на расстоянии в двадцать сантиметров, и делаешь глубокую складку, прижимая две крайние булавки к центральной, вот так, видишь?

— Как вы быстро это делаете…

Незадолго до обеда девочка лет десяти, темноволосая, с серьезным взглядом, открыла дверь в прачечную и тщательно закрыла ее за собой. Очень тихими, неслышными шагами она подошла к Павлине и внимательно посмотрела на оборку, которую та обметывала.

— Здравствуй, Бубука, — сказала Павлина.

— Здравствуй, — кивнула девочка.

Она сосредоточенно разглядывала работу Павлины.

— Что ты делаешь?

— Я шью наматрасник для твоей бабушки, — ответила Павлина.

Девочка долго молчала, потом спросила все с тем же серьезным видом:

— Живот тебе мешает?

— Нет. Я люблю мой живот. Я люблю ребенка, которого ношу, Бубука. Он мне совсем не мешает.

— А как ты его назовешь?

— А это зависит от того, мальчик будет или девочка.